Георгий Марков - Сибирь Страница 6

Снегу навалило на аршин, и зимник начал действовать денно и нощно.

Однажды к дому Горбякова подъехал парабельский Урядник Филатов. Федор Терентьевич сидел в горнице за аптечными весами, фасовал лекарства. Урядник частенько заглядывал к Горбякову как по нуждам собственного драгоценного здоровья, так и по долгу службы. Был он высокий, тощий и худобой своей изводил и себя, и жену, и фельдшера.

- Собственно говоря, Федор Терентьевич, - громогласно басил урядник, истинно государственных людей здесь двое: я и вы. Стражников нечего считать.

Шантрапа!

Эти слова Филатов любил произносить. Вероятно, они выражали его внутреннее убеждение и давали право ставить себя на одну" доску с фельдшером, человеком пришлым и немало образованным.

- Безусловно, Варсонофий Квинтельяныч! - отвечал Горбяков. - На нас с вами тут все самодержавие держится!

Горбяков посверкивал черными глазами, сдержанно улыбался в бороду, но в тот же миг становился недоступно строгим, чем и вызывал у Филатова особое преклонение. "Самостоятельный человек! На крепкий стержень посажен", думал урядник, не подозревая какие нелестные слова мысленно кидает фельдшер по его адресу.

Горбяков отодвинул весы и лекарства, встретил Филатова в прихожей:

- Ну, проходи, Варсонофий Квинтельяныч, проходи. Я велю чайку приготовить. Как съездилось-то?

Филатов даже шинель не снял.

- Уж ты извиняй, Федор Терентъич, - тороплюсь.

Съездил хорошо. Дорога, почитай, легла намертво. Вот тебе посылка. Получай! Опять книги? Умственный ты человек, Федор Терентьич.

- А дела-то каковы, Варсонофий Квинтельяныч?

Как служба идет?

- Неполадки, Федор Терентьич! Сгинул тот беглый, как сквозь землю провалился. Помнишь, которого в Полину свадьбу ловили?

- Сгинул?

- Будто на небеса воспарился! Никаких следов!

Становой рвет и мечет. Велел мужиков нанять, пройти облавой по лесам. Такой же приказ и в Колпашеву дал.

Деньги отпущены на оплату.

- Видать, крупная персона, раз такие заботы.

- Крупнейшая, Федор Терентьич! Становой, промежду прочим, сказал: не токмо из Томска, из самого Питера депеши летят: землю взрыть, а беглеца найти!

- Легко сказать!

- А что поделаешь? Служба! Пойду сейчас по дворам мужиков сговаривать. Может, к завтрему сколочу артёлку.

- Здоровьишко как, Варсонофий Квинтельяныч? Под лопаткой не покалывает?

- Было.

- Смотри, Варсонофий Квинтельяныч, не загуби себя. Опять ты вроде похудел.

- А что делать? Служба!

- Денек-другой полежи, прогрейся.

- С облавой, вишь, приказано не тянуть...

- Мое дело предупредить, Варсонофий Квинтельяныч.

- Уж не знаю, как и быть.

- Тебе жить, тебе и умирать.

Едва встревоженный урядник ушел нетвердой походкой, Горбяков вскрыл пакет с книгами, нащупал в переплете одной из них почту от Нарымского центра.

В письме сообщалось:

"Побег совершил Иван Акимов, подпольное имя - "Гранит". Необходимо приложить все усилия, чтобы побег завершился успешно. Товарищ Гранит по решению Центрального Комитета направляется в Стокгольм для усиления деятельности эсдеков-большевиков в Швеции и выполнения особого, важного поручения.

Считаем совершенно исключенным продолжение побега в направлении Томска, по крайней мере в ближайшие три месяца. Будем благодарны за все меры, которые вы сочтете нужными в этих условиях с целью помощи товарищу Граниту.

По достоверным данным, в Нарыме состоялось специальное совещание жандармских и полицейских чинов, на котором обсуждалась необходимость срочного усиления контроля за содержанием политических ссыльных, в особенности эсдеков-большевиков. Что ка-- сается поисков Акимова, то намечено произвести ряд облав по урочищам Парабельской, Колпашевской и Кривошеинской волостей".

Горбяков сжег записку на своей красно-медной спиртовке, пепел растер пальцами, смешал в пепельнице с табачным мусором. Потом он встал и долго ходил по комнате из угла в угол, от стола к шкафу и назад.

Первое, что предстояло ему, - сорвать намерения урядника относительно облавы. Если этого не сделатьнесдобровать Акимову. Снег - безжалостный предатель. Он оставляет на себе людской след, а жить, не оставляя следа на земле, человек еще не научился. Как только облава сунется на Парабельскую протоку, курью она не минует. Акимову отсюда идти некуда: кругом леса и безлюдная ширь ослепительно белых лугов.

