Николай Наседкин - Казарма Страница 6

Тут можно читать бесплатно Николай Наседкин - Казарма. Жанр: Проза / Русская классическая проза, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Николай Наседкин - Казарма

Николай Наседкин - Казарма краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Николай Наседкин - Казарма» бесплатно полную версию:

Николай Наседкин - Казарма читать онлайн бесплатно

Николай Наседкин - Казарма - читать книгу онлайн бесплатно, автор Николай Наседкин

Второй же сонный сюжет сверкнул в армейские ночи лишь однажды, месяца через три после начала службы, но он действительно сверкнул, как вспышка выстрела в ночи, и отпечатался в памяти навечно. Хотя в общем-то ничего, казалось бы, особенного. Просто приснилось, что мне вдруг присвоено офицерское звание - младшего лейтенанта. И вот во сне я якобы примериваю в каком-то ателье только что сшитую новую форму - шинель со звездочкой на каждом погоне, офицерскую шапку с кокардой... И вот меня, спящего, как-то отстранённо, где-то там, в некоем бодрствующем секторе мозга поразили глубина и температура ощущаемого мною же во сне счастья. Если я был в своей жизни всего лишь три-четыре мгновения счастлив по-настоящему, до пароксизмов души, то одно из этих мгновений - сон про то, как я из рядового бесправного салабона, грязного, смертельно уставшего, голодного, превратился в офицера. То же самое, вероятно, испытала сказочная Золушка, став в единый миг принцессой.

Не раз потом в иные тяжёлые минуты я, улучив момент, крепко склеивал веки и нырял в глубины своего подсознания, чтобы хотя бы в слабом отражении и на мизерную секунду вернуть ощущения того фантастического желанного сна. Как же невыносимо было бы жить на этом свете, не будь у человека возможности время от времени совершать побег от реальности в пространства памяти и воображения, в свой внутренний суверенный мир!..

В первые три недели службы мы проходили так называемый курс молодого бойца. Хотя сразу надо сказать, что слова "боец", "воин", "солдат", "защитник Родины", в общем-то, не очень подходят к стройбатовцу, сапёру, но из песни, как известно, слова не выкинешь.

Таким образом, три недели мы могли особо не волноваться. А причины для волнений имелись. Мы с Витькой Хановым всё боялись, что нас могут разлучить, раскидать по разным ротам, а то и полкам. Да к тому же весьма тревожили мысли о предстоящей встрече со стариками - как-то удастся сохранить своё достоинство, не унизиться, не уступить страху? Эти опасения, можно было догадаться, имели под собою реальную почву. Командиры взводов и старшина настойчиво инструктировали нас, к примеру, чтобы мы из казармы без нужды не высовывались, а если по нужде и особенно ночью, то обязательно в сопровождении дежурного по роте (что, конечно, нереально - сержант не мог всю ночь напролет бегать с нами через весь плац в туалет), или по крайней мере группой и обязательно без шапок и ремней. Подобные инструктажи спокойствия нам, естественно, не добавляли.

Правда, в эти первые дни пока особых инцидентов не случалось. Как я потом понял, даже самые блатные из блатных старослужащих знали, что за обиженного новобранца, который, во-первых, ещё не постиг законы новой жизни и по дурости может пожаловаться на обидчика офицеру, а во-вторых, за которого головой отвечают сержанты и старшина учебной роты, за этого обиженного рекрутика можно нешуточно схлопотать.

Зато инцидент случился неожиданно со мной и по моей вине внутри нашего изолированного мирка 5-й роты. Примерно на четвёртый день службы, когда вечером завертелась очередная, становящаяся уже привычной, карусель "подъёма-отбоя", я решил слегка взбунтоваться.

Мне вообще оказалось трудно примириться со многими порядками, которые я обязался, надев солдатскую форму, соблюдать. Привыкший на воле к полной самостоятельности (мать в последние годы даже и не пыталась обуздывать меня), повадившийся бравировать своей независимостью, гордостью, больше показной, и неподдельной гипертрофированной обидчивостью, я воспринимал многое из казарменной обыденности как нелепость, дикость, произвол, глупость, абсурдность, самодурство - нонсенс. Ну чего хочет добиться сержант Конев, наш взводный, заставляя нас, уже потных, злых и взъерошенных, в девятый раз вскакивать с постелей и судорожно напяливать на себя форму? Ну какая, думал я, разница, оденемся мы за двадцать секунд или за минуту?..

Со временем я понял, что многое в армейской обыденности делается специально с пережимом, с запасом, с перехлёстом, дабы как можно вернее, надежнее, прочнее и быстрее натаскать воина на нужное действие, ритуал, приучить его к постоянному и сильному давлению дисциплины. Один из главных краеугольных камней воинской службы - дисциплина, беспрекословное подчинение старшему по званию, неукоснительное следование букве уставов, всех воинских законов. Именно в этой сфере словно бы аннулируются выработанные веками представления о предназначении человека, его индивидуальности, воле, самосознании. Ты - только винтик сложного механизма, ты обязан делать то, что тебе скажут, ты не можешь сметь своё суждение иметь. Отставить! А-а-атбой!.. Па-а-адъём!..

