Илья Салов - Грачевский крокодил. Первая редакция Страница 6

— Вотъ я не припомню хорошенько, говорила Анфиса Ивановна, — былъ-ли въ то время братъ Петръ Иванычъ женатымъ или вдовцомъ.

— Кажись вдовцомъ! прошептала Дарья Ѳедоровна.

— Ой женатымъ! подхватила Домна. — Я помню что съ нимъ пріѣзжала какая-то дама, красивая, высокая, румяная…

— Это была не жена, а кормилица!

— Нѣтъ, жена. Я какъ теперь помню, была имъ отведена угольная комната и они въ одной комнатѣ спали… а кровать была одна, закрытая кисейнымъ пологомъ отъ комаровъ.

— Ты все перепутала, Домна! говоритъ Анфиса Ивановна. — Кровать съ пологомъ мы устраивали для архіерея, когда онъ ночевалъ у насъ.

— А гдѣ же дама-то спала?

— Съ архіереемъ не было никакой дамы.

— Съ кѣмъ же дама пріѣзжала?

И старухи умолкали и углублялись въ воспоминанія. Но какъ онѣ ни хлопотали, ничего припомнить не могли и, напротивъ, спутались еще болѣе и въ воспоминаніяхъ этихъ Петръ Иванычъ то оказывался холостымъ, то женатымъ и пріѣзжавшимъ вмѣстѣ съ женой, но безъ ребенка, то вдовцомъ съ кормилицей и ребенкомъ. То представлялся онъ имъ хромымъ, то гусаромъ съ длинными усами, стройнымъ, ловкимъ и лихимъ. Наконецъ дошло до того ужъ что Петръ Ивановичъ никогда даже и не пріѣзжалъ и что Мелитина Петровна все наврала и никогда въ Грачевкѣ груднымъ ребенкомъ не была… Позвали Потапыча; стали спрашивать его: не припомнитъ ли онъ, пріѣзжалъ ли лѣтъ двадцать тому назадъ Петръ Ивановичъ съ кормилицей и съ груднымъ ребенкомъ? Потапычъ тутъ же припомнилъ.

— Да какъ же! почти вскрикнулъ онъ. — Извѣстно пріѣзжалъ съ ребенкомъ и съ кормилицей. Еще помните разъ, опосля обѣда, ребенокъ потянулъ за скатерть и всю посуду переколотилъ!

— Такъ, такъ, такъ, затараторили старухи и въ ту же минуту въ ихъ памяти воскресла вся картина пріѣзда Петра Ивановича со всѣми ея мельчайшими подробностями. Вспомнили что дѣйствительно лѣтъ двадцать тому назадъ Петръ Ивановичъ пріѣзжалъ въ Грачевку вдовцомъ съ ребенкомъ и кормилицей и прогостилъ недѣли три. Что кормилица была очень красивая, бѣлая, стройная, чернобровая и спала вмѣстѣ съ ребенкомъ въ угольной комнатѣ, а Петръ Ивановичъ въ гостиной, на диванѣ. Но какого пола былъ ребенокъ — они рѣшительно припомнить не могли, а такъ какъ на часахъ пробило уже двѣнадцать часовъ ночи и всѣ она уже дремали, то порѣшили что вѣроятно ребенокъ былъ дѣвочка, такъ какъ отецъ ужь никоимъ образомъ при крещеніи ребенка не назвалъ бы мальчика Мелитиной, ибо Мелитина имя женское.

