Человек с зелёным пакетом - Павел Сергеевич Почикаев Страница 6

Непоседливыми пальцами он пошевелил ручки своей грязной сумки, внутри лежало что-то тяжёлое. Резкий поворот беседы заставил меня забыть о трёх неудобных вопросах, которые уже начинали высверливать дырочки в моём мозгу, они были слишком назойливыми, а потому крайне нежеланными. Он них у меня начинала болеть голова, а ведь было только утро.

Ноги понемногу сводило от холода, но мне не хотелось поднимать их на кровать и мочить матрас, подсознательно я чувствовал, что серьёзно опаздываю, но я хотел наконец-то увидеть, что скрывалось под толщей газет и тряпок. На протяжении недель я старательно пытался заглянуть в зелёный пакет, а сейчас мне готовились продемонстрировать его содержимое.

Я кивнул. В первый раз из сумки появился старый термос, наполненный горячим чаем, в этот раз человек очень бережливо отогнул края торчащей газеты опустил внутрь обе своих ладони и стал поднимать бесформенный предмет. Он не стал класть его на стол, он устроил его прямо на своих коленях, хотя выглядело это крайне неудобно.

В свете читальной лампы я готовился увидеть нечто невероятное, но под обёрткой из тряпок и газет всё это время хранился камень. Да, обычный булыжник, кусок скалы, обломок, которых в этом мире не счесть. И стоило тягать его с собой каждый день? В чём был смысл или всё это было затеяно, чтобы я посмотрел на камень? Вряд ли это посчитается уважительной причиной для опоздания.

– Камень? – Удивлённо переспросил я. Энтузиазм уходил из моего голоса, неужели вся интрига заключалась в камне? Я удивлялся не сделанному открытию, а его полной безынтересности.

– Причина. – Уточнил человек с камнем на коленях, и впервые в его глазах, смотрящих за меня, я уловил проблеск мимолётной эмоции. Видя, что его слова не произвели на меня никакого эффекта, он следующей фразой сорвал последний полог, за которым обитала истина. – Причина вашего состояния и причина моего визита к вам.

– Моего состояния…

Его слова скальпелем взрезали нарыв, а из него вместо сочного гноя стали выплёскиваться воспоминания. Внезапно я понял, что моим ногам холодно, потому что я промочил ботинки и отказался возвращаться в лагерь, чтобы из заменить, трясло меня от холода из-за ветра, дующего прямо в лицо и затрудняющего дыхание… Туман в городе казался мне таким знакомым, и я видел его в другом месте, при других обстоятельствах… Он тоже был там, когда… когда…

Когда я увидел камень. И он находился надо мной, и мне пришлось поднять голову, чтобы его увидеть, и я запомнил его во всех подробностях, так как потом смотреть стало не на что.

В комнате становилось всё холоднее, я слышал завывание злого ветра, устроившего засаду на перевале, из-под плотно сдвинутых штор надвигался туман, а камень притягивал к себе мой взгляд. Человек в кресле продолжал смотреть мне за спину. Воспоминания выстраивались передо мной, и было их не слишком много. Наоборот, пугающе мало.

– Нет, нет, нет… так просто не может быть! – Я стиснул ладонями голову, наполнившуюся жидким огнём, внутренне давление готово было разорвать череп изнутри или что-то извне пыталось продавить кости внутрь?

Я дёрнулся в сторону стола, сидящий никак не отреагировал на мой порыв. Прежде чем мне удалось нащупать часы, я опрокинул термос, и горячий сладкий напиток стал смешиваться с лужей, стекающей с крепких горных ботинок. Часы стояли, цифры на них не менялись и побледнели, а дата застыла месяц назад!

– Но мы долезли до вершины! Мы были там, оставили флаг и вернулись в приют! Фотографии! – Внезапно осенило меня. – У меня остался целый альбом фотографий! И потом прошло столько времени, я ходил на работу, занимался своим делом…

Зря я упомянул работу, в карточном домике моего сознания она была разлагающим элементом, потому что я понятия не имел о своей работе.

– В тот день я действительно стоял выше вас. – Голос приобрёл нездоровую законченность. Он подводил итог, а я не хотел услышать окончательный вердикт.

– Но люди! Их полно на улицах! Я видел их, я проходил рядом с ними! Они живые и тоже каждое утро направлялись на работы! – Боль в висках не позволяла мыслить, все мысли превратились в копошащуюся кучу, перекатывающуюся свинцовым шаром в моём бедном черепе.

– И ты пробовал с ними говорить? Видел, как они исполняют свою работу? – Каждое слово ударом маятника отсекало надежду. – А ты не задумывался над тем, что видишь их в одних и тех же местах, не обращал внимания, как они выходили из тумана и исчезали в нём. И когда ты ещё видел такие густые туманы в городе?

– Но они… – Я не знал, кем работаю, как зовут начальника и не имел представления, что мне могут дать силуэты, проходящие мимо меня по утрам. Ни одной ниточки больше осталось, началось свободное падение и то, чем оно всегда заканчивается.

– А их лица не показались тебе знакомыми? Разве ты никогда с ними не сталкивался? Человек с собакой…

(был лесником, его хижину мы проходили в самом начале маршрута, он прогуливался вместе со своей собакой, и у обоих были белые бороды, тогда это показалось мне забавным, я ещё подумал, что через него проходит много путников, и он всех провожает стариковскими глазами, а потом неизменно поднимает их и смотрит на горы, которые, скорее всего были видны из окон его маленького домика, расположенного в самом начале тропы, мимо которого проходит много путников)

      …парочка в цветных куртках…

(с ними мы пересеклись уже на подъёме, они не походили на бывалых путешественников, поэтому весьма ожидаемо, что они решили не подниматься дальше перевала, они стояли возле мемориальной таблички, прибитой прямо к скале, чуть ниже границы снега, он фотографировало её, а потом и она сделала несколько кадров, я посмотрел на них с презрением, потому что они дошли только до перевала, я же собирался залезть намного выше, поэтому в поле моего зрения они находились ограниченное количество времени, я смотрел вверх, а они остались на перевале)

                        …велосипедист…

(промчался мимо нас по дороге к приюту, день был пасмурным, а одет он был крайне легко, к велосипеду была приделана колонка, из которой доносился лишь шум, хотя его, скорее всего, можно было объяснить эффектом Доплера, его одежда была яркой, и фонарик, несмотря на день, был включен, мне пришлось даже немного принять в сторону, чтобы уйти у него с дороги, а он промчался под шум своей колонки и через несколько секунд скрылся за поворотом тропы)

И все остальные тоже. Если бы я был врачом, я бы назвал это постжизненным шоком, твой мозг не желает мириться с произошедшим, поэтому начинает искать укрытие внутри самого себя. Ты просто наполнил уголок своей памяти этими образами и прицепился