А второе, что предстояло сделать, - это переправить Акимова в более надежное место, чтоб перекоротал он зиму, пересидел все эти розыски, облавы, приступы полицейских истерик.

Горбяков ходил и ходил по комнате, курил папиросу за папиросой. Ничего путного в голову не приходило!

Вдруг скрипнула входная дверь, и в дом вошел Федот Федотович. Старик всегда был учтив и осторожен в обращении с зятем. Про себя чтил и почитал его.

Чтил за самостоятельность, за ум, за физическую выносливость. Почитал за доброту, за внимательность к себе. Частенько раздумывал: "Божий ты человек, Федор Терентьевич. Доведись до другого, дал бы мне коленом под зад и пропадай как собака под забором. Или привел бы в дом новую бабу, которая сжила бы со свету раньше времени. За что только господь наградил меня на старости лет счастьем быть вместе с тобой?"

- Кое-что сказать тебе, Федя, надобно, - скосив глаза на стряпку, суетившуюся возле печи, проговорил Федот Федотович, проворно раздеваясь.

- Входи, фатер, входи. А дверь я прикрою.

- Виделся с Гаврюхой, Федя. Тревога у него, - приглаживая пальцами белые кудри, сказал старик, останавливаясь на средине горницы.

- Что там, фатер?

- Сам меня выждал, подошел. "Спасайте, - говорит, - пока не поздно". Вчера к вечеру на землянку наткнулись два парня. Одному лет четырнадцать, другому все двадцать будет. На лыжах оба. Испугались, увидев Гаврюху, кинулись от землянки на дорогу. Всю ночь не спал, ждал облавы.

- Так, фатер, так. А ты не посмотрел, лыжный след куда ведет?

- Посмотрел, Федя. В Большую Нестерову пошли они.

- Это хорошо. Значит, не сразу к уряднику, а на совет с кем-то из своих деревенских. С кем же?

- Неведомо.

- Вот в том и дело, что неведомо. И времени у нас с тобой - капелька. Если Гаврюху не уберем, к вечеру возьмут стражники.

- Он тебе что, Федя, дружок или просто связчик?

- И дружок, и связчик, и брат - все сразу.

- Тогда сберечь надо.

- Как, фатер?

- Не горюй. Уведу я его в Дальнюю тайгу. Ружейный припас у меня в сборе, а харчи вели стряпке подготовить. Поживу с ним, поохочусь. Никому и в голову не придет, что он со мной.

Горбяков задумался. Непростой вариант предлагает старик. До Дальней тайги, где не раз обитался по разным нуждам Федот Федотович, два дня ходьбы. Есть там избушка. Кроме охоты, можно заняться рыбалкой.

Питание не вопрос. Но даль - страшенная, глушь -.

чудовищная, путь, доступный только опытному таежнику. А вдруг центр изыщет какой-то другой способ бережения Акимова? А вдруг всплывет срочная, неотложная возможность перебросить его с верной оказией, скажем, под видом секретного государственного чиновника для тайных поручений? Что он, Горбяков, тогда сделает? Как он достанет его из этой распрочертовой Дальней тайги, отделенной от Парабели лесами, и реками, и болотами?

- Вот что, фатер, сходи-ка к уряднику, отнеси ему порошки. Отдай жене и скажи, что Федор Терентьич велел уложить самого в постель. Шутки, мол, плохие с его худобой, да при таких длинных дорогах в Нарым.

Старик вопросительно поглядел на Горбякова. Тот поймал взгляд и понял его:

- Расчет такой, фатер: Филатов ляжет в постель, и облава, которую он назначил на завтра, не состоится. Пока ты ходишь, я тем временем кое-что прикину в уме.

Старик вышел и через минуту появился снова, одетый по-зимнему: полушубок, мохнатая шапка из собачины, пимы с высокими голяшками.

Горбяков подал старику лекарства, предназначенные уряднику, предупредил на всякий случай:

- От себя, фатер, никаких дополнений. Передай - и назад.

- Вестимо, - буркнул Федот Федотович. Под нависшими бровями сверкнули молодым блеском лукавые глаза, улыбка чуть тронула обветренные губы и тут же погасла, как искра на ветру.

Снег проскрипел под ногами старика возле окон.

"Морозит!" - промелькнуло в голове Горбякова. Он зашагал опять из угла в угол. Прикидывал самое разное:

"Если я приведу его к себе. Изобразит он начальника, прибывшею из Томска, к примеру, для... для проверки чего?.. Не то. К тому же остается вопрос: с кем, на каких подводах он прибыл? Каждый ямщик на виду. Нет, от такого варианта придется отказаться".

"Может быть, его передвинуть в другое место? Увезти, скажем, на Обские плесы, к рыбакам. Увезти мне самому, под видом городского друга юности... Попросить приютить на недельку как любителя рыбного промысла зимой... Ну а через неделю что делать? И есть ли гарантия, что его там не выдадут в первый же день?