Роман Солнцев - Полураспад Страница 6

Что это и для чего? Если мы представляем собой тончайший механизм природы, куда хитроумней компьютера и куда более ранимый, то, может быть, сны - это каждодневная коррекция мощными силами космоса нашей "электронной" системы? Причем, учитывая, что каждый человек - по задаткам гений, то почему бы, давая человеку возможность выспаться как можно ближе к неискаженным полям космоса (например, в горах), не помочь ему стать хотя бы добрей? А поскольку нет возможности проводить ночи непосредственно на горе Эверест или горе Арарат, почему бы не поднять над человеческим телом некую вертикальную трубу из токопроводящего металла, которая отсекала бы вредные боковые электрические и магнитные помехи?..

Алексей Александрович давно уже отключил сотовый телефон и брел по городу к сестре, за мамой.

А куда еще податься? Что роднее родных?..

10

По длинному темному, при одной горящей лампочке в конце, коридору общежития аспирантов в поздний этот час плелся уже крепко навеселе неугомонный заграничный гость Белендеев все в том же затрапезном, джинсово-молодежном виде, в сопровождении долговязой дамы в короткой юбочке, на шпильках, на плечах ее болталась накидка из песца или волка, сразу не разобрать.

Вид дамы мигом переменился, как только она постучалась и в отворенную дверь хлынул свет: стали видны сквозь косметику все овражки на лице женщины, которой далеко за двадцать.

За порогом переминался рослый юноша в китайском спортивном костюме, в тапочках на босу ногу, чесал затылок. Он явно в этот час никого не ожидал.

- Господин Нехаев здесь живет? - строго спросил Белендеев, делая вид, что заглядывает в приоткрытую ладонь, в которой якобы лежит бумажка с написанной фамилией.

- Д-да... - заикаясь, ответил хозяин комнаты, удивленно всматриваясь в гостей. Узнав, наконец, женщину, он поздоровался еще более удивленно: Елена Васильевна, вы?

- Ну я, я, котик, - прокуренным баском отвечала Елена Золотова. - Мы к тебе, Вова, на минутку. Впустишь?

- Ко-ко-конечно... - посторонился юноша. Лицо у него было доброе, губы трубочкой, словно он все время что-то насвистывал. На левой кисти синие буквы "Катя" и заходящее солнце с лучами.

Спохватившись, он подтолкнул гостям единственный стул. На тахте белела постель, не сядешь.

- По-по-пожалуйста...

- Ты не знаешь его? - спросила Елена, кивая на толстенького гостя. Профессор, член двух академий, один из отцов-основателей нашего Академгородка Михаил Ефимович Белендеев. Ныне живет в Штатах.

- А-а... - протянул Нехаев.

Конечно, он слышал эту фамилию, но для него она казалась уже канувшей в историю.

Белендеев вдруг рассыпался смешком.

- Не пугай его! - И, подмигнув Нехаеву, показал на Елену, на ее юбку. - Анекдот слышал? Приехали шотландцы, все в юбках, а один в брюках. Кто-то спрашивает: а почему он в брюках? Те отвечают: а он гомик.

Нехаев растерянно улыбался, не понимая, зачем к нему пришли.

- Не пугай его, - теперь уже пробасила Елена Золотова и села на стул, забросив ногу на ногу. - Ты у Алеши работаешь, у Левушкина-Александрова?

- Н-ну.

- Как у него сейчас дела? Он доволен жизнью? Говори честно, мы сейчас к нему... Зашли к тебе, чтобы как-то подготовиться... не обидеть...

Нехаев мучительно соображал, чего же от него хотят эти люди.

- Что-нибудь новое делает? Как финансирование? Ты же лаборант, даже старший... Как приборы? Есть ли договора с Минздравом или с кем там у вас, у биофизиков?.. Выделили какие-нибудь ценные штаммы?

Наконец, Нехаев неуверенно и путано заговорил. Договоров никаких нет. Биостенд старый, его изготовили в Орехово-Зуеве на военном заводе еще на королёвские деньги, предполагалось - будет готовить хлореллу для космоса, а потом оказался не нужен. Но ничего, клокочет... Нынче на нем Алексей Александрович эволюционные задачи решает... это если использовать дрожжи...

- Дальше, - морщась, прервала его Золотова.

- Насчет же-железобактерий... Раньше Но-норильск проявлял интерес, а сейчас... на-нашли богатую руду. Зачем им отвалы перерабатывать? Да и до-дорого - электричеством наращивать бактерии...

- Дальше.

- Я больше н-не знаю. Он много думает... к физикам хо-ходит... Мо-может, что-то новое готовит?

Белендеев кивнул.

- Соскучился! Он же начинал, как физик. Один из тех, кто геостационарные спутники спасал от солнечного ветра... Но это вчерашний день. И это всё, как сказала миледи королю?!

Нехаев нерешительно помялся:

- Как-то сказал - хо-хочет что-то такое создать... Влияние космоса на сон, что ли...

Белендеев и Золотова переглянулись.

