Александр Пушкин - Поэмы, сказки Страница 6

Но вот выходит он из бани. Одетый в бархатные ткани, В кругу прелестных дев, Ратмир Садится за богатый пир. Я не Омер: в стихах высоких Он может воспевать один Обеды греческих дружин, И звон, и пену чаш глубоких, Милее, по следам Парни, Мне славить лирою небрежной И наготу в ночной тени, И поцелуй любови нежной! Луною замок озарен; Я вижу терем отдаленный, Где витязь томный, воспаленный Вкушает одинокий сон; Его чело, его ланиты Мгновенным пламенем горят; Его уста полуоткрыты Лобзанье тайное манят; Он страстно, медленно вздыхает, Он видит их - и в пылком сне Покровы к сердцу прижимает. Но вот в глубокой тишине Дверь отворилась; пол ревнивый Скрыпит под ножкой торопливой, И при серебряной луне Мелькнула дева. Сны крылаты, Сокройтесь, отлетите прочь! Проснись - твоя настала ночь! Проснися - дорог миг утраты!.. Она подходит, он лежит И в сладострастной неге дремлет; Покров его с одра скользит, И жаркий пух чело объемлет. В молчанье дева перед ним Стоит недвижно, бездыханна, Как лицемерная Диана Пред милым пастырем своим; И вот она, на ложе хана Коленом опершись одним, Вздохнув, лицо к нему склоняет С томленьем, с трепетом живым, И сон счастливца прерывает Лобзаньем страстным и немым...

Но, други, девственная лира Умолкла под моей рукой; Слабеет робкий голос мой Оставим юного Ратмира; Не смею песней продолжать: Руслан нас должен занимать, Руслан, сей витязь беспримерный, В душе герой, любовник верный. Упорным боем утомлен, Под богатырской головою Он сладостный вкушает сон. Но вот уж раннею зарею Сияет тихий небосклон; Все ясно; утра луч игривый Главы косматый лоб златит. Руслан встает, и конь ретивый Уж витязя стрелою мчит.

И дни бегут; желтеют нивы; С дерев спадает дряхлый лист; В лесах осенний ветра свист Певиц пернатых заглушает; Тяжелый, пасмурный туман Нагие холмы обвивает; Зима приближилась - Руслан Свой путь отважно продолжает На дальный север; с каждым днем Преграды новые встречает: То бьется он с богатырем, То с ведьмою, то с великаном, То лунной ночью видит он, Как будто сквозь волшебный сон, Окружены седым туманом, Русалки, тихо на ветвях Качаясь, витязя младого С улыбкой хитрой на устах Манят, не говоря ни слова... Но, тайным промыслом храним, Бесстрашный витязь невредим; В его душе желанье дремлет, Он их не видит, им не внемлет, Одна Людмила всюду с ним.

Но между тем, никем не зрима, От нападений колдуна Волшебной шапкою хранима, Что делает моя княжна, Моя прекрасная Людмила? Она, безмолвна и уныла, Одна гуляет по садам, О друге мыслит и вздыхает, Иль, волю дав своим мечтам, К родимым киевским полям В забвенье сердца улетает; Отца и братьев обнимает, Подружек видит молодых И старых мамушек своих Забыты плен и разлученье! Но вскоре бедная княжна Свое теряет заблужденье И вновь уныла и одна. Рабы влюбленного злодея, И день и ночь, сидеть не смея, Меж тем по замку, по садам Прелестной пленницы искали, Метались, громко призывали, Однако все по пустякам. Людмила ими забавлялась: В волшебных рощах иногда Без шапки вдруг она являлась И кликала: "Сюда, сюда!" И все бросались к ней толпою; Но в сторону - незрима вдруг Она неслышною стопою От хищных убегала рук. Везде всечасно замечали Ее минутные следы: То позлащенные плоды На шумных ветвях исчезали, То капли ключевой воды На луг измятый упадали: Тогда наверно в замке знали, Что пьет иль кушает княжна. На ветвях кедра иль березы Скрываясь по ночам, она Минутного искала сна Но только проливала слезы, Звала супруга и покой, Томилась грустью и зевотой, И редко, редко пред зарей, Склонясь ко древу головой, Дремала тонкою дремотой; Едва редела ночи мгла, Людмила к водопаду шла Умыться хладною струею: Сам карла утренней порою Однажды видел из палат, Как под невидимой рукою Плескал и брызгал водопад. С своей обычною тоскою До новой ночи, здесь и там, Она бродила по садам: Нередко под вечер слыхали Ее приятный голосок; Нередко в рощах поднимали Иль ею брошенный венок, Или клочки персидской шали, Или заплаканный платок.

