Наследник - Марк Арен Страница 60

Пока техники возились с оборудованием, он несколько раз набрал ее номер и каждый раз натыкался на оператора, который терпеливо повторял, что абонент недоступен.

Потом Михаил и Гийом помогли друг другу надеть пахнущие нафталином костюмы с буфами на плечах и отошли на балкон, чтобы немного порепетировать. Во дворе возле автобуса с реквизитом уже разминались их будущие противники, все в черных трико, красных жилетах и в черных платках до глаз, закрывающих лица.

– Господа гвардейцы, господа гвардейцы! – гремел внизу голос, усиленный мегафоном. – Не снимайте, не снимайте, не снимайте маски! Я же вам сказал: вы выполняете секретную, повторяю, очень секретную миссию его преосвященства! А раз так, то господа мушкетеры не должны видеть ваши лица! Святая мадонна! Ну, какая же мука заниматься кино! Ну почему, ну почему я не родился каким-нибудь бухгалтером или врачом! Теперь вы, господа мушкетеры, объясняю в последний раз! По команде «Экшен» не надо, не надо, не надо вскакивать и бросаться друг на друга! Не надо! Вы продолжаете, продолжаете, продолжаете безмятежно пировать за столом. Только когда в зал ворвутся гвардейцы кардинала и набросятся, набросятся, набросятся на вас, только тогда вы обнажите шпаги и дадите отпор. Еще раз напоминаю, пары для поединков сойдутся случайно. Все должно выглядеть абсолютно естественно…

– Куда уж естественнее! – расхохотался Гийом, натягивая на шпагу «бутон», каучуковый наконечник. – Если в ресторан, где я обедаю, ворвутся террористы в масках, я, естественно, полезу под стол, а не стану размахивать столовым прибором!

Михаил с самого начала не верил, что из этой затеи выйдет что-нибудь путное. Нелепой была сама идея, потому что массовый бой на шпагах невозможен. Спортивный поединок длится так долго, потому что его цель не убийство, а сумма набранных очков, то есть зачтенных уколов. Но в реальной схватке один-единственный укол уже означает победу, потому что, когда острие шпаги входит в печень, легкое или даже в плечо, у противника пропадает желание драться.

Следовательно, бряцание клинками в исторических интерьерах вызовет только гомерический смех знатоков и презрительное позевывание остальной публики, которая уже видела прекрасные образцы постановочных боев. Да и кого сейчас можно привлечь в кинозал сценами таких схваток?

Бой начался, как и положено в кино, с опозданием. Михаил краем глаза поглядывал на старинные часы, висевшие над камином. «Скорей бы все это кончилось», – думал он, отбивая удары своего противника. Этот «гвардеец кардинала» был, видимо, новичком в клубе, демонстрируя весьма примитивную, грубую технику. Однако дилетантизм он пытался компенсировать настойчивостью, и, нанося свои неопасные, как и договаривались, удары, он теснил Михаила в угол зала за колонны. Режиссер предупреждал их, что некоторые зоны не просматриваются на мониторах, поэтому в них нет смысла заходить. Новичок, видимо, пропустил это мимо ушей.

Михаил хотел было ему намекнуть на это обстоятельство, но «гвардеец» вдруг сделал резкий и неожиданный выпад в грудь. Михаил отбил клинком вражескую шпагу и… не увидел на ней защитного бутона.

– Вы забываетесь, сударь! Советую вам не испытывать мое терпение и надеть на шпагу бутон! – подражая героям Дюма, импровизировал Михаил, пытаясь шуткой смягчить неловкость ситуации: ведь противник мог нанести ему серьезную травму.

Однако уже через пару секунд ему стало ясно, что дело приняло нешуточный оборот. Сбоку, едва не проткнув ему шею, сверкнул обнаженный кончик еще одной шпаги. Он увернулся и отскочил на винтовую лестницу. Теперь «гвардейцев» было двое, и они наседали на него всерьез. Он едва успевал парировать их выпады. Когда бьешься с двумя, нет времени на ответную атаку и Михаилу приходилось только обороняться и отступать, забираясь все выше.

Внизу на мраморном полу зала, сверкая клинками, сходились и отскакивали фигурки бойцов. Михаил, пятясь, добрался до верхней галереи и побежал по ней, пытаясь оторваться от нападавших. Он не знал, почему они хотят его убить. Но то, что они хотели сделать именно это, – не вызывало у него каких-либо сомнений. И тогда он сдернул со шпаги резиновый наконечник.

Галерея кончалась тупиком, и он знал это. А они, видимо, нет. Он бежал к декоративной двери, за которой была глухая стена, и понемногу замедлял бег. А «гвардейцы», наоборот, разогнались еще быстрее, чтобы настичь его, пока он не скрылся за дверью. И когда он внезапно остановился и развернулся к ним, они не успели даже понять, что случилось. Один из них с ходу напоролся на острие его шпаги. Она пробила ему грудь насквозь и вышла из спины. Михаил уперся ногой ему в живот, выдернул клинок из раны и оттолкнул раненого на второго противника.

И вовремя, потому что тот уже был готов к продолжению схватки. Один обманный выпад, второй… И вдруг у «гвардейца» в левой руке появился стилет. Длинное узкое лезвие хищно сверкнуло в полумраке галереи. «Ах так!» – Михаил недолго думая сдернул с головы шляпу с перьями и швырнул ее в лицо противнику. И тут же вонзил ему шпагу в бок.

Клинок лязгнул, наткнувшись на металл, скрытый под алым жилетом. Но толедская сталь пробила защиту, надетую «гвардейцем». Выронив оба клинка, он зашатался и перевалился через ограждение галереи. С громким треском его тело ударилось об пол, упруго подскочило и распласталось на мраморе. Красная лужа заблестела, расползаясь из-под черного силуэта.

Михаил, тяжело дыша, смотрел на него сверху.

– Стоп, стоп, стоп, стоп, стоп! – закричал в мегафон режиссер. – Где, где, где, где постановщик трюков? Я же сказал, никаких трюков, никаких трюков, никаких трюков, только фехтование!

В наступившей тишине кто-то негромко ответил ему:

– Месье Пипелетти, это не трюк, это труп…

Полицейскому комиссару предоставили для работы комнату, которую члены клуба по привычке называли библиотекой, хотя там давно уже не осталось ни одной книги. Книги гибнут без людей. Они плохо переносили сырость и холод нежилого замка, и Михаил предложил пристроить их как-нибудь иначе, поближе к людям. Старинные фолианты и томики разошлись по домам, по букинистам, по музеям, а в шкафах разместились видеокассеты и виниловые пластинки, тоже символы ушедшей эпохи, но более неприхотливые.

Комиссар сидел за старинным столом, с довольным видом дымя сигарой из коллекции клуба, а секретарь расположился на диване, где кроме него можно было усадить еще примерно дюжину пышнотелых красоток, из тех, чьи портреты висели на стенах. Собственно, таким и было когда-то предназначение этого дивана…

– Просто удивительно, как вам удалось справиться с этими