Семен Бронин - Каменная баба Страница 58

-С кем?

-С Ириной Сергевной, наверно?

Ему явно не сиделось на месте. Иван Александрович поглядел на него с особого рода любопытством. Таисия подняла голову, приревновала: -Вы ж со мной ехать собрались? Передумали? -А ему все равно,- ответил за москвича Пирогов: будто сам был из другого теста:- Лишь бы на месте не торчать, по свету шляться. Для этого и из Москвы уехал. Что ж делать будем?- спросил он, всерьез уже, Ирину Сергеевну.- Я ведь тоже не знаю, что у них. Не было у нас ничего подобного... Он видел двух ребят, которых она привезла в Петровское: оба лихорадили, были слабенькие, бледные - и у обоих во рту были небольшие круглые язвы. Остальные, со слов Ирины Сергеевны, были такими же. -Не знаю. Надо кого-то с кафедры звать,- сказала Ирина Сергеевна. -Все ж в отпуску? -Кабанцев на месте - я звонила... Всех сразу отпустить не могут. -Этот - что есть, что нет: все едино. Без профессора смотреть не станет. Вообще не поедет, если почувствует, что жареным запахло. -Почему?спросил москвич: ему хотелось поскорей освоиться на новом месте и войти в курс здешних дел, а они все сплошь оказывались непростыми и запутанными. -Потому что профессор все его диагнозы отменяет, когда возвращается. Чтоб показать, что без него тут жизнь останавливается - этот и не хочет с ним связываться. Те еще типы оба... А что за аферу ты провернуть хотел? О которой не успел в кабинете рассказать?.. Это было испытание москвича на зрелость. Будь он поопытнее в этих делах, то уклонился бы от прямого ответа, отложил разговор на более удобное время, разжег любопытство Ивана Александровича, набрал очки в их негласном поединке, но он встрепенулся, решил, что пробил его час, и изложил известные нам факты или, вернее - их интерпретации. Пирогов наотрез ему отказал: -Еще чего? Не буду!..- Он словно ждал чего-то подобного: чтоб поставить, раз и навсегда, приезжего на место.- Из ума не выжил - голову в петлю совать! Ради чьих глаз прекрасных?..- и поглядел на сотрудниц, пытаясь угадать, кто стоит за его просьбой... Таисия, не любившая терпеть поражений, досадовала, но помалкивала, а Ирина Сергеевна глядела нарочито рассеянно и безразлично, что могло обмануть кого угодно, но не Ивана Александровича. Это прибавило ему желчи, и он начал лицемерить, что было у него следующей, после выговоров и распеканий, степенью изъявляемого им недовольства: -Тебя облздрав к нам прислал? Вот к нему и обращайся. Я тут ни при чем. Я для министерства человек маленький... -Дайте вы ему эту справку!- прервала его Ирина Сергеевна, глянув на него с долей пренебрежительности, в которой, при желании, можно было разглядеть след их прежних отношений.- Что вам стоит?..-но Пирогов, что называется, завелся: -И Ирина Сергевна, гляжу, твои интересы близко к сердцу принимает?.. Зачем она тебе?.. Справка, я имею в виду?.. Кто может, и без справки возьмет, а кто не хочет, тому и она не поможет: что ни принесешь, все не так будет. Ему ж голову морочат,- сказал он Ирине Сергеевне, хотя Алексею это было не менее интересно.- Куда ты идти хочешь? -В хирургическую клинику при Первом мединституте. Только не сразу, а через два года: надо сначала в городской больнице поработать, ума набраться. Вот туда-то меня без справки и не принимают. -Клиника без больницы не берет, а больница - без справки? Как в сказке прямо...- и поглядел с досадой на Ирину Сергеевну, внимательно их слушавшую.- Пустяки это все. Справкой еще ни одна карьера не делалась. Расскажи о Москве лучше. "Националь" построили? -Стоит коробка. Там ресторан хороший. -Был в нем? -Нет еще. Собираюсь только.-Алексей Григорьевич, получив отпор от начальства, не стал, надо отдать ему должное, настаивать на своем и канючить, но принял отказ к сведению, помешкал, достал чистую тетрадку и начал ее разлиновывать. -А сейчас что делаешь?