Его последние дни - Рагим Эльдар оглы Джафаров Страница 6

Санитар хмурился. Видимо, пытался понять, можно ли мне доверять.

– Куришь?

– Курю.

– Значит, так, если будешь сидеть тихо и ждать, потом отведу покурить, по рукам?

– Хорошо.

Он еще раз с сомнением посмотрел на меня, но все-таки решился. Быстро пошагал куда-то по коридору. Наверняка он нарушил какие-то правила. Не думаю, что психов можно вот так бросать посреди больницы без присмотра.

Я осмотрелся. Возле кабинетов не было очередей. Ни одного человека во всем коридоре. Мне даже показалось, что во всей больнице нет ни одной живой души. А я, как неупокоенный дух, буду вечно сидеть у этой двери.

Ситуация усугублялась тем, что у меня не было телефона или книги. Делать совсем нечего. Даже часов нет, чтобы прикинуть, сколько я тут уже кукую.

Чтобы чем-то занять свой ум, я принялся размышлять о будущей книге. Главный герой, пусть пока его зовут Андрей, потом что-нибудь более интересное, говорящее и символичное придумаю, – писатель. Плохо, конечно, писать книги про писателей… Но в целом-то – хочу и пишу!

Итак, Андрей. Жена настояла, чтобы он сходил на обследование к психиатру, а там он попал под недобровольную госпитализацию. Маниакально-депрессивное расстройство со всякими там суицидальными отягощениями. Тут еще надо проконсультироваться, как это все работает. Иногда полезно дружить с психиатрами.

Итак, в психушке Андрея хотят лечить, а он лечиться не хочет. Он убежден, что его болезнь напрямую связана с талантом. Нельзя ему укольчики и колеса, нельзя.

А антагонистом будет врач, который пытается Андрея вылечить. И вот посмотрим, кто кого. Андрей врача убедит, что суицидальные мысли и нестабильное состояние – это часть таланта и, может, даже его основа, или, наоборот, врач вылечит талант писателя.

Я представил, что рядом со мной на лавочке сидит Андрей. Мается от безделья. Изучил все вокруг, посидел в разных позах, полежал даже, а потом вдруг достал из кармана мобильный телефон! Однако… Андрей-то посмышленее меня или коммуникабельнее. Как-то договорился, чтобы ему телефон оставили.

Андрей лениво водил пальцем по экрану, наверное, скроллил ленту. Я вдруг осознал, что в этой сцене сталкиваются два разных мира. Там, в телефоне, – соцсети, коронавирус, фоточки красивые, успешный успех, а тут – бежевые стены, пюре и рыбные котлеты. И самое странное – я не понимаю, какой из этих миров нормальнее.

Дверь, кабинета открылась, и выглянул доктор. Андрей едва успел спрятать телефон.

– А где санитар? – сразу спросил суровый пожилой врач.

– Да тут. – Я махнул в сторону ближайшего угла, не совсем понимая, зачем вру.

– Где тут?

Ничего убедительного в голову не приходило, и поэтому я просто повторил:

– Ну… Тут…

Получилось что-то среднее между звуком замедленно проигрываемой пластинки и блеянием. Да и сама фраза… Как идиот, ей-богу. Хотя это как раз логично, я идиот в психушке, что подозрительного? Может, слюну пустить? Я усмехнулся собственной мысли, отчего, вероятно, стал похож на психа еще больше.

– Я тут! – Санитар появился из-за того самого угла, на который я указал. – В туалет отскочил на секунду.

– Заходите! – велел мне врач, а потом обратился к санитару: – А ты иди-ка сюда.

Я вошел в кабинет, старательно прислушиваясь к происходящему снаружи. Доктор вставлял пистоны Денису. Но не слишком усердно.

Внутри кабинета были две двери, слева и справа, ведущие в соседние кабинеты, обе были открыты. Очевидно, через них доктор и вернулся к себе в кабинет, поэтому в коридоре я его не увидел. Вероятно, так можно пройти весь корпус. Я представил, как врачи перемещаются по больнице между кабинетами, чтобы не выходить в коридор и не попадаться на глаза психам.

– Жалобы есть? – Доктор вернулся внутрь, закончив воспитательную беседу с санитаром.

– На нарушение конституции считается?

– Это к другому доктору.

Других жалоб у меня не было. Поэтому осмотр не затянулся. По сигналу терапевта в кабинет вошел Денис и повел меня обратно по одинаковым коридорам.

Как только мы вошли в наше отделение, я увидел настоящих психов. В коридоре трое мужчин мыли пол двумя швабрами. Двое феноменально медленно возюкали мокрыми тряпками по полу, а третий, судя по всему, нужен был исключительно для того, чтобы менять воду. Он задумчиво стоял у ведра и ждал своего часа.

– Заходи давай! – скомандовал Денис, указывая на дверь процедурного кабинета. – Чего встал?!

Понаблюдать за работой психов не удалось. Вместо этого пришлось сдавать кровь, измерять давление и проходить прочие неприятные процедуры. По окончании Денис отвел меня в изолятор и обронил что-то про обед, но я не разобрал толком, а переспрашивать не хотелось.

Я улегся на кровать поверх одеяла и попытался уснуть, хотя хорошо понимал, что не получится. Я попробовал прикинуть дальнейший план действий. По идее, больше никаких медицинских процедур не будет. Что не может не радовать. Следующее испытание – лечащий врач. Вот здесь нужно все сделать правильно. С одной стороны, мне нужно сохранить легенду суицидального психа, с другой – не перегнуть палку. Иначе действительно обколют какими-нибудь препаратами. Дверь палаты открылась.

– Обед!

Я сел на кровати и посмотрел на вошедшего человека: санитар, но другой. Ну, по крайней мере выглядит как санитар, а в остальном неизвестно. Он поставил на тумбочку поднос и вышел.

Как ни странно, но вовсе не пюре с рыбными котлетами. Гороховый суп, гречка и что-то вроде тефтелей. А еще хлеб и чай. Все в алюминиевой посуде. Чтобы не разбил и не порезался осколками?

Чай, конечно, даже на запах отвратный, на вкус и пробовать не стал. Все остальное – вполне съедобное. Не хуже, чем в армии. Я съел несколько ложек супа, немножко поковырял гречку и понял, что не хочу есть.

Оставив поднос в покое, я улегся на кровать и вдруг понял, что снова чувствую себя неуютно. И даже понял почему. Заведение режимное, скажем так, а единственное режимное заведение, в котором мне до этого приходилось бывать, – армия. А там лежать на кровати – нельзя. Кроме, конечно, специально отведенного для этого мероприятия времени.

Вообще, есть ощущение, что у армии и психушки много общего. И не в контексте идиотизма, а в смысле организации. Сестра на посту у входа –