Евгений Козловский - Я обещала, и я уйду Страница 6

Тамаз смотрел завсем этим несколько ошарашенно, покавдруг безумная мысль не посетилаего. Сорвавшись с местакак скаженный, через овраг, через какую-то свалку, обдирая одежду и кожу, ринулся он к месту катастрофы.

Завыли сиренами милицейские машины и Ыскорыеы, подкатив и к верхней площадке, и к нижней. Люди в халатах, в формах, в штатском -- одни сыпались вниз, другие -- карабкались наверх. А Тамаз: измазанный, запыхавшийся, в крови, -- надвигался с фланга.

Милицейские все же опередили, стали заслоном. Тамаз пробивался сквозь них, бешеный, кричал:

-- Пустите! Там моя жена! Слышите?!

И прорвался.

Грудатрупов и умирающих привлеклаего внимание -- и то смазанное, поверхностное, -- после того только, как он убедился, что таженщина -- вовсе не Ирина. Даи странно: как он мог перепутать? -- сходство, если и существовало -- самое поверхностное, отдаленное.

Псевдоиринабыланепоправимо мертва, хотя внешне в ней ничего, кажется, не нарушилось: разве головавывернутакак-то не вполне естественно.

Тут уже суетились люди с носилками, вязко плыли стоны, летели короткие распоряжения. Тамазанесколько раз отталкивали с дороги: он всем мешал. Ноги были как ватные. Следовало собраться с силами.

Архитектор, тяжело дыша, опустился наземлю.

-- Что с вами? -- развернул его кто-то в белом. -- Ранены?

-- А? -- дико спросил Тамаз. -- Нетю нет, извинитею Яю Я проходил мимою Вот она, -- кивнул заспину, -- кровь в основании храмаю

-- Что? -- не понял медик.

-- Извините, -- ответил Тамаз, встал, побрел прочь, потом свернул, принялся карабкаться наверх.

По мере того, как утихало нервное потрясение, возвращалась тревога, придавалаэнергии несколько, может быть, даже неестественной. Выбравшись наулицу, Тамаз бросился к автомату. В карманах не оказалось двушки, но это было не так существенно: главное, чтоб натом конце проводасняли трубку.

Сигналы, однако, летели в пустоту, и тревогаусилилась почти до только что испытанной. Тамаз выскочил из будки, буквально бросился под колесагрузовика.

-- Старик! -- крикнул водителю. -- Срочно! Женаумирает!

Грузовик прыгал по тбилисским мостовым, Тамаз сидел рядом с шофером: побелевший, закусивший губу. Наконец, остановились возле мастерской.

Тамаз взлетел по лестнице. Придавил кнопку звонка, адругой рукою лихорадочно шарил в кармане, откапывая ключи. Справился с замком. Влетел в прихожую.

-- Это ты, Тамазик? -- легкий, нежный, светлый, как-то даже оскорбительный применительно к тамазову состоянию голосок донесся из ванной. -- Как кстатию иди сюдаю потри мне спинкую

Тамаз сбросил куртку прямо напол, разгладил ладонью лицо, вошел в ванную. Ирина, зажмурясь от удовольствия, нежилась, только что не мурлыкала, под одеялом теплой пены. Тамаз оперся об косяк и молчал.

Приоткрыв глаза, Иринавстревожилась:

-- Что с тобой, миленький?

-- Пустяки, -- ответил Тамаз. -- Упал. Н-ничего особенного, -- и, надев нагрязную, в крови, руку бело-розовую банную варежку, сильно провел по ирининой спине.

-- Тихо, сумасшедший! Обдерешь!..

-- Ах, ты боли боишься? -- сказал Тамаз с очень вдруг усилившимся акцентом. -- А моей боли ты не боишься?! Ты подумала, как я теперь буду жить один?! Умирать онасобралась! Как красиво! как романтично! Дазнаешь ли ты, что такое смерть?!

-- Чего бесишься? -- прикрикнулав тон Ирина. -- Может, я и не умру теперь вовсе. Может, любовь сильнее!

-- Еще как умрешь! Как миленькая! Страшно! По-настоящему! Любовь сильнее, -- передразнил. -- Начиталась сюсюканийю -- и, больно схватив Ирину заруку, выдернул ее из воды, вытолкал в комнату, бросил надиван -Иринаоставлялаклочья пены повсюду, словно Афродита.

-- Одевайся! -- стал швырять тряпки без разбора, кучею. -- Одевайся! Едем к врачу!

-- Конечно, милый, -- сказалапритихшая Ирина, прикрываясь тряпками. -Только успокойся, -- но Тамаз, имевший другую установку, продолжал, как если б Иринаответилане да, анет:

-- Хочешь лежать в гробу куколкою!? Так вот того не допущу я!

-- Но да, милый, да!

-- В гробу куколок не бывает -- только трупы!

-- Да!

-- И я тебе умереть не дам.

-- Да!

-- Ты распоряжалась собою, покане вышлазаменя!

-- Милый, -- взялаИринамужазаруку. -- Принеси, пожалуйста, полотенце.

Тамаз очнулся, пошел в ванную.

-- Что мне надеть? -- спросилаИринавдогонку.

-- Ничего, -- ответил Тамаз после паузы. -- Ты быласовершенно права, что не даласебя резать этим коновалам. Мы едем во Францию.

-- Куда-куда? -- рассмеялась Иринашутке мужа.