- Пирогов словно заворожен был его поступками. -Тетрадку для входящих и исходящих. С этого все начинают. Ирина Сергеевна встала и вознамерилась выйти. -Ты куда?- спросил Пирогов. -На прием. Приходите в амбулаторию, Алексей Григорьич,- прибавила она.- У нас там прием хирургический. Спросите Ивана Герасимыча. Я его предупрежу... Придете? -Приду конечно,- обещал он ей.- Я ни одной хирургической возможности не упускаю. Пирогов с любопытством выслушал их сговор или обмен мнениями. -Да ты знаешь ли хирургию, чтоб прием вести?- усомнился он. -С третьего курса на кружок хожу,- заверил его москвич.- Аппендэктомию сам делал. Главный врач успокоился. -Тогда давай. Может, и здесь кому-нибудь ее сделаешь. А то у нас некому...- Это был выпад уже против Ивана Герасимыча, и Ирина Сергеевна поневоле замешкалась и прислушалась.- Меня только сначала позови - прежде чем на стол класть. А то у нас один полкишечника больной убрал, а оказалось, у нее месячные...- Ирина Сергеевна ушла, не дослушав конца грустной истории, и Пирогов смолк: с ее уходом стараться было не для кого. -Завтра пойду,-пообещал москвич.- Сегодня искупаться надо...- и поглядел на Таисию. -Так хоть сейчас иди!- немедля откликнулся Пирогов, задетый за живое: теперь ему в особенности не терпелось с ним расстаться. Москвич почувствовал это и остался - из упрямства и проснувшегося любопытства. -С тетрадью немного поработаю,- и принялся за это нехитрое занятие, позволявшее ему попутно слушать новых сотрудников и даже наблюдать за ними... Пирогову нужно было уединиться с Таисией для разговора самого деликатного и доверительного свойства. Ему не хотелось просить москвича, чтоб ушел, и еще меньше - возвращаться сюда снова. Поэтому он приступил к Таисии с расспросами при совершенно лишнем свидетеле: -Ты что с мясом неклейменым мудришь?.. Она искренне удивилась: -Уже рассказали? -А ты думала? Разве здесь скроешься?-Он чувствовал себя все-таки неудобно: мешал Алексей Григорьевич. Таисия, напротив, черпала силы в его присутствии: -Это, Иван Александрыч,- обращаясь к ним обоим, успокоительным тоном сказала она,сестра моя двоюродная: та, что в ветнадзоре работает - мясо арестовала в кафе нашем... -У Матвея Исаича?.. Слушай, Алексей - как тебя, Григорьич?..Пирогов все же не утерпел и решительно оборотился к своему заместителю по санэпидработе.-Знаешь, что моя первая главная врачиха говорила?..- Это была в своем роде легендарная женщина: никто не знал, говорила ли она приписываемые ей байки или за ними скрывался сам Иван Александрович.Сколько будешь в первый день на работе сидеть, столько и будешь потом всю жизнь маяться. Мне этого в свое время не сказали, так я вот до сих пор мучаюсь, покоя не знаю... Этот намек москвич понял: встал, накинул защитного цвета куртку, дополнявшую пятнистые джинсы. -Куда идешь?- Пирогов не упускал его из виду: словно бес попутал. -Говорю ж: купаться,- и снова выразительно взглянул на Таисию. Пирогов проследил и за этим взглядом тоже, и он не убавил засевшей в нем досады. -Это ты правильно надумал,- вслух одобрил он, однако.- Здешние дамы любят, когда мужики к ним на свидание чистыми приходят, да они нечасто их этим балуют... Прислал бог помощника,пожаловался он, когда москвич вышел.- Что он говорил тут без меня? Таисия засмеялась: -Не помню уже... Купаться звал. -Это он и при мне делал... А ты что? -Я - что?.. С ума еще не сошла, как вы говорите. Перед всей Петровкой разголяться и в воду с парнем лезть. -Можно и не перед всем Петровским. Таисия неодобрительно поглядела на него: -Так и будете теперь всех подряд к нему ревновать? Или через одну?.. Вы как петух прямо. -Может, я и петух, да вы не куры. -Яйца не несем?- но он не дал ей увести разговор в сторону, настоял на своем: -Что с этим мясом делать надо было? -По инструкции если?выжидательно спросила она. -А как же еще? Только по ней. -По инструкции если, надо карболкой залить, сжечь и закопать в землю. -И сжечь и закопать?