Жестокой страстью уязвленный, Досадой, злобой омраченный, Колдун решился наконец Поймать Людмилу непременно. Так Лемноса хромой кузнец, Прияв супружеский венец Из рук прелестной Цитереи, Раскинул сеть ее красам, Открыв насмешливым богам Киприды нежные затеи...

Скучая, бедная княжна В прохладе мраморной беседки Сидела тихо близ окна И сквозь колеблемые ветки Смотрела на цветущий луг. Вдруг слышит - кличут: "Милый друг!" И видит верного Руслана. Его черты, походка, стан; Но бледен он, в очах туман, И на бедре живая рана В ней сердце дрогнуло. "Руслан! Руслан!.. он точно!" И стрелою К супругу пленница летит, В слезах, трепеща, говорит: "Ты здесь... ты ранен... что с тобою?" Уже достигла, обняла: О ужас... призрак исчезает! Княжна в сетях; с ее чела На землю шапка упадает. Хладея, слышит грозный крик: "Она моя!" - и в тот же миг Зрит колдуна перед очами. Раздался девы жалкий стон, Падет без чувств - и дивный сон Объял несчастную крылами.

Что будет с бедною княжной! О страшный вид: волшебник хилый Ласкает дерзостной рукой Младые прелести Людмилы! Ужели счастлив будет он? Чу... вдруг раздался рога звон, И кто-то карлу вызывает. В смятенье , бледный чародей На деву шапку надевает; Трубят опять; звучней, звучней! И он летит к безвестной встрече, Закинув бороду за плечи.

ПЕСНЬ ПЯТАЯ

Ax, как мила моя княжна! Мне нрав ее всего дороже: Она чувствительна, скромна, Любви супружеской верна, Немножко ветрена... так что же? Еще милее тем она. Всечасно прелестию новой Умеет нас она пленить; Скажите: можно ли сравнить Ее с Дельфирою суровой? Одной - судьба послала дар Обворожать сердца и взоры; Ее улыбка, разговоры Во мне любви рождают жар. А та - под юбкою гусар, Лишь дайте ей усы да шпоры! Блажен, кого под вечерок В уединенный уголок Моя Людмила поджидает И другом сердца назовет; Но, верьте мне, блажен и тот, Кто от Дельфиры убегает И даже с нею незнаком. Да, впрочем, дело не о том! Но кто трубил? Кто чародея На сечу грозну вызывал? Кто колдуна перепугал? Руслан. Он, местью пламенея, Достиг обители злодея. Уж витязь под горой стоит, Призывный рог, как буря, воет, Нетерпеливый конь кипит И снег копытом мочным роет. Князь карлу ждет. Внезапно он По шлему крепкому стальному Рукой незримой поражен; Удар упал подобно грому; Руслан подъемлет смутный взор И видит - прямо над главою С подъятой, страшной булавою Летает карла Черномор. Щитом покрывшись, он нагнулся, Мечом потряс и замахнулся; Но тот взвился под облака; На миг исчез - и свысока Шумя летит на князя снова. Проворный витязь отлетел, И в снег с размаха рокового Колдун упал - да там и сел; Руслан, не говоря ни слова, С коня долой, к нему спешит, Поймал, за бороду хватает, Волшебник силится, кряхтит И вдруг с Русланом улетает... Ретивый конь вослед глядит; Уже колдун под облаками; На бороде герой висит; Летят над мрачными лесами, Летят над дикими горами, Летят над бездною морской; От напряженья костенея, Руслан за бороду злодея Упорной держится рукой. Меж тем, на воздухе слабея И силе русской изумясь, Волшебник гордому Руслану Коварно молвит: "Слушай, князь! Тебе вредить я перестану; Младое мужество любя, Забуду все, прощу тебя, Спущусь - но только с уговором..." "Молчи, коварный чародей! Прервал наш витязь: - с Черномором, С мучителем жены своей, Руслан не знает договора! Сей грозный меч накажет вора. Лети хоть до ночной звезды, А быть тебе без бороды!" Боязнь объемлет Черномора; В досаде, в горести немой, Напрасно длинной бородой Усталый карла потрясает: Руслан ее не выпускает И щиплет волосы порой. Два дни колдун героя носит, На третий он пощады просит: "О рыцарь, сжалься надо мной; Едва дышу; нет мочи боле; Оставь мне жизнь, в твоей я воле; Скажи - спущусь, куда велишь... " "Теперь ты наш: ага, дрожишь! Смирись, покорствуй русской силе! Неси меня к моей Людмиле".

