Чингиз Гусейнов - Фатальный Фатали Страница 56

Мицкевича!

- Но я - то при чем?

- Э, нет! - взял себя в руки Кайтмазов и уже улыбается, сладил с дерзкими вспышками. - Меня не проведешь!

- А Юсиф, представь себе, друг Кайтмазов, договорился на основе полного доверия! И, кстати, вернул грузинам христианскую святыню - Христову ризу!

- Ту, что Шах-Аббас вывез из Грузии? И, разделив на четыре части, первую отослал в Иерусалим, вторую в Царьград, третью в Рим, а четвертую в Москву?! И ты думаешь, я позволю тебе хоть слово написать об этом?! Сия святыня, Фатали, помещена в Успенском соборе и в честь ее положения утверждено ежегодное празднование почти в день нашего Новруз-байрама!

- Но Юсиф успел вернуть! И никаких праздников!

- Постой, ты уже что-то путаешь; если он вернул, то как же я мог ее видеть в Успенском соборе?!

Гладкое-гладкое перо у Кайтмазова, гусь был белый-белый, перышко так и летит, тонко-тонко перечеркивая лист.

Так что же Юсиф-шах надумал? Вызвал главного евнуха, должность, прямо скажем, лишняя при таком шахе, и это пустые разговоры, мне, мол, одной достаточно: умел бы - имел бы! Но куда прогонишь старика! вызвал, и сердце тревожно застучало: Сальми-хатун! Но Мюбарека уже не проведешь: он слышал, как застучало сердце! А Юсиф поклялся бы, что зов Сальми-хатун услышал: "Мой шах, твои заботы никогда не кончатся, а сладостный миг упустишь!" Юсиф сбросил с себя это заманивающее наваждение: Мюбарек ждал его распоряжений. И вдруг, сам того, может, не желая, Юсиф-шах спросил:

- Как там Сальми-хатун?

Мюбарек заметно оживился: шах как бы утвердил необходимость его должности!

- В полной красе возлежит на дарованных послами мехах! И... помедлив, добавил: - Ждет вас!

- Потом, потом! - отмахнулся Юсиф (и снова Кайтмазов: "Вот он, сюжет!!"). - А как жена? - казалось, год ее не видел.

Евнух сник:

- Окружены заботой и вниманием.

- А где везир? военачальник? главный молла?

- Могу тотчас же!

- Нет, нет, не надо! Без кровопийц! - Евнух побледнел и еще больше согнулся. - Да выпрямись! Надо немедленно собрать сюда всех писарей столицы!

- Кого-кого? - не понял евнух.

- Писарей! Пусть являются со своими тростниковыми перьями и чернильницами, а пергамент отыщется в канцелярии, отведи им самую большую залу во дворце, ту, где на стенах Сефевиды висят, всю ночь работать будут! Кстати, - вспомнил Юсиф-шах, - а где главный шахский писарь, Великий Секретарь, кажется, его титул? (Именно из его книги и вычитал Фатали фразу о лжешахе!)

- Искандер-бек Туркеман Мунши?

- Вот-вот! Мунши! Этот хитрец, который в своем историческом сочинении о Сефевидах условными титулами заменял имена шахов, дабы возвеличить их!... Как он называл отца, - вовремя осекся, хотел назвать Шах-Аббаса, а впору бы и себя, ибо Мухаммед-шах по версии, которую он прошлой ночью наметил, и его отец.

Мюбарек тотчас понял:

- Мухаммед-шаха?

- Ну да, кто же, как не он, мой отец?

- "Государь, достойный Александра Македонского".

- А деда моего, Тахмасиб-шаха?

- "Шах, место обитания коего рай". А родича нашего рода Сефевидов, подыгрывает Юсиф-шаху Мюбарек, - блаженной памяти Шах-Исмаила Первого называл "Государем, достойным Соломона или равным по мудрости Сулейману".

- Так где этот Мунши?

- Увы, Шах-Аббас забрал его с собой, и они скрылись.

(Что же напишет он о правлении Юсиф-шаха? И как назовет его в своей книге "История украшателя мира Аббаса"? Какой ему условный титул придумает? Реформатор, достойный... Но кого? Или с именем Ара-стуна - Аристотеля свяжет? С Афлатуном-Платоном? А Искандер Мунши ждет приговора звезд и посвятит Юсифу всего лишь одну, но длинную, фразу, о чем в свое время, ибо финал еще неведом никому.)

- Что ж, - вздохнул тревожно Юсиф-шах, - обойдемся без Великого Секретаря, а призовем рядовых писарей.

ВОЖДИ НАЦИИ

А члены шахского верховного совета ждали приказаний нового правителя; пока их не призовут, приучены Шах-Аббасом, нечего являться. Ждать пришлось долго, но и отлучаться опасно: надо быть начеку. Выпили не один стакан чаю, выкурили не один кальян, а шах не зовет. Можно вообще ничего не делать: как шло - так и пойдет; недаром ведь военачальник (когда шли в лачугу к седельнику, чтоб вознести его на престол) шепнул на ухо главному молле: "Шах-Аббас навел в стране такой порядок, что каждый дурак сможет управлять ею".