Пирогов подивился строгости закона, писанного санитарными врачами.- Не много сразу? Таисия и сама так думала и попытала счастья: -Вот и я решила...- но Пирогов ее не слушал: -Сколько его было? -Килограмм сорок... Я двадцать в больницу взяла. Не пропадать же. -Оформила? -Как я не оформить его могла?.. Если купила...- и видя, что он медлит и колеблется, попыталась склонить чаши весов в свою пользу:- Нет же ничего на базе. А детей кормить надо... Пирогов заскучал и потерял интерес к делу. Так случалось с ним, когда его убеждали в чем-то наполовину, с фасада, а другая, оборотная, сторона дела оставалась для него в тени, в безвестности. -Не отравишь детей мясом этим?- спросил он только. -Да вы что?!- искренне и во всеуслышание изумилась она: гроза пронеслась мимо, и она вновь обрела полноценный дар речи.- Что ж я, не знаю, откуда оно?! -Все-то ты знаешь... И Лукьянову сказала? -Когда? Съели это мясо давно. Через котел пропустили... Это был перебор с ее стороны: она, что называется, вольничала. Пирогов глянул на нее ястребом, поиграл с мыслью выставить ее вон из этой избы: слишком уж она срослась и свыклась с нею. Таисия почувствовала угрозу и замолчала: знала, что в такие минуты его не нужно трогать, а следует переждать опасное настроение. -Делай как знаешь,отступился он от нее окончательно.- Меня только ни во что не впутывай. И вообще - если случится что, на себя пеняй... Хотя мне все равно попадет в первую голову... Таисия потупилась: всего этого можно было не говорить - но и не сказать нельзя было... Лукьянов тоже зашел в этот день в санэпидотдел. Он сохранил старую привычку коротать время у Таисии, но делал это теперь украдкой, будто товарищеский суд запретил ему и это тоже. Он сильно переменился после суда: стал сумрачен, неразговорчив и неприветлив, хотя не изменил обычному своему высокомерию - сделался из развязного балагура неприступным на вид трагиком. В больнице с ним поступили не по-людски: отлучили от машины и приставили к больничному гаражу, а на его место взяли нового водителя. Тот, однако, оказался годен лишь на то, чтоб возить Пирогова в область и обратно, в районе же неизменно застревал и терялся: слишком много надо было знать здесь тайных дорог и проселков и помнить к тому же, когда они проходимы и когда непригодны для навигации. Лукьянова снова посадили за руль, и они с напарником разделили то, что Иван делал раньше один: новичок ездил в область мимо тамошних гаишных постов, а Лукьянов по району - мимо своих, знакомых. Это устраивало обоих и дело пошло на лад, хотя Иван и не жаловал сменщика и разговаривал с ним лишь в силу крайней необходимости. Соответственно с этими перестановками менялось и отношение к нему больничных сотрудников: то есть претерпело метаморфозу от почти открытого и публичного осуждения к признанию - пусть вынужденному и молчаливому; Иван все это принимал с достоинством и бесстрастием, но в душе у него все кипело. Таисию он выделял среди прочих. С ней его связывали давние и основанные на взаимной выгоде отношения: многие поначалу дружеские связи кончаются, известно, тем же... -Что нового?-спросил он, садясь на стул, который незадолго до того седлал его кровный враг. В его походке и осанке (которые больше выдают людей, чем слова и лица) появилось после суда нечто нескладное, застывшее и топорное, что физиогномисту говорит о целеустремленности и мстительности побуждений, - Таисия хоть и не читала с лица, но стала его остерегаться. Тем добродушней и дружелюбней отвечала она сейчас: чтоб возместить этим недостаток искренности: -Да ничего особенного, Иван. Доктора дали нового. Она и в лучшие времена не всем с ним делилась теперь же, по понятным причинам, сузилась еще более. Лукьянов был охоч до устных новостей (это было у него, как у другого потребность включить утром радио или прочесть газету) и злился из-за ее скрытности - хотя и старался не подавать виду: не хотел ссориться с давней приятельницей и единственной, не считая жены, союзницей в больнице. -И что с того?