Записки сумасшедшего менеджера - Александр Панин Страница 6

бы крепить этими костылями к шпалам и которые были бы здесь очень уместны, не было. Нет, он просто бил костыли в дерево, словно маленький мальчик, которому отец дал банку гвоздей, молоток и толстую доску. Вокруг него, точно так же изображали кипучую деятельность, его коллеги по офису: кто-то молотил кувалдой по мокрому пню, пытаясь вогнать его в песчаную насыпь, кто-то пытался распилить беззубой ножовкой узловатый сосновый кряж, кто-то с сосредоточенным видом переливал воду из одного ведра в другое, затем обратно. Двое человек выдёргивали с помощью большого гвоздодёра забитые Максимом костыли и давали ему, чтобы он снова их забил. Все коллеги были одеты, кто во что горазд, словно участники гражданской войны. Повсюду мелькали фуражки, бескозырки, бушлаты, гимнастёрки, сапоги, ботинки с обмотками – полная коллекция лета моды 1918 года. Где-то далеко впереди, очевидно в поисках потерянных рельс, натужно и басовито свистел паровоз, словно прося помощи. Вдруг, от паровоза отделилась какая-то маленькая частичка и стала быстро приближаться к работникам, увеличиваясь в размерах. Максим вгляделся – к ним бежал какой-то человек. Немного погодя, он узнал в бегущем Замполита – так между собой сотрудники звали заместителя директора их регионального отделения. Замполит этот, не шарил в тонкостях дел, которые ему поручали, но успешно мог втирать очки руководству, ловко перепоручая другим сотрудникам, задачи, порученные непосредственно ему, при случае сваливая на них вину за неудачи в наспех порученных делах, а в случае успеха – так же ловко и беззастенчиво объясняя всё своим умелым руководством. В коллективе за эти качества его любили особой любовью. Развевающиеся на бегу полы суконной шинели Замполита, смахивали на крылья, галифе синего цвета с красными лампасами, были заправлены в начищенные хромовые сапоги, натянутая до ушей фуражка со звездой съехала набекрень. Судя по представившейся взору коллег с кувалдами картине – Замполиту на старте было дано сильно мотивирующее ускорение.

– Коллеги, нам необходимо ускориться – переведя дыхание, шаблонно начал Замполит – паровоз нас ждёт, а Родина на нас надеется. Время бежит, и мы не можем его догнать без нашего «красного» агитационного паровоза. Руководством горкома партии нам поставлена задача – догнать и обогнать вражеский белый биплан.

– Так рельс нет же – заметил Максим – как паровоз поедет?

– Партия решила положить вместо рельс двутавровые балки, форма та же, а содержание не важно! – кричал, словно в каком-то нелепом мухоморном дурмане Замполит – не важно то, что мы делаем, главное – мы что-то делаем и не допускаем простоя.

– Пожрать бы для рывка! – заметил толстый Никита из отдела технического сопровождения.

– Вперёд, тогда вперёд! Вперёд к паровозу, там стынет знатный обед приготовленный комсомолками!

Замполит выхватил из рук Максима кувалду и вручил её Никите, а ножовку, отнятую им у Никиты, вручил Максиму.

– Не стойте без дела! Нет шпал, нет обеда! Так весь мир работает! – Замполит зачем то сорвал со своей головы фуражку и, зажав в кулаке, потряс ею в распростёртой вверх руке. Может это был душевный порыв эмоций, а может просто – вытряхал вшей, которых мог подхватить в вагоне-теплушке. Произнеся прощальный спич, он, топоча сапогами по насыпи, побежал обратно.

Максим с Никитой молча проводили Замполита взглядами, обменялись инструментами, вернув каждому свой, привычный. Раздражённая его сумбурным вмешательством, бригада снова принялась за свою работу. Удивительно, но несмотря на то, что работники не двигались с места, оставаясь там же, где были, с каждым ударом кувалды по костылю и с каждым перелитым из полного в пустое ведром воды, расстояние между бригадой и паровозом сокращалось. Максим каким-то подсознанием ощущал всю абсурдность и нелепость происходящего, но сути дела уловить пока не мог.

Тем временем, постепенно сдвигающаяся под ударами кувалды планета, провернулась под ногами добровольных путейцев, и Максим уткнулся в щиток паровоза. Паровоз был окутан клубами избытков пара, вырывавшегося из клапанов. Сзади к нему были прицеплены тендер с углём и платформа с двутаврами. Посредине этого маленького состава виднелся штабной мягкий вагон синего цвета, что говорило о его первоклассности, следом за ним был прицеплен вагон-теплушка, в котором размещалась ударная сила революции – пролетариат, занятый на обслуге штабного вагона и в агитбригаде. Замыкала состав железнодорожная платформа, обшитая высокими бортами, с настоящим артиллерийским орудием на корме, торчащем из импровизированной башенки. На серых бортах платформы алела надпись краской – « Аврора степей». Замполит, взгромоздившийся на воздвигнутую на платформе мачту, вешал на неё красный флаг, на котором была нарисована улыбающаяся голова Чапаева и две скрещённые шашки под ней. На насыпи у платформы стояла женщина в кожаной куртке, и давала советы Замполиту. В женщине Максим узнал Ираиду Анжеловну. Голова Ираиды была покрыта красной косынкой, на боку, висела деревянная пистолетная кобура с торчащей из неё рукояткой «маузера».

– Эй, лентяи, где обещанный обед? – крикнул толстый Никита, трудовой народ жрать желает!

– Повежливей можно?! – обиделась Ираида, тем не менее, поспешившая к вагону-теплушке – сейчас вынесут, потерпите – Анжеловна скрылась внутри вагона.

Спустя десять минут из дверей тамбура показалась незнакомая повариха в засаленном халате, покрытом въевшимися в ткань и побуревшими от времени пятнами жира, в мощных, с вздувшимися венами руках поварихи, были два армейских ведёрных термоса. Следом вынырнула Ираида с полиэтиленовыми пакетами, в которых были нарезанный ломтями хлеб и одноразовая пластиковая посуда: тарелки и ложки.

В термосах были пшеничная каша с жидкими вкраплениями тушёнки и чай, не сильно насыщенного янтарного оттенка.

– Это что? Это обед ? Что это за кидалово? – с обидой и недоумением протянул толстый Никита.

– Обед, обед, а что ты хотел? Война же идёт, война гражданская, посмотри вокруг, на тебе форма красноармейца, а ты её позоришь такими глупыми вопросами, словно недорезанный буржуй – затараторила торопливо Ираида – бери и ешь, а то чекисты тебя с собой заберут.

Она кивнула головой вбок и скосила взгляд, показывая куда-то в сторону, где сидя на бревне два чекиста резались в карты. Это были двухметровые детины, с лицами суровых исполнителей, на которых напрочь отсутствовала печать интеллекта. Их маленькие глазки недобро сверкающие из-под выступающих надбровных дуг, не сулили ничего хорошего тем, кто попал в их поле зрения. Огромные дубовые спины чекистов, утянутые портупейными ремнями, казалось, были напрочь лишены возможности сгибаться, отчего, попеременно кидая карты на бревно, своими движениями стражи идеалов партии напоминали механический деревянный сувенир, где мужик с медведем, сидящие на подвижном брусочке, попеременно долбят по нему топориками.

Мгновенно оценив ситуацию, Никита понял, что к чекистам он не хочет и, пробудив в себе пролетарский аппетит, громко чавкая и