Вячеслав Пьецух - Сравнительные комментарии к пословицам русского народа Страница 6

Может быть, дело в том, что культура есть явление асоциальное, то есть она сообщается исключительно с личностью человека, а всему общественному действует перпендикулярно и вопреки. По крайней мере ясно, что человек лучше человечества и личность выше общества, ибо с Ивановым всегда договоришься с глазу на глаз, а в составе маршевой роты Иванов - зверь. Тогда конечная цель культуры заключается в разрушении социального начала в человеке как источника зла, которое досталось нам от седой древности вместе с волосатостью, клыками, слепой кишкой. Стало быть, не напрасно бились Моисей, Спиноза и Лев Толстой, а просто похоже, что культура работает мучительно медленно, как, например, строятся светила и наши материки.

Во всяком случае, в распоряжении человечества еще около шести миллиардов лет. Но дело десоциализации личности может и в принципе не задаться, судя по тому, что XIX век оказался много человечнее XX-го, а в XXI веке народы точно куда-то движутся не туда. Коли так, то, значит, мы недалеко ушли от пчелы и наша вековая культура - это не в коня корм.

Как бы там ни было, покуда пословица про худой мир и добрую ссору остается гласом вопиющего в пустыне, хотя и у финнов есть точно такая же пословица, и китайцы говорят: "Мудрый здоровается первым", и вообще, кажется, все согласны, что с соседями лучше не воевать.

Свято место пусто не бывает

Китайцы говорят прямее: "В святых местах много нечисти". Русачок же юлит, как обычно, литературничает, но вообще и первоначально эта пословица сложилась про наши монастыри. И действительно, круглый год толклись по российским обителям богомольцы разного звания, алкавшие прощения за птичьи и непростительные грехи. С другой стороны, при монастыре всегда можно было подкормиться за счет патриарха всея Руси. Монахи того ради и собирали свои богатства, чтобы оделять даровым хлебом насущным несметные толпы православных, которые во все времена года по будням и праздникам стекались к святым местам.

Но после эта наша пословица сосредоточилась на тех именно хитрецах, что любили подкормиться за счет патриарха всея Руси. И поныне имя им легион, с той только разницей, что прежде это была публика безобидная, а в наше время она смертельно опасна, как вместе взятые палочка Коха, холерная палочка и чума.

В наше время нет более зловредного подвида человека разумного, как холерик, неспособный к положительному труду. Это особа, как правило, бестолку беспокойная, малообразованная, ограниченно развитая, мечтательная и, что называется, много понимающая о себе. При самовластье любой формации эта публика сидит по полуподвалам и для отвода глаз сочиняет нормативы на газосварочные работы, интригует помаленьку и любит ходить по инстанциям. Впрочем, дальше райкомов ходу им не дают. Но стоит обществу преобразоваться в демократическое, как эти холерики немедленно вылезают из всех щелей, бузят, витийствуют, опять же интригуют и скоро становятся хозяевами жизни, даже в большей степени, чем мошенники и ворье. Это как раз понятно: дельный человек не пойдет ни в думцы, ни в вожди, потому что он психически нормативен и посему предан положительному труду. А зловредный холерик умеет только фигурировать и стяжать.

Оттого-то он и опасен, что точит благие начинания на корню. Тем более что этот субчик неистребим, ибо он представляет собою заболевание, против которого вакцина не найдена и, возможно, не будет найдена никогда. Положим, он проворуется или что-нибудь совсем уж дикое учудит; немедленно на его место явится другой зловредный холерик, а прежний тотчас сообразит фонд, движение, перманентный конгресс, только бы по-прежнему фигурировать и стяжать.

То-то мы такие несчастные, то-то нам и при самовластье не живется, и демократия нам резко не по нутру.

Что русскому здорово, то немцу смерть

Кажется, больше ни у кого нет этой моды - повеличаться перед другими народами даже и в пословице, которая, по сути, есть сама этика и бонтон. Разве что у древних римлян находим такое снисходительное заключение в адрес соседей: "Насколько лучше скифы в своем незнании пороков, чем греки в своем знании добродетели". А так трудно себе представить, чтобы англичане выдумали уничижительную пословицу про французов, а французы в своих пословицах чванились бы перед англичанами здоровым климатом и тонким пониманием красоты. Причем у англичан-то с французами есть основания повеличаться, а у нас оснований, пожалуй, нет.