- недоверчиво спросил он. -Буду теперь не одна сидеть, а в компании. И не с бирюком каким, а с приятным молодым человеком. Видел его? Лукьянов из всего этого понял одно: что она не хочет с ним откровенничать, и иронически поглядел на нее. -Что мне новые доктора? Мне старых достаточно... Что там с Матвеем Исаичем произошло? -И ты знаешь?- во второй раз в течение часа удивилась Таисия. -Как не знать, когда все говорят?.. Кто еще интересовался? -Да звонят все кому не лень,- солгала она и прибавила для убедительности:- Хотя сам он не жалуется. Редкий человек - таких бы побольше... Матвей Исаич был заметная фигура в Петровском: директор местного и единственного кафе и личность во всех отношениях незаурядная. -И откуда мясо это?.. Это Таисия могла сказать: шила в мешке не утаишь - это должно было стать предметом обсуждения на базаре, а она не хотела, чтоб у Ивана были доказательства ее неверности. -Фельдшер из Тарасовки корову зарезал и на базаре стоять не захотел - продал, видишь ли, Матвею Исаичу. -С каких это пор у Семена корова появилась?.. Иван знал в районе всех: у него была прекрасная память на лица, дела и связи. -А нет разве? -Не было никогда. Когда ему с ней возиться?.. Когда он пьет горькую?.. И кто в июле телку режет? -Корову,- проворчала она, теряя почву под ногами. -Тем более. Какая разница?.. Таисия поняла, что он кругом прав, и разозлилась, всполошилась не на шутку: -А я знаю, зачем?! Что вы все ко мне с этим мясом лезете?! Не рада, что связалась! Иван ухмыльнулся - скорее по привычке, чем по настроению. -Самой, небось, перепало?.. Могла б и меня в долю взять. Жрать-то нечего. -Анна Романовна пусть об этом думает. -А что с нее толку? Десяток яиц принесет? Она ж так задарма всю жизнь пашет... Он приуменьшал возможности и способности своей супруги, но Таисия не стала спорить - только напомнила: -Тебя тоже не дозовешься. Когда свекра в область повезешь? У него ноги скоро совсем отсохнут. -Когда срок мой кончится, тогда и поеду. А пока пусть вас Веник возит.- Его сменщика звали Вениамином.- Не к чему мне попадаться... Лукьянов стоял скалой в таких случаях, а новый водитель, то ли под впечатлением печальной судьбы предшественника, то ли просто - не от большого ума, тоже отказывался брать лишнего пассажира и попутчика. -Вот когда возить начнешь, тогда и о тебе вспомню,- отрезала Таисия и смягчила затем силу удара:Нечего там делить было. Если б было что, я б тебе оставила. -Пирогов все себе взял?- вырвалось у него: он страстно хотел этого - не для доноса, а из жажды посрамления противника. Таисия уставилась на него: -Да ты что, Иван? Когда это он такими делами занимался? У него что: мяса дома нет, как у тебя?.. Что ты спрашиваешь?.. Лукьянов сам знал, что сказал лишнее, но уступать не думал. -А что он сюда приходил? О мясе спрашивал? -Кто тебе сказал? -Сама говорила. Мол, пристали к тебе с мясом. Кому еще дело до него? Таисия в очередной раз подивилась его проницательности. Ей пришлось врать наново: -Мясо это из Тарасовки, а там какие-то больные новые. Чем - никто не знает... Она сказала это наугад, наобум, но попала в точку. Так в жизни случается: когда нас припирают к стене, мы начинаем мыслить, а не просто соображать - хотя и делаем это почти машинально. Так или иначе, но она сумела ввести Лукьянова в заблуждение: -Я тоже про эту болезнь слышал. Язвы во рту... Это может быть. Корова сдохла, а они ею в кафе угостились!..- и усмехнулся - не к месту и не ко времени. Таисия, у которой все внутри похолодело от того, что так оно, возможно, и было: как они с Лукьяновым вдвоем только что напридумали,- поразилась: -А ты что радуешься?! -Не радуюсь,- сказал Лукьянов.- Мне-то что?.. Если так только - малость самую...