Смиренно внемлет Черномор; Домой он с витязем пустился; Летит - и мигом очутился Среди своих ужасных гор. Тогда Руслан одной рукою Взял меч сраженной головы И, бороду схватив другою, Отсек ее, как горсть травы. "Знай наших! - молвил он жестоко, Что, хищник, где твоя краса? Где сила?" - и на шлем высокий Седые вяжет волоса; Свистя зовет коня лихого; Веселый конь летит и ржет; Наш витязь карлу чуть живого В котомку за седло кладет, А сам, боясь мгновенья траты, Спешит на верх горы крутой, Достиг, и с радостной душой Летит в волшебные палаты. Вдали завидя шлем брадатый, Залог победы роковой, Пред ним арапов чудный рой, Толпы невольниц боязливых, Как призраки, со всех сторон Бегут - и скрылись. Ходит он Один средь храмин горделивых, Супругу милую зовет Лишь эхо сводов молчаливых Руслану голос подает; В волненье чувств нетерпеливых Он отворяет двери в сад Идет, идет - и не находит; Кругом смущенный взор обводит Все мертво: рощицы молчат, Беседки пусты; на стремнинах, Вдоль берегов ручья, в долинах, Нигде Людмилы следу нет, И ухо ничего не внемлет. Внезапный князя хлад объемлет, В очах его темнеет свет, В уме возникли мрачны думы... "Быть может, горесть... плен угрюмый... Минута... волны..." В сих мечтах Он погружен. С немой тоскою Поникнул витязь головою; Его томит невольный страх; Недвижим он, как мертвый камень; Мрачится разум; дикий пламень И яд отчаянной любви Уже текут в его крови. Казалось - тень княжны прекрасной Коснулась трепетным устам... И вдруг, неистовый, ужасный, Стремится витязь по садам; Людмилу с воплем призывает, С холмов утесы отрывает, Все рушит, все крушит мечом Беседки, рощи упадают, Древа, мосты в волнах ныряют, Степь обнажается кругом! Далеко гулы повторяют И рев, и треск, и шум, и гром; Повсюду меч звенит и свищет, Прелестный край опустошен Безумный витязь жертвы ищет, С размаха вправо, влево он Пустынный воздух рассекает... И вдруг - нечаянный удар С княжны невидимой сбивает Прощальный Черномора дар... Волшебства вмиг исчезла сила: В сетях открылася Людмила! Не веря сам своим очам, Нежданным счастьем упоенный, Наш витязь падает к ногам Подруги верной, незабвенной, Целует руки, сети рвет, Любви, восторга слезы льет, Зовет ее - но дева дремлет, Сомкнуты очи и уста, И сладострастная мечта Младую грудь ее подъемлет. Руслан с нее не сводит глаз, Его терзает вновь кручина... Но вдруг знакомый слышит глас, Глас добродетельного Финна: