Сергей Волков (составитель) - Черная книга имен, которым не место на карте России Страница 58

Если пользоваться современной терминологией, Ухтомский создавал незаконные вооруженные формирования и сам активно участвовал в их деятельности. Между тем именем Ухтомского до сих пор названы улицы в Нижнем Новгороде, Ярославле, Пензе, Ижевске, Уфе и других городах. В Москве, в Лефортово, имя Ухтомского носят улица и переулок.

Халтурин

Степан Николаевич Халтурин (1856–1882) родился в большой зажиточной семье государственного крестьянина. Он учился в уездном поселковом училище города Орлов Вятской губернии (в 1923–1992 гг. этот город назывался Халтурин), где увлекся народнической литературой, оказавшей на него большое влияние. В 1874–1875 гг. он продолжил учебу в Вятском земском училище, где приобрел специальность краснодеревщика. Видимо, он был хорошим специалистом, иначе не смог бы впоследствии попасть на работы по отделке императорской яхты «Александрия», а потом и в Зимний дворец. Надеясь осуществить мечту о социалистической коммуне, Халтурин с друзьями хотел уехать в США, но из-за кражи у него загранпаспорта был вынужден остаться в Москве. С 1875 г. переехал в Петербург, где, живя случайными заработками, занимался пропагандистской деятельностью. В 1878 г. вместе с В. П. Обнорским стал организатором «Северного союза русских рабочих». В 1879 г. этот союз был разгромлен, и Халтурин стал членом «Народной воли».

В программе «Северного союза» еще не говорилось о какой-либо вооруженной борьбе против государственного строя России. Однако спустя полгода взгляды Халтурина изменились: он стал убежденным террористом. Возможно, это объясняется его чрезвычайной эмоциональностью, склонностью к фантазиям. Предлагая взять на себя цареубийство, Халтурин придавал особое значение тому, чтобы царь был убит непременно рабочим. Количество возможных жертв, как и обычно у революционеров, в расчет не принималось. Лев Тихомиров, который в то время был народовольцем, но потом перешел на монархические позиции, вспоминал, что, готовя взрыв в Зимнем, Халтурин любил повторять: «Пусть погибнет 50-100 человек, только бы до „Самого“ добраться!..» Теракт готовился полгода. Под именем Степана Батышкова Халтурин устроился в Зимний дворец столяром. Не раз ему случалось оставаться с царем наедине в его кабинете. Но Халтурин хотел действовать наверняка. Постепенно он пронес во дворец три пуда динамита и заложил их в столовой, где обедал Император.

Взрыв в Зимнем дворце был осуществлен 5 февраля 1880 г. в 18 часов 22 минуты. Император в тот день задержался с обедом, что и спасло ему жизнь. Пострадала в основном царская охрана — солдаты лейб-гвардии Финляндского полка: погибло 11 человек, 56 было ранено. Жертвами теракта стали недавние крестьяне в солдатских мундирах — люди, за счастье которых якобы и боролись «народовольцы». Трое погибших солдат были вятичами, земляками своего убийцы. Несмотря на страшное опустошение, на обезображенные трупы товарищей, на собственные раны, уцелевшие часовые оставались на своих местах. Они не соглашались оставить пост, пока не были сменены своим разводящим ефрейтором, тоже раненым.

Одии из руководителей «Народной воли» Андрей Желябов после взрыва утешал расстроенного Халтурина: «Степан, голубчик, успокойся. Этот взрыв в Зимнем дворце потряс весь Петербург… К нам придут тысячи новых бойцов! Взрыв в царском логове — первый удар по самодержавию! Твой подвиг будет жить в веках». Халтурин поначалу был крайне подавлен неудачей, но потом успокоился и пообещал в следующий раз «охулки на руку не положить». Он уехал на юг, где около двух лет вел революционную пропаганду среди рабочих, что прекратилось в связи с чрезвычайным положением, введенным в Одессе, и особенно действиями прокурора Стрельникова, назначенного производить следствия по политическим делам на всем юге России. Халтурин известил об этом «Исполнительный Комитет», который и поручил ему организовать убийство прокурора.

Покушение на Стрельникова планировалось на январь 1882 г., но Исполком «Народной воли», считая предстоящую операцию рискованной, отложил ее, чтобы найти для Халтурина напарника. Этим напарником стал двадцатидвухлетний пропагандист «Народной воли» Н. А. Желваков. 18 марта 1882 года он убил Стрельникова во время прогулки, но скрыться не смог. Халтурин с оружием в руках пытался отбить его от полицейских и был взят с поличным. Весть о том, что ненавистный прокурор убит, очень обрадовала сидевших в местной тюрьме уголовников. Желваков и Халтурин были ими встречены с почетом. Через несколько дней террористы, так и не назвавшие свои подлинные имена, были повешены.

