Владимир Короленко - Том 1. Рассказы и очерки Страница 6

Три женские фигуры стояли у станков: старуха, девушка лет восемнадцати и маленькая девочка лет тринадцати. Впрочем, возраст ее определить было очень трудно: девочка была как две капли воды похожа на мать, такая же сморщенная, такая же старенькая, такая же поразительно худая.

Я не мог вынести ее взгляда… Это был буквально маленький скелет, с тоненькими руками, державшими тяжелый стальной напильник в длинных костлявых пальцах. Лицо, обтянутое прозрачной кожей, было просто страшно, зубы оскаливались, на шее, при поворотах, выступали одни сухожилия… Это было маленькое олицетворение… голода!..

Да, это была просто-напросто маленькая голодная смерть за рабочим станком. Того, что зарабатывают эти три женщины, едва хватает, чтобы поддерживать искру существования в трех рабочих единицах кустарного села».

Создавая страшную картину нищенского существования кустарей, Короленко показывает, что причина этого не в субъективных качествах скупщика, о чем неизменно говорили народники, а в самом характере капиталистического производства. Неизбежность эксплуатации кустарей в тех условиях писатель подчеркивает следующей формулой: «конкуренция — пресс… кустарь — материал, лежащий под прессом, скупщик — винт, которым пресс нажимается».

Подойдя таким образом к пониманию законов капиталистического производства, Короленко, однако, в конце своих очерков предлагает чисто народническое решение вопроса, наивно указывая на организацию складочных артелей и ссудно-сберегательных товариществ как на выход из положения. К чести писателя следует сказать, что, готовя следующую публикацию очерков, Короленко исключил из текста обращение к обществу с призывом «организации и устроения» и отказался от народнических иллюзий.

«Павловские очерки» — одно из самых замечательных произведений русской литературы, посвященных жизни кустарей. Наряду с достоверностью фактов и глубиной анализа мы находим в них живые, полные ярких красок описания жизни рабочего села и художественно законченные образы представителей «скупщицкого сословия» и рабочих-кустарей. В книге «Развитие капитализма в России» В. И. Ленин при характеристике положения кустарей сослался на «Павловские очерки» Короленко [3].

Кропотливо изучая положение деревни, Короленко, подобно Глебу Успенскому, хорошо видел, что «признаком времени» становится резкое расслоение крестьянства и распад всех «устоев». Гармония интересов «единого крестьянства», которая на все лады воспевалась в либерально-народнической литературе, представляется писателю-реалисту сплошной фикцией. «Нет просто мужика, — пишет Короленко в очерках о голодном годе, — есть бедняки и богачи, хозяева и работники». Однако совершенно естественно, что он не ограничивается только констатацией факта широкого проникновения капитализма в деревню. «Признать наступление капиталистической эры совершившимся фактом, — пишет Короленко Сведевцову-Ивановичу 17 января 1896 года, — …не значит помириться со всеми ее последствиями».

К началу 90-х годов относится книга очерков Короленко «В пустынных местах». Это своеобразная история путешествия автора по Ветлуге и Керженщу. Тема этих очерков — уходящее прошлое и новое, рубеж двух эпох. Писатель видел, как умирает «старая Русь» и в отдаленные, глухие места Керженца и Ветлуги приходят буржуазные порядки. Короленко далек от идеализации «пустынных мест» с их первобытной стариной, но и в том новом, что несут с собой эти буржуазные порядки, писатель видел новую форму кабалы для народа.

Зиму 1892 года Короленко провел в Лукояновском уезде Нижегородской губернии. Это был один из уездов, сильно пострадавших от голода, наступившего после неурожайного лета 1891 года. Крестьяне умирали целыми семьями, хозяйства их были разорены до основания. Короленко видел «мужиков и подростков с нетвердой, шатающейся походкой, с лицами землистого цвета». Тогда же реакционная газета «Московские ведомости» выступила с обвинениями крестьян в «пьяном разгуле» и в лени, от которых якобы и зависел голод. Короленко ответил очерками «В голодный год». Он подверг беспощадной критике «невежественную, консервативную» лживость реакционной газеты и показал истинные причины крестьянского разорения.

Очерки вызвали большое беспокойство в цензуре, усмотревшей в книге Короленко идеи крестьянской революции. «Вот до чего договорился г. Короленко, — писал цензор, — откровенно братаясь на страницах подцензурного журнала в единомыслии с органами подпольной прессы».