-- В Нормандии живет дядя. Кинорежиссер. У него конный заводик ию прочее.

-- Может, не надо, милый? Я слышала, там операции безумно дорогие. Кто я твоему дяде? Кто ему даже ты?!

-- Ты не знаешь грузин! -- почти обиделся Тамаз.

-- Знаю, милый, знаю. Я загрузином замужем. Но давай как-нибудь уж здесью Своими силамию не одалживаясь!

-- Почему одалживаясь? Почему сразу одалживаясь? Он приезжал недавно, взял пару моих проектов. Тебе в это трудно поверить, но твой муж действительно талантливый архитектор. Он мне предлагал деньги сразу, я не взял, атеперью Ну, что смотришь? Что смотришь? Даже среди грузинов я не встречал идиотов разбрасываться валютой просто так. Принеси-кателефон. Набери международную. -И назвал номер.

-- Увидеть Лондон и умереть? -- спросилаИрина.

-- Что? -- не понял Тамаз.

-- Детективю Детектив так называется, -- и Иринадосталаиз-под креслапотрепанную книжицу. 03.12.90 Машинабылатяжелая, дорогая, шикарная. Вел шофер в форменной фуражке. Иринаотодвинулась от мужа, забилась в угол заднего дивана, не гляделапо сторонам.

-- Чего киснешь? -- спросил Тамаз. -- Франция!

Иринапожалаплечиками.

-- Хчешь заруль?

-- Я? -- удивилась-загорелась Ирина. -- Неужто позволит?

Тамаз выдал пулеметную очередь французских слов. Машинаостановилась. Водитель вышел, распахнул дверцу перед Ириною, потом, когдатазанялаего место, закрыл. Сам обошел капот, уселся рядом. Что-то Тамазу сказал.

-- Спрашивает, имелали ты дело с автоматической коробкой? Надо просто перевести вперед этот рычаг.

-- Не хочую -- сноваскислаИрина. -- Не надо. Мне не интересною 04.12.90 юВ сущности, это был бесконечный монолог о лошадях: о тонкостях разведения, о породах, о ценах, о чем-то там ещею А произносил его дядя то ранним серым зимним утром, нанормандском берегу, любуясь и впрямь безумно красивым табунком, скачущим по кромке прибоя; то наконной же прогулке -- втроем -- и странно даже было, как Ирине, впервые катающейся верхом, удается так ловко держаться в седле, ловко, но равнодушно; то во дворе конного заводика, навыездке; то заужином при свечах (мужчины в смокингах, Иринав декольте), внутри огромного дома, стилизованного под старинный нормандскийю

Ирина, слушавшая с подчеркнутой вежливостью, все ж, наконец, не выдержала, перебила:

-- ШалваГеоргиевич, извините. Все это безумно интересно. Ною Тамаз рассказывал, зачем мы сюдаприехали?

ШалваГеоргиевич посмотрел нановую родственницу странным, холодноватым взглядом:

-- Я дал ему денег. Мой доктор -- не специалист. Не вызывать же из Парижа. Отдохнете и поезжайте.

-- Дане устали мы вовсе! -- выкрикнулаИрина. -- От другого устали!

Дядя посмотрел еще холоднее:

-- Поезжайте завтрас утра.

-- Я сейчас хочу, сейчас же, сейчас! -- выкрикнулаИрина.

-- Сейчас? -- повторил дядя и уставился наокно, закоторым бился ночной ветер, потом настаринные настенные часы. -- Сейчас мой водитель ужею Но если вы готовы ехать сами, берите ЫЯгуары ию -- и встал из-застола, вышел из комнаты.

-- Как ты себя ведешь?! -- напустился нажену Тамаз. -- Как ты себя ведешь?

-- Как он себя ведет?! -- возразилаИрина. -- И где твоя независимость?!.

Ветер бесновался почище хакаса. Они проезжали курортный городок. Одно здание сияло огнями.

-- Что здесь? -- спросилаИрина.

-- Казино, -- буркнул Тамаз.

Иринарезко затормозила, сдаланазад, вышла, приказывающе-приглашающе кивнуламужую

-- Назеро выпадает раз в тысячу лет! -- ужаснулся Тамаз, глядя, как выгребает Иринаиз бумажникапоследние деньги и сует их в кассовое окошечко.

-- Это твои деньги? Твои? А обратные билеты у нас, кажется, есть.

-- Дапожалуйста, ставь начто хочешью Только ведью операцияю

-- Вот пускай Бог и подскажет!

Крупье произнес положенные словаи пустил шарик. Он поскакал, попрыгал и, по законам жанра, остановился, естественно, назеро. Крупье погреб лопаточкою груды фишек в сторону Ирины.

-- А теперь? -- спросил оторопевший Тамаз. -- Начто ставим теперь?

-- А теперь -- хватит, -- отрезалаИрина, сгребая фишки в сумочку, -поехали!

-- Так везет же! -- изумился Тамаз.

-- Это-то и печальною 05.12.90 НаМонмартре было холодно, дул ветер, что не мешало доброму полутору десятку художников со всего, казалось, светасидеть вокруг Ирины и рисовать ее.

Один из них, рыжий, отложив карандаш, сказал:

-- Может, хоть улыбнешься? -- и, видя, что Иринане понимает языка, продемонстрировал.

Иринапослушно растянуларот.

-- Нет, -- объяснил рыжий. -- Глазами, -- и, бросив в раздражении карандаш, обеими руками ткнул себя в глаза.