Олег Гриневский - Тайна Великого Посольства Петра Великого Страница 6

Россия наконец решилась. В начале 1697 года русский посланник в Вене Кузьма Нефимов заключает с Австрией и Венецией оборонительный и наступательный союз против Турции сроком на три года. Россия становится четвертым участником Священной лиги.

Может быть, это было не лучшее время для присоединения к Священной лиге? Военные действия союзников к тому времени, как назло, потеряли былую стремительность и натиск. Неудачи стали чаще и крупнее, а война приняла затяжной характер. Вяло действовали поляки. Им не удалось завоевать Каменец с Подолией и Молдавию, на что они рассчитывали, начиная войну. В общем после побед наступила усталость. Чувствовалось, что непосредственная опасность для Европы миновала, а религиозный пыл остыл. А тут еще австрийцы. В разгар боевых операций против турок они ввязались в войну с Францией, оттянув значительную часть своих войск на западный фронт.

Что же изменилось в европейской ситуации? Из далекой Москвы все представлялось в неопределенном, а чаще в искаженном свете.

Впрочем, у Петра не было иного выбора. За его плечами уже была азовская победа. На верфях Воронежа, где стояли остовы полусотни боевых кораблей, закладывался не только русский флот, но и направление русской внешней политики на целое столетие вперед. Этим кораблям нужен был выход в Черное море. Но на их пути были Крым и Турция. В борьбе с ними Австрия, Венеция и Польша были естественными, или, как тогда считали, богоданными, союзниками. И если их боевой пыл несколько поугас, его надо разжечь, влить новые силы в антитурецкую лигу. На это и была ориентирована петровская дипломатия после Азова. Это и была цель Петровой поездки.

ГЛАВА III "ТАРАРА, ТАРАРА КРУГОМ!"

Петр ходил по венским улицам и внимательно приглядывался. Легенда, сохранившаяся в старых венских книгах, рассказывает, что каждый день он переодевался в новое платье, чтобы его не узнали.

Необычный это был город Вена. Сквозь тесноту грязных и запутанных улочек, как в любом друтм средневековом городе, каких уже немало повидал Петр, неожиданно протискивались ввысь изящные купола сверкающих золотом церквей и дворцов. А вокруг царило запустение, оставленное войной и чумой.

Всего 20 лет назад "черная смерть" в очередной раз гостила в Вене. Она унесла с собой шестую часть ее населения. Леопольд поклялся тогда, что поставит памятник в знак благодарности Богу, если он избавит город от этой беды. Леопольд выполнил обещание. На центральной площади Вены с характерным названием Грабен (могила) он воздвиг мраморную колонну в честь святой Троицы, которую австрийцы окрестили памятником чуме (она и по сей день стоит на одной из самых элегантных венских площадей - Грабен), воплощая сложную символику многих авторитетов архитектуры.

Петр любил заходить в простые гаштеты, посидеть, послушать, о чем говорят люди, выпить стакан-другой молодого вина. У самой городской стены неподалеку от Красной башни, через которую он совсем недавно въезжал в город, стоял гаштет Гриехенбейл - сам как крепостная башня с узкими, словно бойницы, окнами и остроконечной черепичной крышей*.

С раннего утра здесь шумел разноголосицей мясной рынок. Остро пахло навозом и кровью. Да так, что запах этот въелся в камни мостовой и стены домов. И даже сегодня вы еще можете почувствовать его... Визжали при-возимые на заклание жирные австрийские свиньи, тоскливо мычали степенные бело-коричневые коровы, жалобно блеяли тонконогие овцы. Их стоны и мольбу перекрывали бодрые, с шуточкой выкрики купцов, зазывавших покупателей. А к вечеру рынок затихал. Жизнь перемещалась в близлежащие гаштеты, где пили вино, хвалились выручкой и заключали сделки. И едва ли не самым популярным из этих гаштетов был Гриехенбейл. Причем своей славой он главным образом был обязан доброму Августину.

Помните, любезный читатель, свое детство? Сказки Андерсена... Грустная принцесса склонилась к котелку, обвешанному бубенчиками, которые названивали старинную мелодию: "Ах, мой милый Августин!.. Все прошло, прошло, прошло!"

Я не поверил своим глазам, когда в одной из старинных хроник наткнулся на строчки, сообщавшие, что Августин был вполне реальной фигурой. Он жил в Вене во второй половине ХVII века. Но от сказочного Августина в нем ничего не было. Только, пожалуй, мелодия...

Его звали Маркс Августин. Он играл на волынке, развлекая гостей Гриехенбейла и напевая куплеты, зачастую непристойного содержания, которые тут же сам и сочинял. Каждый куплет он сдабривал глотком молодого австрийского вина и припевом, который позднее войдет в историю: "Ach du lieber Augustin!.. Alles ist hin".

Так было и в 1679 году, когда "черная смерть" гуляла по Вене. Как рассказывают, в один из тех дней, пьяный, как обычно, он не добрался до дома, а свалился в незасыпанную общую могилу и заснул в ней среди груды мертвых тел. Утром, как ни в чем не бывало, он выбрался из могилы и пошел в Гриехенбейл петь свои песенки.

Умер он год спустя после пребывания Петра в Вене в возрасте 62 лет. Запись в приходской церкви, где он был похоронен, свидетельствует, что он умер "в то время, когда пил вино".

У меня нет доказательств, что эти два человека встречались. Но невозможно представить, что Петр, бродя по Вене, не заходил в Гриехенбейл и не слушал куплеты доброго Августина.

* * *

Успешное свидание с императором распахнуло перед Петром двери венских дворцов.

Он ходит на балы, посетил арсенал, библиотеку, кунсткамеру. Вероятно, в связи с этим осмотром в расходной книге появилась запись: "Взял второй великий посол на раздачу цесаревым служителям, которые великим послам на цесарском дворе показывали разные вещи, 300 золотых".

А 23 июня по случаю тезоименитства Леопольда Петр бьи приглашен в оперу. Император слыл большим любителем музыки и даже сам грешил сочинительством, которое придворные объявляли божественным. Представление давалось уже в знакомом нам дворце Фаворита в большой, примыкающей к галерее так называемой длинной зале. Там собралась вся императорская семья. Иностранные дипломаты присутствовали на спектакле инкогнито. Для них в конце залы была сооружена особая ложа. Приглашены были и русские послы: впереди сидели Лефорт, Головин и Возницын, а за ними несколько дворян, среди которых ростом выделялся Петр. По желанию царя все они были одеты в немецкие одежды.

Спектакль был долгим - он продолжался более четырех часов. Утомленный нестерпимой жарой и духотой, Петр часто выходил из ложи в галерею, где ему подносили венгерские и другие вина. "Кажется, ему понравилась опера", - доносил испанский посол. А относительно танцев царь сказал, что они очень отличаются от московских, потому что там танцуют только ногами, а здесь также производят движения руками и головой.

Возвратившись домой из театра, Петр тотчас объявил графу Чернини о своем желании посетить на следующий день императрицу Элеонору-Магдалину. Однако императрица колебалась с ответом. Третья жена Леопольда была женщиной тихой, кроткой, всегда послушной мужу. Она сторонилась государственных дел, не терпела пышности и церемоний, вела замкнутый, почти монастырский образ жизни, усердно посещая церковные службы и всецело отдаваясь семье и воспитанию дочерей. Исключение она делала только для своих многочисленных братьев. Ради устройства их карьеры она пускала в ход все свое влияние. Ничто другое ее не интересовало.

Но император решил пойти навстречу пожеланиям Петра. Был наскоро выработан церемониал свидания: царь возьмет с собой только одного Лефорта, а императрица выйдет к нему с принцессами в сопровождении обер-гофмейстерины и придворных дам. Местом свидания была назначена Зеркальная зала, рядом с императорской опочивальней.

Петр согласился на все эти условия. Но с первого же шага нарушил их, захватив с собой не только Лефорта, но также Головина и Возницына. Граф Чернини успел уведомить императора об этой перемене. Поколебавшись, тот счел нужным увеличить свиту своей жены, приказав вице-канцлеру графу Кауницу находиться при императрице.

Итак, свидание состоялось. Императрица и принцессы, окруженные придворными дамами, стояли посреди залы, когда было доложено о прибытии царя. Элеонора-Магдалина тотчас пошла навстречу Петру и ласково его приветствовала, а затем возвратилась на прежнее место. В разговоре с дамами Петр держался совершенно свободно. Он говорил по-русски, а они отвечали по-немецки. Лефорт был переводчиком. Петр спрашивал принцесс, сколько им лет, хвалил их красоту. Элеонора-Магдалина справилась о здоровье сестры своей - русской царицы*, и этим вопросом Петр остался доволен. После этого царь раскланялся и удалился. Вот и все.

А еще он покорил австрийцев тем, что великодушно сократил наполовину платежи в три тысячи флоринов, которые император хотел выплачивать на содержание русского посольства в Вене. Нет, нет, протестовал Петр, эта сумма слишком велика для "дорогого брата", которому приходится нести тяготы затяжной войны с турками.