На слѣдующій день Анфиса Ивановна по случаю пріѣзда племянницы встала ранѣе обыкновеннаго и произвела даже нѣкоторое измѣненіе въ своемъ туалетѣ, накрывъ голову какомъ-то чепцомъ, который называла она уборомъ. Но несмотря на то что старуха была за ногахъ ранѣе обыкновеннаго, Мелитина Петровна все-таки предупредила ее и успѣла уже сходить за рѣку и искупаться, обойти весь садъ, потолковать съ Брагинымъ и побывать на гончарномъ заводѣ. Мелитина Петровна была въ восторгѣ и отъ Грачевки, и отъ сада, гончарнымъ же заводомъ осталась недовольна и объявила что горшки на немъ выдѣлываются допотопнымъ образомъ и что въ настоящее время имѣются очень простыя и удобныя приспособленія, посредствомъ которыхъ горшки выдѣлываются несравненно скорѣе и лучше. За чаемъ Meлитина Петровна разспрашивала старуху о средствахъ окрестныхъ крестьянъ, за какомъ она надѣлѣ, на большомъ или маломъ, и есть ли въ этой мѣстности заводы или фабрики. Она высказала при этомъ свою любовь къ заводскому дѣлу, объясняла что на заводахъ и фабрикахъ народъ гораздо развитѣе, что хлѣбопашество развиваетъ въ человѣкѣ мечтательность и идилію, тогда какъ машины, перерабатывая пеньку, шерсть, бумагу, шелкъ и т. п., вмѣстѣ съ тѣмъ незамѣтно перерабатываютъ и человѣческій мозгъ. Она разказала, что какъ то случалось ей быть въ Шуѣ и что она пришла въ восторгъ отъ завода. Затѣмъ она спросила есть ли въ Грачевкѣ школа и, узнавъ что школы никакой не имѣется она высказала свое сожалѣніе и слегка коснулась что вообще въ Россіи необходимо ввести обязательное обученіе; что по имѣющимся свѣдѣніямъ у васъ на восемьдесятъ четыре человѣка приходится только одинъ учащійся, что начальныхъ школъ у васъ всего 22.400 и что поэтому увлекаться оптимизмомъ намъ не къ лицу, а надо думать объ умноженіи начальныхъ школъ, причемъ не забывать и женскаго образованія, о которомъ даже и думать не начинала.

Послѣ чая Мелитина Петровна принялась за устройство своей комнаты и Анфиса Ивановна присутствовавшая при этомъ не мало удивилась что Мелитина Петровна ставитъ кровать какъ-то наискось комнаты; но племянница объяснила ей что непремѣнно слѣдуетъ ложиться годовой къ сѣверу, такъ какъ по увѣренію германскихъ врачей этимъ устраняются многія болѣзни, и что теорію эту объясняютъ она вліяніемъ земнаго магнетизма на человѣческій организмъ.

Анфиса Ивановна все это слушала и чувствовала что въ головѣ у нея творится что-то недоброе, но болѣе всего поразила ее кровать, такъ что съ кровати этой она не спускала глазъ и все думала: какъ же это такъ выходитъ что спать надо наискось комнаты, а не вдоль стѣнки. Затѣмъ Анфиса Ивановна, какъ и всякая женщина вообще любившая подсмотрѣть что у кого есть, начала разглядывать костюмъ Мелитины Петровны и нашла что платьишко на ней не мудреное и хотя и украшалось разными бантиками и оборочками, но тѣмъ не менѣе все-таки мизерное и то же самое въ которомъ была вчера; что ботинки хотя и варшавскія, но все-таки рыженькія, съ довольно значительными изъянцами и со стоптанными коблуками. Все это наводило Анфису Ивановну на мысль что мужъ Мелитины Петровны должно-быть одного поля ягода съ капитаномъ и вѣроятно сорви-голова коли уѣхалъ на сраженіе.

Уставивъ кровать, Мелитина Петровна открыла свой чемоданчикъ и вынувъ изъ него нѣсколько книгъ поставила ихъ на столъ и объявила Анфисѣ Ивановнѣ что если ей угодно нѣкоторыя изъ этихъ книгъ она ей прочтетъ; что книги очень интересныя и въ особенности расхвалила Тайны Мадридскаго двора, Евгенію и Донъ-Карлоса. Но Анфиса Ивановна была занята не книгами, а искоса посматривала на чемоданчикъ, гдѣ кромѣ какихъ-то тоненькихъ книжечекъ перевязанныхъ бичевкой какъ будто ничего не виднѣлось. Анфиса Ивановна спросила племянницу отчего не ставитъ она на столъ и тѣхъ книжекъ которыя перевязаны бичевкой, но Мелитина Петровна объяснила что тоненькія книжечки учебныя, изданныя комитетомъ грамотности, и тутъ же поспѣшила закрыть и запереть чемоданъ ключомъ, который и сунула въ карманъ своего платья.

