Лев Толстой - ПСС. Том 27. Произведения, 1889-1890 гг. Страница 56

— Странная теория, сказал я.

— Что тут странного? По всем учениям церковным придет конец мира, по всем учениям научным неизбежно то же самое. Так что же странного, что по учению нравственному выходит то же самое? «Могущие вместить — да вместят», сказал Христос. И я прямо понимаю это, как он сказал. Для того чтобы между людьми была нравственность в половом отношении, нужно, чтобы целью они себе ставили полное целомудрие. Стремясь к целомудрию, человек падает; падет, и будет брак нравственный; но если человек, как в нашем обществе, стремится уже прямо к плотской любви, то хотя бы он облек ее и в мнимо-нравственную форму брака, будет только разрешение на разврат с одной, будет всё-таки безнравственная жизнь, та, в которой я погиб и ее погубил и которая у нас называется нравственной семейной жизнью. Вы заметьте, какое у нас извращение понятий, когда самое счастливое положение для человека — свобода, безбрачие считается чем то жалким, смешным. Высший идеал, лучшее положение женщины — быть чистой, весталкой, девственницей — есть страх и посмешище в нашем обществе. Сколько и сколько молодых девушек приносит в жертву свою чистоту этому Молоху мнения, выходя замуж за негодяев, только бы не остаться девой, т. е. высшим существом. Из страха, что она будет находиться в высшем положении, она губит себя.

Ну, я тогда не понимал этого, не понимал того, что слова Евангелия о том, что смотрящий на женщину с вожделением уже прелюбодействовал с нею, относятся не к одним чужим женам, а именно и главное — к своей жене. Я не понимал этого и думал, что этот медовый месяц и мои поступки в этот медовый месяц были самые прекрасные, что удовлетворить похоть с своей женой есть нечто вполне хорошее.

Стр. 31, строки 22–24.

Слов: — В нашем же мире кончая: воздержание уже не нужно. — в лит. ред. нет.

Стр. 31, строки 24–25.

Вместо: Ведь эти отъезды после свадьбы, — в лит. ред.: Вы поймите, что ведь эти отъезды,

Стр. 31, строки 27–29.

Вместо: Но нравственный закон сам за себя отплачивает, кончая: ничего не выходило. — в лит. ред.: Я тогда не видел в этом ничего дурного или стыдного и, ожидая себе великих радостей, стал проводить медовый месяц. И, разумеется, ничего не выходило.

Стр. 31, строка 29.

После слов: ничего не выходило. — в лит. ред.: Но я верил в медовый месяц и во что бы то ни стало старался устроить его себе. Но чем больше я усиливался, тем меньше выходило.

Стр. 32, строка 1.

Вместо: промолчав о матери. — в лит. ред.: промолчав о родителях.

Стр. 32, строка 2.

Вместо: а мать была только отговорка. — в лит. ред.: а родители была только отговорка.

Стр. 32, строки 2–6.

Вместо: Но она тотчас же обиделась кончая: выразилось раздражение, — в лит. ред.: Она не слушала меня, тогда я упрекнул ее в капризе и что-то подтрунил над ее печалью, и вдруг слезы исчезли,

Стр. 32, строки 8–9.

Вместо: Всё лицо ее выражало полнейшую холодность, кончая: увидав это. — в лит. ред.: Всё лицо ее выражало одну злобу, и злоба эта была направлена на меня. Не могу передать того ужаса, который я испытал, увидав это.

Стр. 32, строка 10.

Вместо: вместо этого вот что! — в лит. ред.: вместо этого ненависть ко мне! Ко мне? Что это такое? за что?

Стр. 32, строка 22.

После слов: один через другого, — в лит. ред.: два друг другом хотящие воспользоваться люди.

Стр. 32, строки 22–26.

Вместо: Я называл ссорой то, кончая: враждебное отношение — в лит. ред.: То, что я называл ссорой, было наше действительное отношение друг к другу, обнаруживавшееся при прекращении чувственности. Я тогда не понимал, что это холодное и враждебное отношение

Стр. 32, строка 33.

Вместо: наступил опять период — в лит. ред.: наступил еще период

Стр. 32, строка 34.

Вместо: произошла опять ссора. — в лит. ред.: произошла вторая ссора.

Стр. 32, строки 34–35.

Вместо: Вторая ссора эта поразила — в лит. ред.: Вторая ссора поразила

Стр. 32, строка 36.

После слов: не была случайностью, — в лит. ред.: ошибкой,

Стр. 33, строки 8–9,

Вместо: поразившую меня жестокую, холодную враждебность. — в лит. ред.: поразившую меня ненависть.

Стр. 33, строка 14.

Вместо: что это не случайность, — в лит. ред.: что это не ошибка,

Стр. 33, строки 15–20.

Вместо: и я ужаснулся тому, кончая: так же, как я, думают, — в лит. ред.: я уже не ужасался, а только удивлялся одному — почему я именно, я один только так дурно, непохоже на то, что я ожидал, живу с женой, почему этого нет между другими супругами? Я не знал еще тогда, что со всеми супружествами то же самое, но что все, так же как и я, думают,

Стр. 33, строки 22–23.

