Лицедеи - Владимир Алексеевич Колганов Страница 6

К тому времени, когда закончилась реконструкция здания театра, Сева составил репертуар на ближайшие два года, договорился с режиссёрами, которые смогли бы воплотить в жизнь его задумки, и присмотрел актёров, достойных того, чтобы выступать на сцене «Театра всех времён». Должно было получиться что-то вроде антрепризы, однако дебютную постановку Сева не счёл возможным доверить приглашённым варягам. Ну какой же он основатель и худрук, если не украсит премьерный спектакль своим присутствием на сцене? Только ведь, если ставить классическую пьесу, можно затеряться в толпе не менее популярных у публики коллег из «Современника» или «Бонбоньерки». Что делать? Нельзя же наступать на горло своей песне! После долгих и мучительных раздумий решение было найдено – спектакль для одного актёра вполне соответствовал той цели, ради достижения которой Сева страдал от духоты в вагоне поезда двадцать лет назад, раздумывая о том, как покорить Москву.

И вот уже премьера осталась позади, а на афишах давно полюбившиеся всем названия спектаклей и прославленные имена – последнее крайне важно, поскольку только так можно привлечь в театр публику, вырвав её из объятий конкурентов, которых в столице видимо-невидимо, чуть ли не в каждой подворотне указующая надпись: «направо за углом главный вход в театр». Тут вот что странно: стены крохотного зала обшиты досками, зрители сидят на лавках, а публика идёт туда и восхищается постановками Лёши Кривицкого и других новаторов, хотя и вращающейся сцены там нет, и о буфете можно лишь мечтать. Поэтому и приходится значительную долю госбюджета тратить на приглашение зарубежных режиссёров в надежде хотя бы таким образом добиться статуса «модного театра», а уж раскошелиться ради того, чтобы сказать: «я там была» – на это многие готовы.

Примерно так же дело обстоит с актёрами. Поскольку своей труппы нет, надо привлекать актёров из других театров, и тут на первый план снова выходит гонорар. Конечно, можно было бы набрать выпускников школы-студии МХАТ или Щукинского училища, но ведь они тянутся к своим учителям, в тому же Бонифацию, а чтобы создать собственную школу, требуется талант наставника, которого у Севы, увы, не было. Худрук – он и есть худрук, но это не значит, что его можно поставить в один ряд с Любимовым или Захаровым, не говоря уже о том, чтобы усадить рядом с Мейерхольдом.

Именно поэтому в те часы, когда не было спектакля, а репетиция ещё не началась или был объявлен перерыв, Севин театр напоминал светскую тусовку – актёры обменивались новостями, рассказывали последние сплетни о коллегах, однако неизменно разговор сводился к личности организатора всей этой затеи с антрепризой:

– Странный он какой-то, – делилась своими впечатлениями симпатичная актриса «Современника». – Я и так к нему подкатываюсь, и эдак, а он внимания не обращает. Случай уникальный в моей практике.

– А может, он из этих? Ну, ты понимаешь…

– Да нет, с виду вроде бы вполне нормальный. Хотя, кто знает…

– Выкинь ты его из головы! Симпатичных мужиков на наш век хватит.

– Только не каждый имеет свой театр. Эх, закрутить бы с ним, тогда все главные роли были бы мои.

– Размечталась!

Понятно, что у каждого свой интерес, свои претензии, к примеру, такие, как у актёра из «Бонбоньерки»:

– Нет, я не понимаю! Как так можно? Ведь есть же режиссёр, а этот лезет со своими наставлениями. Как встать, как сесть, с какой интонацией монолог произнести… Что я ему, первокурсник, что ли? У меня и звание есть, и премии на театральных фестивалях присуждали.

– Да уж, вообразил, будто он пуп Земли. Член Совета по культуре, попечитель фестивалей, соучредитель фондов…

– Ты прав! Амбиции у него офигенные! Ну и денежки немалые текут в карман.

– Видали мы таких! Лет через двадцать о нём никто даже и не вспомнит.

Тут подошёл актёр с Таганки:

– Братцы! Он меня совсем замучил! Давеча после спектакля вызвал к себе, и началось: «Я в своём театре алкашей не потерплю!» А как ещё снять стресс, если днём репетиции аж в двух театрах, а вечером надо три часа изгиляться перед публикой? В итоге настроение убийственное, в голове сумбур, кажется, сейчас откроешь рот, а вместо слов услышишь похоронный звон.

– Это ещё ничего! Я вот снимаюсь сразу в двух телесериалах, и до того дошло, что стал забывать, какую роль играю. Вчера читаю монолог из сериала про ментов, а оказалось – фильм снимают про бандитов.

– А что же режиссёр?

– Да ничего, говорит, сойдёт. У них же все сценарии словно под копирку, стандартные сюжеты, даже монологи друг у друга списывают.

Тем временем в кабинете худрука тоже говорили о насущных делах, и снова у Севы какие-то претензии, на этот раз к режиссёру-постановщику нового спектакля:

– Забурели у тебя артисты. Забурели, зажрались! Штаны на репетициях просиживают, а ни черта у них толком не выходит. Всё мимо, не по существу. Ты объясни им, что надо выходить на сцену, как на бой, выходить и делать, а не заниматься самокопанием… Смотреть на них противно!

– Всеволод Степанович, а других где взять? Я Гурскую приглашал из «Бонбоньерки», но у неё то киносъёмки, то спектакль, да ещё во МХАТе репетирует.

– Да, Алина теперь нарасхват, и самое обидное, что в России актрис такого уровня кот наплакал.

– Может, из Европы пригласить?

– Нет, зарубежные «звёзды» нам не по карману. Если актрис из Парижа буду выписывать, тогда меня в Минкульте съедят, не взирая на заслуги и звания. И без того ругают, будто я актёрам переплачиваю. А как ещё их заманить?

– Ну что поделаешь? Все актёры – эгоисты, стараются урвать себе кусок побольше, при случае тянут одеяло на себя. Но пока есть человек, который способен собрать их эгоизм в единый кулак, подчинить их мелкие интересы большому делу, театр существует, а не станет его – театр в момент развалится. Припомните, что было на Таганке.

– Ты это к чему?

– Берегите себя, Всеволод Степаныч! На вас всё дело держится.

– Ну, это я и сам понимаю, – улыбнулся Сева. – Куда ж вы без меня?

«Не хватало ещё, чтобы собственную личность разместил на фронтоне театра, эдак высотой аршина в три!». Эта мысль пронеслась в голове режиссёра, но вслух он, конечно, ничего такого не сказал.

Глава 6. После оттепели

Вопреки мнению, будто театр начинается с вешалки, исходной точкой является афиша. Там крупным шрифтом напечатано название спектакля