Я возвращаюсь к себе - Аньес Ледиг Страница 6

Глупо, но мне кажется, что сеансы терапии без Блума какие-то более задушевные. Как будто мне проще говорить на личные темы, когда он не слушает, хотя не то чтобы я занимался самоцензурой в его присутствии. Сегодняшняя консультация очень кстати. Ночью меня опять мучили жуткие кошмары. Боюсь, я никогда от них не избавлюсь. Буду вечно нести на себе отпечаток травмы, которую помню весьма смутно. Это диссоциация, как сказала Диана в начале терапии. Ты чуть не умер, а мозг забывает об этом, пытаясь себя защитить. И картина происшествия складывается из чужих рассказов. Прошлое хранится в недоступном сейфе, но страх смерти остается и настигает тебя в других, иногда совсем безобидных ситуациях. Между тем Диана оптимистично настроена и считает, что мы многого добились. Она специализируется на посттравматических стрессовых расстройствах и привыкла к таким пациентам, как я. А я вернулся к нормальной жизни. Уже почти год, как у меня не было флешбэков, панических атак, случаев избегающего поведения. Я довольно быстро вышел на работу, хотя и в другой области, в Африку я больше не поеду. Я мечтаю, чтобы симптомы исчезли полностью, а Диана считает, что у меня огромный прогресс. Пусть так. Я ей доверяю. Она ждет, что однажды я все же сумею рассказать о том, что со мной случилось. У меня не выходит. Мозг не может найти ключ от сейфа.

Пригнувшись, я с раздражением пытаюсь припарковать велосипед у идиотской стойки, как вдруг вижу на другой стороне улицы девушку; она выходит из дома, куда я направляюсь. Девушка с платформы. На ней тот же плащ, в руках та же сумочка. Утомительное, но иногда полезное свойство – я хорошо запоминаю детали. Я узнал девушку еще до того, как увидел ее лицо. Волосы собраны в простой пучок. Узнаю́ походку, хотя она не тащит за собой чемодан. Она идет, немного сутулясь, как будто несет часть страданий рода человеческого. Даже малая их часть – слишком много. У меня перехватывает дыхание. От радости и удивления колотится сердце. Вероятность увидеть ее второй раз за две недели была настолько ничтожна, что я не разрешал себе об этом думать. Значит, она живет не в другом городе, не в другой стране и не на Луне. Я мог бы встать, побежать за ней, окликнуть, сказать, что мы уже виделись. Мог бы порадоваться счастливой случайности и даже увидеть в ней знак судьбы. Я ничего этого не делаю. Оцепенев, в смятении сижу на корточках, прячась за пустотой между спицами заднего колеса. Все это длится несколько секунд. Я чувствую себя фотографом, который ждет неделями, не шелохнувшись, и вдруг на него выходит снежный барс. Когда она скрывается за углом, я вспоминаю о велосипеде, замок тут же защелкивается вокруг стойки и рамы, и я кидаюсь в приемную, мне не терпится рассказать обо всем Диане. У нее дверь закрыта. Наверное, девушку ведет доктор Дидро. Мы разминулись в саду буквально на несколько секунд. Даже не знаю, сожалею я об этом или испытываю облегчение. Такая неожиданная встреча застала бы меня врасплох. Мне нужно все знать заранее, предвидеть, несколько раз проиграть сцену в голове, прежде чем прожить ее в реальности. Это очень помогало в Мали. Я был готов к любому развитию событий. А случилось то, чего мы не предвидели. Но мы выпутались. Хотя Диана считает, что непредсказуемость и неожиданность усугубили травму, сделали ее более стойкой. Что злосчастное происшествие лишь усилило потребность предвосхищать события, а не избавило от нее.

Я вскакиваю со стула, как только открывается дверь.

– Вот это прыть! – удивляется Диана.

Я рассказываю, в чем дело.

Девушка, которая вышла из кабинета минутой раньше, – та самая, которую я не могу забыть, потому что она всколыхнула во мне что-то. Желание увидеть ее снова. Смесь досады от того, что мы разминулись, и облегчения от того, что я не впал в ступор, внезапно ее встретив.

– Вы могли догнать ее.

– Между возможностью и действием – стена, которую мне не всегда удается преодолеть.