Вот Александр Николаевич Энгельгардт, писатель и агроном, живший во второй половине XIX столетия, сообщает: русский крестьянин, поднявшись в четвертом часу утра, выпивает чайный стакан водки и едет в поле двоить-троить. Понятное дело, немецкому бауэру в голову не придет начать рабочий день со стакана шнапса, но пить с утра, видимо, и для русского нездорово, судя по тому, что нашему крестьянину редко когда хватало хлеба до новины. А у немца, которого, по преданию, может убить наш чайный стакан водки, деревни всё пригожие, "мальчики в штанах", земля ухоженная, как молодая жена, и каждый год дает внушительный урожай.

Есть такая догадка: причуды русского способа бытия происходят от того, что у нас всё не так, как у добрых людей, за исключением физиологического строения тела и головы. В бане мы паримся до обморока, потому что у нас лекарств нет и восемь месяцев в году стоят марсианские холода. В прорубях купаемся в связи с тем, что библиотека сгорела, кинщик заболел, электричество отключили и телевизор безмолвствует, как усоп. Наконец, пьем мы безобразно оттого, что почти в каждом русском человеке живет душа. А это не шутка, душа-то, особенно когда она не полагается, а живет. Это совсем не шутка, если душа - не то, что у прочих положительных народов, - просто антоним телу, а такой выматывающий агрегат, что в другой раз с утра призадумаешься-призадумаешься и к обеду уйдешь в запой.

К счастью для человеческой цивилизации, душа - это феномен не так распространенный, как телевизор и телефон. А то беда: когда душа действует, дороги сами собой приходят в негодность, начинаются перебои с подачей электроэнергии, спички перестают зажигаться и с запасных путей исчезают товарные поезда.

Какие сани, такие и сами

Издавна бытует у нас предрассудок, будто бы русский народ заслуживает лучшей участи, нежели та, которая ему выпала случайно ли, в силу исторического детерминизма или по произволу верховных сил. Так вот это не так. Мы, сдается, вполне заслужили свою судьбу, судя по тому, что представляет собой русак как личность и гражданин.

А представляет он собой существо всемогущее (в том смысле, что он может копать, а может и не копать) и без меры богатое качественно (в том смысле, что в нем уживаются и радетель, и хищник, и страстотерпец, и прокурор ). Но это не то, что один наш соотечественник главным образом страстотерпец, а другой по преимуществу прокурор, это означает, что русачок в понедельник нарезает болты до седьмого пота, в среду пьяненький, в пятницу плачет над "Историей дипломатии", в субботу смертным боем воспитывает жену.

Отчасти такая разносторонность льстит национальному самосознанию, однако вот что нужно принять в расчет: чем богаче характер, тем больше в нем черт, взаимно отрицающих одна другую, и тем меньше он приспособлен к деятельности вовне. То есть коэффициент полезного действия у человека с таким характером приближается к математическому нулю. От него как раз бесполезного действия приходится ожидать...

Спрашивается: зачем наш народ в 1917 году устроил триумфальное шествие Советской власти, вернее, диктатуре ненормальных большевиков? Да низачем, наверное, то есть затем, что он чувствителен, завистлив, легко возбудим, мечтателен, озлоблен, не признает частной собственности, что излюбленный его национальный герой - речной пират Стенька Разин и что в 988 году крестили его силком. Именно низачем, ибо результат этого дела уж больно бессмысленный: от чего ушли, к тому и пришли - к эксплуатации труда капиталом, царству бюрократии и падающему рублю.

Или почему у нас бесперечь самолеты падают? В частности, потому, что мы способны плакать над "Историей дипломатии", и это еще не самая чудесная из наших народных черт.

Та из них, например, чудесней, что при всех своих нетях русский человек способен сочинять пословицы, которые представляются куда более литературными, чем роман. У прочих народов мира тоже встречаются перлы. Например, англичане говорят: "Праздный мозг - мастерская дьявола", однако наша пословица - это само литературное вещество.

Но тогда какие же мы в действительности сами - вот вопрос! - если, фигурально говоря, сани у нас никудышные, а вместе с тем в области этической формулы мы способны творить полные чудеса?..

Или грудь в крестах, или голова в кустах

У многих народов мира есть вариант на тему древней латинской пословицы: "Или Цезарь, или ничего". Но, кажется, одни русские живут по-писаному, то есть они не признают Горациеву "золотую середину" и любят крайности, как никто. Наши уж если пьют, то до положения риз, если воюют, то до последнего человека, если любят, то до самозабвения, если проигрываются, то в прах. Та же мода у нас наблюдается и по общественной линии: то мы существуем на положении белых рабов, и главное органично существуем, то нам подавай царство Божие на земле.