Мне стало очень скучно, когда я в девятый раз затягивал ремень брюк, судорожно ловил шустрые пуговички на рукавах гимнастёрки... А что, если?..

Я быстро глянул, где стоит сержант Конев. Показалось - далеко. Я вмиг скомкал портянки, которые отнимали больше всего времени при подъёме, и сунул их под свой матрас. Затем впрыгнул бодренько в холодные сапоги, встал в строй и мысленно с изрядной долей сарказма бросил по адресу неугомонного взводного: "Вот тебе!"

И был наказан.

Конев, старый служивый волк, словно ждал именно этой минуты. Он, хитровато-презрительно улыбаясь, обошёл строй, углубился в междурядье коек, не поленился встать на свои командирские колени и заглянул под испод первого яруса. От досады хотелось затопать босыми ногами внутри сапог: надо же, так не везёт!

Через секунду я и ещё один парнишка в очках, тоже шибко умный, по выражению сержанта, стояли перед строем по стойке "смирно".

- За попытку обмана командира взвода, - с явным удовольствием веско выговаривал Конев, - военным строителям рядовому такому-то и рядовому такому-то объявляется наряд вне очереди. А именно - завтра утром, после завтрака, отдраить полковой туалет до блеска. Ясно?

Ничего себе, весёленькое дельце!

И вот на следующее утро, когда в военном городке сделалось пустынно, когда личный состав нашей 5-й учебной роты приступил к политзанятиям в теплой и чистой Ленинской комнате, мы, два доморощенных интеллигента, злостные нарушители воинской дисциплины, отправились перевоспитывать себя трудом.

Помню, однажды на гражданке один мой уже отслуживший приятель рассказывал, как его также в первые армейские дни за какую-то провинность заставили выскабливать унитаз лезвием безопасной бритвы. Слушая тогда мемуары своего приятеля, я внутренне про себя усмехался - уж я бы и под угрозой расстрела не опустился до такого...

И вот судьба взяла меня за шкирку и ткнула носом в подобную мерзкую ситуацию. Мы шествовали с очкариком (я даже не могу вспомнить, как его зовут, совсем скоро после этого дня с ним случилась трагедия, он был комиссован, об этом случае - позже) к месту своего трудового подвига, и я тщетно пытался призвать на помощь своёму сознанию бессмертный совет Антона Павловича Чехова - в каждой ситуации находить положительные стороны и никогда не забывать о чувстве юмора.

Увы, какой тут, к чёрту, юмор!

Полковой туалет - да простятся мне такие подробности! - представлял собою допотопное деревянное сооружение, похожее на сарай. В эти трескучие декабрьские дни внутри его творилось нечто невообразимое (примитивный холодный нужник на тысячу с лишним мужиков!), и совершенно нельзя было поверить или, вернее, совершенно не хотелось верить, что его можно, да ещё только вдвоём, привести в благопристойный вид. О том, что кому-нибудь всё же надо его чистить, как-то не думалось.

Короче, ткнув пару раз ломиком в безобразные смерзшиеся наплывы, я резко выпрямился и начал бороться со своим организмом, но безуспешно - я выскочил на улицу и в один момент распростился с завтраком. Напарник мой оказался посильнее духом, но и ему через минуту-другую пришлось ретироваться.

И тут я, разозлившись, почувствовал в себе то же самое состоянии, что и в не в таком уж давнем эпизоде с майором Сопловым. Чёрт меня побери! Расстрелять не расстреляют, а там - что будет, то и будет!.. Впрочем, если честно сказать, как и в случае с военкомом, я, решившись на всё и вся, на любые последствия, в глубине души, однако, в самых её потаённых, по Достоевскому, извивах, надеялся-таки на благополучный исход своего бунта.

Через пять минут мы с товарищем по несчастью протиснулись по очереди бочком в Ленкомнату, где наш взводный сержант Конев ровным голосом читал дремлющим счастливчикам "Устав караульной службы".

Кстати, сразу скажу, что сержант Конев (за спиной - Конь или Маршал Конев), как мы потом лучше узнали, оказался довольно неплохим парнем, без нужды власть свою и старшинство, в отличие от многих других взводных и стариков, не показывал. Внешность он имел эффектную: огненно-рыжий и густо конопатый. В чертах лица его проглядывало нечто обезьянье, но весь его облик в целом привлекал - крепкая широкая фигура, слегка кривые мускулистые ноги, обтянутые ловко сидящей формой пэша (полушерстяная - считалась самым шиком между сержантами и дембелями), добродушная улыбка на пухлых, бантиком, губах. Очень гордился своей военной выправкой и заметно любил, когда его величали Маршалом Коневым. Был он характером спокоен, но упрям, мог неожиданно вспылить и тогда становился похож на разъярённого рыжего льва.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.