После слов: сами себе не признаются в этом, — в лит. ред.: Так было и со мной.

Стр. 33, строка 35.

После слов: достаточных поводов. — в лит. ред.: Как это бывает у весело смеющейся молодежи, не успевающей придумывать смешное, чтобы смеяться, и смеющейся своему смеху, так мы не успевали придумывать повода для своей ненависти и ненавидели друг друга просто оттого, что в душе была ненависть друг к другу.

Стр. 33, строки 37–38.

Вместо: ох! гадко и теперь вспомнить — в лит. ред.: всегда с ужасом вспоминаю

Стр. 34, строки 2–6.

Вместо: Взошли два пассажира кончая: — Ведь что главное погано, — начал он, — в лит. ред.: — Все, все, и мужчины и женщины, все мы воспитаны в каком то благоговении к тому чувству, которое у нас принято называть любовью. Я с детства готовился влюбляться и влюблялся и всю молодость влюблялся и радовался, что влюблен. Мне было внушено, что это самое благородное и возвышенное в мире занятие — быть влюбленным. Ну, вот наконец приходит это ожидаемое чувство, человек отдается ему. Но тут и обман:

Стр. 34, строки 6–7.

Вместо: предполагается в теории, что любовь есть нечто идеальное, возвышенное, — в лит. ред.: предполагается в теории любовь идеальная, возвышенная,

Стр. 34, строка 12.

После слов: что мерзкое и стыдное — прекрасно и возвышенно. — в лит. ред.: Буду грубо, коротко говорить.

Стр. 24, строка 28.

Слов: На суде у меня спрашивают, чем, как я убил жену. — в лит. ред. нет.

Стр. 34, строка 30.

Вместо: а гораздо раньше. — в лит. ред.: а гораздо прежде.

Стр. 34, строка 32—стр. 35, строка 16.

Вместо: — Да чем же? — спросил я. кончая: И сил не может хватить. — в лит. ред.: Вы поймите, в нашем мире существует разделяемый всеми взгляд на то, что женщина дает мужчине наслаждение (и обратно, вероятно, но я этого не знаю, я свое знаю), Wein, Weiber und Gesang, и так в стихах поэты говорят. Женщина с вином и песнями. Да что! возьмите всю поэзию, всю живопись, скульптуру, начиная с ножек Пушкина и голых Венер и Фрин, вы видите, что женщина есть орудие наслаждения: она такова на Трубе, на Грачевке и на придворном бале. И заметьте хитрость дьявола: ну, гадость, так так бы и знать, что гадость, что женщина сладкий кусок. Нет, сначала рыцари уверяют, что они боготворят женщину (боготворят, а всё-таки смотрят на нее как на орудие наслаждения). Теперь же уверяют, что уважают женщину, одни уступают ей место, поднимают ей платки, другие признают ее права на занимание всех должностей, на участие в правлении и т. д. Это всё делают, а взгляд на нее всё тот же. Она — орудие наслаждения. Тело ее есть средство наслаждения. И она знает это. Всё равно, как рабство. Рабство ведь есть не что иное, как пользование одних трудом многих. И потому, чтобы рабства не было, надо, чтобы люди не желали пользоваться трудами других, считали бы это грехом или стыдом. А между тем возьмут, отменят внешнюю форму рабства, устроят так, что нельзя больше совершать купчих на рабов, и воображают и себя уверяют, что рабства уже нет, и не видят и не хотят видеть того, что рабство продолжает быть, потому что люди точно так же любят и считают хорошим и справедливым пользоваться трудами других. А как скоро они считают это хорошим, то всегда найдутся люди, которые сильнее или хитрее других, и сумеют это сделать. То же и с эмансипацией женщины. Рабство женщины ведь только в том, что люди желают и считают очень хорошим пользоваться ею как орудием наслаждения. Ну, и вот освобождают женщину, дают ей всякие права, равные мужчине, но продолжают смотреть на нее как на орудие наслаждения, так воспитывают ее и в детстве и общественным мнением. И вот она всё такая же приниженная, развращенная раба, а мужчина всё такой же развращенный рабовладелец. Да, как для уничтожения рабства нужно, чтобы общественное мнение считало бы позором пользование трудами других людей для своего удовольствия, так и для освобождения женщины нужно, чтобы общественное мнение считало позорным воззрение на женщину как на орудие наслаждения. Эмансипация женщины — не на курсах и не в палатах, а в спальне. Да, борьба с проституцией не в домах терпимости, а в семьях. Освобождают женщину на курсах и в палатах, а смотрят на нее как на предмет наслаждения. Научите ее, как она научена у нас, смотреть так на самую себя — и она всегда останется низшим существом. Или она будет с помощью мерзавцев докторов предупреждать зарождение плода, т. е. будет вполне проститутка, спустившаяся не на ступень животного, но на ступень вещи, или она будет то, что она есть в большей части случаев, — больной душевно, истеричной, несчастной, какие они и есть без возможности духовного развития.