А Юсиф, пока собирали писцов, которые сядут за написание и многократное умножение новых шахских фирманов для рассылки по всем главным городам страны, посадил по левую руку за невысокий столик личного писаря и задумался: с чего начать? с какого фирмана? О стольких фирманах ночью думалось, а тут растерялся вдруг, улетучились идеи.

- Мюбарек, а где мои советники? Ах да, ты говорил мне! - И Юсиф вспомнил нескончаемые беседы в дружеском кругу.

Накануне того дня, который стал поворотным в его судьбе, сразу после ухода конюха - срочный заказ! - к нему пришли друзья, пять Пехливанов, или Богатырей, как их прозвали мастеровые, и они провели полдня за долгой беседой. Неужели это было всего два-три дня назад?!

Рамазан учился с ним в медресе, образован, начитан, даже сатиры сочиняет, а всего лишь помощник моллы в шахской мечети: выбить ковры, подмести двор, следить, чтоб не стащили чусты и чувяки прихожан во время молитвы. "Эх, если бы я был главным моллой!..." - размечтался Рамазан, но его слушать не стали: чего зря языком трепать?

Курбан-бек - а Фатали видит Хасая Уцмиева, а может, еще кого, никакой он не бек, за внушительный вид в шутку прозвали солдаты, дослужился до сотника, отличился в битве с султанскими янычарами (как и Хасай в Крымскую войну с турками), будто назло карабахской знати, - никак не примирятся родством с кумыкским князем, и новый слух, чтоб внести раскол в семью, - "Хасай - агент царизма при Карабахском дворе" - еще при отце Шах-Аббаса подсказал тысячнику, как ударить янычаров с флангов, и осмелился высмеять приказ военачальника об оставлении Тавриза: мол, лучше отступить, чем дать бой. Спасло от казни заступничество тысячника, который пользовался у шаха особым расположением после одержанной победы под Тавризом, а теперь служит у какого-то испанского купца, вроде телохранителя. "Пойду-ка выпущу псов, - сказал он в ту памятную ночь, - чтоб воры не забрались! Вчера всю ночь на звезды лаяли! По их лаю определяю: на воров или на звезды". Часто рассказывал о тупости военачальников: только одна хвальба о былом величии! А чуть что: или, отступив вглубь, заманить, а там аллах поможет, или победа людскими трупами! "Эх, если бы я был военачальником!... размечтался. - И с чего это псы мои на звезды лаяли?!"

Мирза Али, умнейший среди пятерки друзей, тоже с ним в Гяндже в одном медресе учились, и в ту ночь, когда Юсиф бежал, за ним, оказывается, Мирза Али гнался, а Юсиф решил, что погоня. Обыкновенный писарь у какого-то невежды хана! "Тебе бы, - часто говорил ему Юсиф, - главным советником, везиром у шаха быть!" А Мирза Али рукой махнул: что за глупые мечты?

И Баки; дай пересчитать звезды на небе - сосчитает, если ясная звездная ночь и рядом любимой нет, потому что в ясную летнюю ночь, да еще на крыше, под теплым одеялом!...

- Да, Мюбарек, ты можешь одолжить мне один туман?

Мюбарек, привычный к неожиданностям шаха, не удивился:

- Казна в твоей власти, шах!

- Казна! Я спрашиваю тебя об одном тумане!

- Да, да, конечно, вот он, туман!

- Верни этот туман конюху Вельвели-хана, а я потом тебе отдам, заказ его не выполнил, - и показывает на корону: мол, причину сам знаешь!

Вот они - те, кто привел его во дворец по велению звезд.

- Хочу говорить о делах государства, - обратился к ним Юсиф. И начал с везира: - Хочу услышать, везир, о ваших заслугах перед престолом и народом!

- Преданность ничтожного раба высокому престолу ни для кого не составляет тайны хорошо помнит в плачевном состоянии а также общее благоденствие молочные реки и ус в меду и все короны мира а также престолы христиане иудеи а также ингилис. - И умолк.

- Что еще?

- Разве мало?!

- Вы накопили громадное состояние. После Шах-Аббаса, говорят, вы самый богатый человек, как это вам удалось?

- Я знатен великими предками, а не деньгами, мой шах!

- Великих предков мы вам оставим, а вот деньги заберем в казну. - И писарю: - Пиши! Конфискуется наличное золота и камни везира, ибо добыты нечестным путем!... Ах, ты еще грозишься?! - Тот забыл, что Юсиф - шах, а Юсиф уже привык, что все - его подданные. - Вызвать стражей! В тюрьму его!... А теперь послушаем тебя, военачальник, поведай о своем полководческом искусстве! - Юсиф удивляется: как же быстро он научился так грозно разговаривать с людьми, вчера еще могущественными?

- Борода вашего покорнейшего... умело семидесятитысячное турецкое войско чтоб сохранить воинов шаха распорядился по всему Азербайджану посевы крестьян истреблены дороги испорчены мосты разрушены перейдя границу не встретил сопротивления зато дороги!!! пустыня!!! сожжено угнано разрушено чтоб вглубь вглубь и здесь уничтожить ни одного зерна ни одного быка изнуренные и голодные а порча дорог и мостов настолько мудро что сочли необходимым дабы иноземное нашествие на страх враждебным соседям!! и презренные сунниты-турки!!!