- По-моему, плешь, - сказала Елена, доставая из сумочки сигарету и закуривая от мгновенно вспыхнувшей в руке Белендеева зажигалки. - Кризис. Он выдохся.

- Ты считаешь, non perspektiva? - промычал гость. - Ну в таком случае куда еще заглянем? - Он поднял руку, чтобы разглядеть часы. - У нас в Нью-Йорке сейчас как раз десять утра.

И вдруг Нехаев заволновался. Честный малый, он решил почему-то, что эти люди недооценивают его руководителя, и заговорил, заикаясь и дергая головой:

- Но знаете, у него це-це...

- Муха цеце? - весело переспросил Белендеев и, немедленно сделав серьезную мину, посмотрел ему в глаза. - Извините, слушаю.

- У него целая тетрадка идей. Он предлагал аспирантам, в подарок отдавал... чтобы только не уходили...

- Да? - Елена рассмеялась. - Я помню, когда он еще аспирантом у Соболева был, свои идеи дарил за конфеты, а конфетами девиц угощал. И что там, в этой тетрадке? Говоришь, про влияние звезд? Нет, нам нужны гениальные идеи, котик.

- У н-него есть!

- Вряд ли, котик. В последнее время ходит бледный, жалкий.

- Он ду-думает... все время думает... Руками уши закроет и ни-ничего не слышит...

- Перегорел! - безжалостно сказала Золотова. - Оно и понятно - к тридцати трем годам уже доктор наук, профессор. Самая первая свежая песенка спета. Ах, если бы что-нибудь новенькое! Михаил Ефимович посодействовал бы тому, чтобы члены нобелевского комитета...

- Тс-с, - остановил ее Белендеев. - Решим в рабочем порядке. Так у нас раньше говорили? Да, кстати, какая у него любимая пословица? Ну, поговорка?

- По-поговорка? - недоумевал Нехаев.

- Ну, для контакта? Как пароль у преферансистов?

- Какая у него... - Вдруг лицо лаборанта просияло. - Не плю-плюй в колодец - вылетит, не поймаешь.

- Неплохо! А такой анекдот слышал? - Он снова подмигнул хозяину комнаты. - Еврей решил бежать за границу. Это еще в те годы... Сунул жену Сару в рюкзак, рюкзак на спину - и пошел. А пограничники: "Стой! Что в рюкзаке?" - "В рюкзаке посуда". Пограничник бабах сапогом по рюкзаку. А оттуда раздалось: тгам-тагагам!.. - Рассмеявшись журчащим смешком, гость протянул кулак: - Прочтете, когда мы уйдем. О кей? - И, переложив что-то измятое из кулака в руку Нехаева, вышел из комнаты. - Тгам-тагагам!..

Когда старший лаборант раскрыл свой кулак, то увидел на ладони пятидесятидолларовую бумажку. Зачем это они? Или у них так принято? Но он же ничего толком и не рассказал... Да и что он может знать про новые идеи своего руководителя?

Но Нехаев заблуждался: он много чего поведал умному и тертому заграничному гостю.

11

Они медленно пошли по вечернему городу - сутулая маленькая старушка и младшее ее дитя. Алексей нес над головами зонт.

Крапал крест-накрест дождь, проблескивая при свете фонарей и витрин.

- Это где мы сейчас? - спросила мать, делая вид, что озирается.

- На улице Воскресенской, - ответил сын. - Ну, бывшей Марата.

- А-а! - Старушка остановилась. - Марат, кстати, был неплохой человек.

- Постой, трамвай идет.

- Это который?

- Третий.

- Поехали на нем.

- Мама, это же по кругу, через весь город!

- Ну как хочешь, - смиренно, как всегда, согласилась мать, и Алексей подумал: "А куда торопиться?" Помог ей подняться в вагон, сели у окна, сын за спиной матери. Трамвай тронулся, в тряске и перестуках разговаривать было трудно, и они долго молчали.

- Где мы сейчас? - Он услышал наконец ее дребезжащий голос.

- Старый цирк проехали...

Мать снова затихла. Минут через десять встрепенулась:

- А памятник сохранился? - Она имела в виду памятник борцам за свободу.

- Конечно, - соврал сын.

На месте бывшего монумента из бетона, изображавшего в стиле кубизма пролетариат, разрывающий двуглавого орла, теперь стояла стеклянная свеча банк "Олимп".

- А сейчас проспект Комсомола?

- Да, мам.

Алексей подумал: "Наверно, мысленно видит весь город..." Но если мать и видела мысленно город, то скорее всего город прежних, военных лет, когда она пришла сюда голоногой бесштанной девчонкой (да, она всегда так и уточняла среди своих: бесштанной) пешком из деревни Красные Петухи. Красными Петухами деревню назвали, говорят, потому, что она постоянно горела - только отстроится, вновь горит. То ли потому, что стоит на холме и молнии ее полюбили, то ли народ такой...

Устроилась на оборонный завод, где два года ворочала тяжеленные снаряды, пока не надорвалась, - была же худющая... Назначили агитатором, так и пошла дальше по жизни - в комсомоле, в партии...