Устроивъ комнату, Мелитина Петровна спросила, далеко ли отъ нихъ почтовая станція на которой принимаются письма, и узнавъ что таковая заходится въ селѣ Рычахъ и что почта отходитъ сегодня часовъ въ шесть вечера, очень обрадовалась и объявила что сегодня же отправитъ въ Петербургъ письмо, а когда Анфиса Ивановна спросила племянницу зачѣмъ пишетъ онa въ Петербургъ если мужъ ея находится на сраженіяхъ. Мелитина Петровна отвѣтила что мужу съ этою почтой она писать не будетъ, а будетъ писать одному петербургскому знакомому. Послѣ обѣда Мелитина Петровна попросила у тетки бумаги и все нужное для письма, кстати выпросила и три рубля денегъ на покупку почтовыхъ марокъ, и разцѣловавъ за все это тетку ушла въ свою комнату писать письма, а Анфиса Ивановна по обыкновенію удалилась въ свою спальную. Но на этотъ разъ старушка не усѣлась въ кресло подремать, а призвавъ къ себѣ Домну, начала передавать ей по секрету все видѣнное и слышанное. Анфиса Ивановна сообщила что Мелитина Петровна умѣетъ дѣлать горшки, очень любитъ фабрики и заводы на которыхъ выдѣлываютъ человѣческіе мозги и что спитъ не вдоль стѣнки, а наискось комнаты. Домна же въ свою очередь передала что вчера она хотѣла было приготовить Мелитинѣ Петровнѣ ночную сорочку и просила ключъ отъ чемодана, но Мелитина Петровна ей ключей не дала; что у племянницы ничего-то ровнехонько нѣтъ и что платье только одно и есть. Что же касается до бѣлья, то таковаго всего-навсе двѣ сорочки, два полотенца и штуки четыре носовыхъ платковъ. Разказъ этотъ еще болѣе убѣдилъ Анфису Ивановну что мужъ Мелитины Петровны одного поля ягода съ капитаномъ и по всей вѣроятности спустилъ все приданое жены, такъ какъ Анфиса Ивановна очень хорошо помнитъ что у покойнаго брата Петра Ивановича было 500 душъ, которыя и должны была перейти къ Мелитинѣ Петровнѣ. Затѣмъ Домна передала что и ее тоже Мелитина Петровна разспрашивала о мужикахъ, хорошо ли они живутъ, много ли грамотныхъ, довольны ли они своимъ положеніемъ; на что она, Домна, отвѣтила ей что дѣло ея дѣвичье и что она объ этихъ дѣлахъ ничего не знаетъ.

Когда Анфиса Ивановна вышла изъ спальни, то она была очень удивлена узнавъ отъ Потапыча что Мелитина Петровнa ушла пѣшкомъ въ Рычи. Анфиса Ивановна сдѣлала Потапычу выговоръ что онъ не распорядился заложить лошадей, но старый слуга объявилъ что Мелитина Петровна отъ лошадей отказалась и объявила что она любитъ ходить пѣшкомъ и никогда на лошадяхъ ѣздить не будетъ. Часовъ въ восемь вечера Мелитина Петровна воротилась и передала теткѣ что письмо она отправила, что была въ лавкѣ Александра Васильевича Соколова, купила тамъ табаку и гильзъ и папиросъ и что встрѣтила въ лавкѣ учителя Знаменскаго и своего попутчика Асклипіодота Психологова. Село Рычи ей очень понравилось, причемъ Мелитина Петровна не безъ ироніи замѣтила что село это имѣетъ видъ цивилизованнаго мѣстечка, такъ какъ на базарной площади есть нѣсколько давокъ, трактировъ, кабаковъ и даже блестятъ двѣ-три золотыя вывѣски съ надписями: Складъ вина такого-то князя, складъ вина такого-то графа, и кончила разказъ тѣмъ въ въ селѣ напали на нее собаки и какъ она ни отмахивалась зонтикомъ, а все-таки они оборвали ей хвостъ. Тѣмъ не менѣе однако Мелитина Петровна была очень довольна что побывала въ селѣ Рычахъ и объявила что платье свое она сегодня же приведетъ въ надлежащій порядокъ. Анфиса Ивановна попѣняла племянницѣ что она не приказала себѣ заложитъ лошадей, но Мелитина Петровна объявила и ей то же что и Потапычу, что она любитъ ходить пѣшкомъ и на лошадяхъ ѣздить не будетъ. И Мелитина Петровна, выпросивъ у Домны иголку съ ниткой, принялась чинить свое платье.