– Чего вы испугались на этот раз?

– Что ей будет неприятно, она не захочет говорить и я все испорчу.

– Сложно испортить то, чего еще нет. Думаете, у вас получится?

– Легко.

– Каким образом?

– Получу от ворот поворот и сдамся окончательно.

– Тогда эта фраза Сенеки для вас: «Дерево вырастает сильным и крепким лишь там, где его постоянно сотрясают порывы ветра; терзаемое бурей, оно становится тверже и прочнее вонзает корни в землю»[2].

– Я себя чувствую кустиком, посаженным на песке. Мне опять снились кошмары.

От этого бесконечного падения я всегда просыпаюсь с криком ужаса. Блум, который спит в гостиной, прибегает и прыгает на кровать, зарываясь мордой под мою влажную руку. Потом я больше часа не могу уснуть, преследуемый теми немногими воспоминаниями об операции в пустыне, что у меня сохранились. Животный страх, боль, неподвижное тело товарища. Стоит закрыть глаза, как всплывают обрывки воспоминаний, и приходится снова открыть глаза, чтобы увидеть светильник на потолке и убедиться, что я в безопасности, лежу в своей кровати.

– Мне кажется, эти мысли будут преследовать меня всю жизнь.

– Мы работаем над этим. Потребуется время. Посмотрите, какой путь мы прошли.

Едва закончив фразу, Диана встает, открывает окно, расстегивает верхнюю пуговицу блузки, возвращается к столу, достает из ящика веер, резким жестом раскрывает его и лихорадочно обмахивает лицо.

Моя мать только что прошла через это, было непросто. Я годами наблюдал, как она открывает окна в доме, в машине, закрывает их, жалуется на жару, холод и бессонницу, пытается справиться с перепадами настроения, плачет из-за того, что не влезает в старую, и так уже просторную одежду. Иногда плачет без повода – молча, потому что «никто не поймет и нельзя об этом говорить».

На висках у Дианы блестят капельки пота. Она жестом предлагает мне продолжать.

– Полагаю, вы не скажете, как зовут девушку, о которой я вам рассказываю?

– Ту, в которую вы не влюблены?

– Именно!

– Конечно, нет.

– Это было бы слишком просто.

– Еще проще было бы догнать ее на улице.

Глава 11

Немного помочь случаю

В десять часов у нас перерыв на кофе, Диана ждет меня за столом в крошечной кухне. Это коридор между нашими кабинетами, длинный и узкий, не шире двустворчатого окна. Мы поставили туда стол и два стула, холодильник, духовку, кофеварку и чайник. Несложно было и установить раковину. Двадцать лет назад мы поразились, насколько идеальна планировка первого этажа для нашей совместной практики. У каждого свой кабинет, холл, туалет и эта маленькая кухня, где мы можем выпить кофе и поговорить. Хозяйка, очаровательная дама, теперь уже в возрасте, регулярно дарит нам букеты цветов из своего сада, чтобы немного оживить обстановку. Я иногда выхожу прогуляться с пациентами, когда чувствую, что кислород на исходе. Прогулка среди деревьев развязывает язык. Мы наматываем по саду столько кругов, сколько нужно для того, чтобы найти правильные слова.

Когда Диана вот так теребит заколку, я знаю, что ей не терпится мне что-то сказать. Мы знаем друг друга до мелочей. Она задает направление – я ее притормаживаю. Она своенравна – я предсказуем, она легка – я основателен, она движима интуицией, я – логикой, она светлая – я мрачный. Мы идеально уравновешиваем друг друга, как чаши весов. Мы могли бы составить целый словарь едва уловимых сигналов, незаметных чужому глазу, но понятных для нас. Манера поправлять волосы, поднимать бровь, легкое подрагивание нижней губы, поза, сдержанный смешок, заколка.

Я даже не успеваю открыть рот.

– Когда придет девушка, которая была у тебя утром?

– Не помню. Зачем тебе?

Я сосредоточенно мою руки, поэтому соображаю не сразу. Она так долго молчит, что я оборачиваюсь. Искорки в глазах и легкая ухмылка.

– О нет!

– Почему нет?

– Потому что нельзя вот так помыкать судьбой.

– Мы же ничего плохого не делаем.

– Слепые свидания без согласия сторон!