Имя Халтурина было с особым цинизмом присвоено Миллионной улице, на которой стоит Зимний дворец — место главного преступления этого террориста. Теперь этой улице возвращено исконное название. Однако улицы Халтурина остались в Павловске и Петродворце. А в Твери городская Дума не поддержала инициативу более тысячи горожан о переименовании улиц Софьи Перовской, Александра Желябова и Степана Халтурина. Халтуринские улица и проезд сохраняются в Москве и в других русских городах. Погубивший невинных людей Халтурин удостоился несравненно больших почестей, чем еще один его земляк и ровесник — Владимир Бехтерев. Будущий корифей российской медицины в момент взрыва находился в Зимнем и оказывал помощь пострадавшим…

5. Названия, связанные с канонизированными советской пропагандой идеологами революционного движения

В этом разделе дано несколько очерков о людях, непосредственно к террору не причастных, но создавших произведения, которыми вдохновлялись поколения революционеров и террористов. Возможно, как значительные мыслители, они и заслуживают того, чтобы их именами были названы, допустим, улицы в родных им городах, а на домах, где они жили, остались мемориальные доски. Но то место, которое занимают их имена в российской топонимике, никак не сообразно с их вкладом в отечественную культуру. Вряд ли оправдано положение, когда огромному большинству жителей нашей страны совершенно не известны имена десятков действительно крупных русских писателей и политических мыслителей, в том числе и реформаторского движения, таких как князь Александр Голицын, граф Михаил Сперанский, Алексей Хомяков, Юрий Самарин, Константин Леонтьев или граф Павел Киселёв, тогда как несколько имен «духовных предтеч» большевизма с детства усвоены в качестве символов отечественной культуры. Ведь благодарность нации заслуживают не гении как таковые, но те выдающиеся люди, которые стремились исправлять, созидать и улучшать, а не разрушать до основания, чтобы на руинах исторической России возвести нечто новое, ими самими лишь очень смутно представляемое. Воплощение этих разрушительных идей в XX веке лишает их творцов того ореола очарования «борцов с тиранией», который они имели в глазах прогрессивной русской интеллигенции до 1917 года.

Герцен

Александр Иванович Герцен (1812–1870) был внебрачным сыном богатого помещика И. А. Яковлева и Генриетты Луизы Гааг, приехавшей в Россию из Штутгарта. Мальчик получил придуманную отцом фамилию, намекающую на сердечную привязанность родителей (Herz — сердце), и тяжело переживал свое «ложное положение». Его первыми домашними учителями были радикально настроенные республиканец-француз Бушо и семинарист И. Протопопов. Сильное влияние на мировоззрение молодого Герцена оказали также сочинения Руссо и Шиллера и восстание декабристов. «Казнь Пестеля и его товарищей окончательно разбудила ребяческий сон моей души», — вспоминал Герцен. Вместе со своим другом Н. П. Огаревым он поклялся «отомстить казненных».

В 1829–1833 гг. Герцен был студентом физико-математического отделения Московского университета. В это время его увлекли сочинения утопических социалистов Сен-Симона, Фурье и Оуэна, а также революционные события 1830-х гг. во Франции и Польше. Вокруг Герцена сложился кружок «вольномыслящей» молодежи, в котором «проповедовали ненависть к всякому правительственному произволу». Через год после окончания курса Герцен, Огарев и несколько их товарищей были арестованы. Поводом стала вечеринка, на которой они пели песню с антимонархическими словами и разбили бюст Николая I. Было заведено дело о «несостоявшемся, вследствие ареста, заговоре молодых людей, преданных учению сен-симонизма». Герцен 6 лет провёл в ссылке в разных городах (Пермь, Вятка, Владимир); с 1836 г. он стал печататься под псевдонимом Искандер.

В годы ссылки, во многом под влиянием невесты — Н. А. Захарьиной и знаменитого масона зодчего Витберга усилились религиозные искания Герцена. Он восторгается Евангелием, обретает опыт глубокой молитвы, но за исключением короткого периода перед свадьбой остается чуждым и даже враждебным Православной Церкви. Свободолюбивый дух Герцена смущает казенность «николаевского православия» и он предпочитает быть «сердечным христианином» в традиции Сен Мартена. Друзей он просит прислать ему в ссылку сочинения знаменитых нецерковных мистиков — Парацельса, Эккартсгаузена, Сведенборга. Перед рождением своего первого сына он пишет «Бог поручает мне это малое существо, и я устремлю его к Богу» (Соч. т. 2, с. 263). Однако, вскоре этот религиозный настрой ослабевает и сменяется к 1842 г. настоящим бунтом против Бога. Внешней причиной перемены стали тяжелые жизненные испытания мыслителя — болезни жены, страдания и смерти трех детей. Вера в гармонию и разумность Божьего мира рухнула. Не желая сомневаться в человеке, видеть его органическую испорченность грехом, Герцен восстаёт на Бога и низвергает Его в своем мировоззрении.