На примере «крепостнического уезда», как называет Корошенко Лукояновский уезд, писатель убедился в живучести крепостнических порядков в России 90-х годов.

С большой силой написана им в манере Щедрина сказка «Стой, солнце, и не движись, луна!», направленная против стремления реакции повернуть историю назад и «течение времени прекратить». В сатирических образах воеводы Устаревшего, полицейских Негодяева и Мрак-Могильного легко было рассмотреть реальные фигуры самодержавия и прежде всего самого царя, а во всей картине сказочного воеводства гиперболически, в заостренной форме выведены действительные силы реакции.

О грубом насилии над человеком в буржуазно-дворянском обществе рассказал Короленко в одном из значительных произведений сибирского цикла — «Ат-Даване» (1892). Подобно гоголевскому Акакию Акакиевичу, герой этого рассказа, «маленький человек» Кругликов, погибает из-за бесчеловечного отношения к нему людей, стоящих над ним. Печальная история Кругликова, который по прихоти своего начальника должен был сватать для него свою невесту, отношение к нему со стороны сибирского воротилы купца Копыленкова, усматривающего в протесте оскорбленного человека черты опасного бунта против начальства, — во всем этом Короленко убедительно показывает нравственное убожество буржуаеного мира, лживость и бесчеловечность его моральных устоев.

Очерк «В облачный день» (1896) раскрывает подлинное лицо дворянского либерализма: его лживое прекраснодушие, его пустое фразерство, враждебность интересам народа. Здесь сатирически изображен либерал-помещик, в 60-е годы увлекавшийся разговорами эмансипации, а теперь вернувшийся в свою усадьбу и ставший типичным крепостником. В образе Заливного Короленко показывает, к каким позициям пришел дворянский либерал. Этот «радикал и энтузиаст», как иронически называет Короленко Заливного, когда-то требовал фортепиано для школ. «Крайность, конечно, — говорит о нем другой либерал-помещик, — но… крайность, согласись сам, симпатичная… И если теперь он внесет свой энтузиазм…

— Внес уже, — ответил Василий Иванович. — Теперь он требует полного закрытия школ».

Против реакции и правительственного мракобесия Короленко выступал и как общественный деятель и как публицист. Особо значительным было его выступление в 90-х годах в защиту крестьян-удмуртов, обвиненных царскими властями в ритуальном убийстве. Так называемое «мултанское дело» было характерным проявлением народноненавистнической политики царского правительства. Затеянное с гнусной целью разжигания национальной вражды, обвинение основывалось на клевете. Однако семеро крестьян были осуждены на каторжные работы.

«Люди погибают невинно, совершается вопиющее дело, и я не могу сейчас ни о чем больше думать», — писал Короленко в письме от 18 октября 1895 года. Писатель с исключительным мужеством выступает в защиту преследуемой народности, печатает резкие, разоблачающие царский суд статьи и невероятными усилиями добивается пересмотра дела. Он берет на себя обязанности защитника. Подстроенное полицией клеветническое обвинение было разрушено неопровержимостью доказательств, приведенных Короленко. Удмуртские крестьяне были оправданы. О значении выступления Короленко в защиту удмуртского народа Горький писал: «…„Мултанское жертвоприношение“ вотяков — процесс не менее позорный, чем „дело Бейлиса“, принял бы еще более мрачный характер, если б В. Г. Короленко не вмешался в этот процесс и не заставил прессу обратить внимание на идиотское мракобесие самодержавной власти».

Несправедливость общественного строя, кричащие социальные противоречия, произвол и открытое рабство обличает Короленко также в одном из крупнейших своих произведений того периода — в повести «Без языка» (1895).

Писал он ее после своей поездки в 1893 году на Чикагскую выставку. В капиталистической Америке писатель увидел жестокую безработицу, нищету и бесправие, рабство негров и безраздельное господство доллара. С негодованием Короленко записывает в дневнике во время своего пребывания в Америке: «Негр должен при встрече обходить американца. Два негра, беседующих на тротуаре, обязаны непременно посторониться оба, — американец оскорбляется, если ему пришлось свернуть. Цветные — держатся в терроре. От времени до времени идет крик, что негры зазнались, и при первом пустом проступке — линч и казнь… Экономические отношения проникнуты самым примитивным грабежом… негров заставляют брать в известных лавочках, за все ставят цены вдвое и втрое, держат их в невежестве и в вечном долгу».