Федор Сологуб - Том 6. Заклинательница змей Страница 63

После завтрака Шубников провел Ленку в спальню, откуда был ход в комнату с ванною, умывальником, туалетными принадлежностями.

— Печку я сам затоплю, Леночка, — сказал он, — не надо, чтобы лишние люди здесь видели вас.

И принялся за дело. Скоро дрова, уже наложенные в печку заранее, запылали.

Ленка прошлась по спальне, по уборной. Уж очень все здесь было бело, мягко, душисто, легко, светло, свежо, празднично, уютно, все так располагало к отдыху и лени. Этот уют, потрескивание дров, спущенные на окнах занавески, яркое в окно спальни солнце, пронизавшее легкую занавеску, да еще к этому ощущение нетяжелой сытости да истома от рано прерванного сна, — не устоять от их искушения. Ленка зевнула.

— Нет, — сказала она, — пожалуй, сначала высплюсь. Здесь, я вижу, припасены за печкой поленца, — так я сама подтоплю потом.

— Ну, ну, ваше дело!

Шубников распростился с Ленкою, улыбаясь весьма скабрезно, и ушел. Ленка замкнула дверь спальни, опустила штофную малинового цвета портьеру и начала было раздеваться, чтобы полежать в постели, сняла платье и башмаки и вдруг услышала какой-то шорох. Уж не вывалилось ли поленце из печки? Как бы не наделать пожара. Ленка вошла в уборную. Но там все было в порядке. Что же ей послышалось? Не мышка ли здесь бегает? И Ленка внимательно обшарила глазами всю уборную.

На белом лакированном столике возле нарядной белой кушетки лежала маленькая книжка в сиреневом с золотыми звездочками мягком сафьяновом переплете. Ленка взяла ее, первая страничка была занятная, картинка за нею забавная и чуть-чуть неприличная, — Ленка села на кушетку, увлеклась было чтением. Но не прошло и пяти минут, как за стеною послышался шум, как от падения тяжелого тела, соединенный со стуком, точно упал стул, потом заглушённый вскрик. Ленка в испуге вскочила. В доме кто-то есть: или Шубников еще не ушел, или кто-то забрался чужой. Но что же здесь делает Шубников? Подслушивать пока еще нечего.

Впрочем, чего же ей бояться? Дверь замкнута, оба окна спальни, одно по фасаду, другое на боковой стене, и окно уборной закрыты и занавешены. Ленка подошла к окну в уборной. Ярко освещенный солнцем, — было часа два, — лежал перед нею сад. Сквозь неплотную занавеску из прозрачной светло-розовой ткани она видела все ясно, хотя и слегка затуманенным, — жаркие лучи солнца падали слева, скользя по боковой стене и зажигая острою золотою полоскою правый край рамы, — Ленку же никто из сада не увидел бы. А если бы она захотела спрятаться еще лучше, если бы, например, кто-нибудь влез на каменный приступок и стал бы всматриваться в окно, заслоняя глаза от солнца руками, — то Ленка могла бы задернуть замеченную ею только теперь ярко-красную плотную занавеску. Прямо перед окном шла, немного понижаясь, недлинная дорожка, вся прямая, к забору и калитке; за забором из-за деревьев виднелась вдали часть гореловского дома. Одно окно там было открыто, и казалось, что большой дом внимательно смотрит этим окном прямо сюда.

Ленка стояла и ждала, не отводя глаз от дорожки. Прошло несколько минут. Вдруг у самого забора из-за куста сирени выдвинулся Шубников, быстро отомкнул калитку и вышел.

Ленка надела платье и башмаки, выбежала в сад — к калитке, потрогала ее, она была замкнута. Ленка подумала: «Господин инженер взял меня в плен. Ну а сам-то он что делал сейчас?» Вернулась, обошла весь дом. По фасаду три комнаты: с крыльца проходная гостиная, направо столовая, налево спальня и от нее отдельная уборная. Позади этих трех комнат поперек всего дома коридор, в него двери из гостиной и столовой, — уборная имеет выход только в спальню, — по другой стене три двери. В правом конце коридора, около столовой, двойная дверь с большими застекленными рамами и выход в сад. Дверь против столовой вела в буфетную, вторая дверь в кухню: между кухнею и буфетною — арка без двери; в кухне одно окно и рядом с ним дверь на заднее крыльцо. Третья дверь в комнату тоже угловую и тоже с двумя окнами, как и буфетная. В ней телефон с городом и телефон домашний, оба на стене. На столике около телефонов — книжка, список абонентов сначала по порядку номеров, потом по алфавиту. На стене рядом с домашним телефоном ровно прикреплен четырьмя кнопками лист с номерами и названиями помещений, где стоят аппараты дома и на фабрике, всего 31 название.

Ну вот и весь домик. Где тут прятаться и подслушивать? Надо поискать. Но сперва телефон. Анфиса Егоровна — экономка; какой ее номер? Девятый. А кто же тридцать седьмой? Да и нет здесь такого.

Ленка взяла городской список. Нашла строчку: «37. Солодовский, Вл. Ник., полк., нач. Сен. губ. жанд. упр.».

Ленка подумала: «Правду мама говорит, что у этих людей нет ума, а только одно мечтание».

Что ж, Малицына сцапают, этому не помешать никак, разве только сойдет на одной из ближайших дачных пристаней и поедет дальше не на пароходе, — но зато рабочие узнают, что за птица — инженер Шубников.

Обойдя еще раз весь дом, Ленка сообразила, что шум, который она слышала, шел из темного конца коридора. Внимательно высмотрела она там все стены и уголки, провозилась более получаса, сначала в полусвете от дальней двери, потом догадалась зажечь электрическую лампочку и наконец увидела люк.

«Не чердак ли?» — подумала она.

Окинула быстрым взглядом платье, сбегала в спальню, платье скинула, да и башмаки и чулки, чтобы не запылить, вернулась в коридор. Взобраться на шкап и оттуда проникнуть на чердак было для нее делом одной минуты.

Сквозь слуховое окно ложился короткий, пропыленный сноп высоких солнечных лучей. Было светло, сухо и, как всегда на чердаках, почему-то грустно и жутко.

Ленка прошла по чердаку несколько раз по всем направлениям. В нескольких местах ложилась на пол, прижимаясь к полу ухом, — не услышит ли случайно звука. Вспомнила, что в столовой есть часы, стенные, в футляре красного дерева, с тяжелым и звучным ходом. Пошла в тот угол чердака, который, по ее расчету, был над столовой. Там долго слушала в разных местах, — ничего не слышно. Не коврик ли мешает? Отбросила его и тотчас же увидела крышку глазка.

Так вот для чего здесь два коврика!

Откинула и другой. Так, один над столовою, другой над спальнею. Видно неважно, открывается небольшая площадь для наблюдений, — здесь стол и перед ним диван, вокруг стулья, там постель. Зато хорошо слушать.

Обшарила весь пол, больше ничего не нашла. Ну что ж, гостиная — проходная, в ней не засиживаются.

Ленка спустилась вниз. Помылась, оделась. Обошла весь сад, — нет ли чего интересного. Нашла три беседки, — все скрыты в кустах, но из одной видна часть берега с пристанью, из другой — фабрика, из третьей — гореловский дом.

Было четыре часа. Перед фабрикой небольшими толпами стояли рабочие, работницы, сновали дети. По всему видно было, что забастовка началась. В гореловском доме все окна закрыты. На пристани люди ждут парохода, стоят, как всегда, точно сонные, только около воды ребятишки балуются, да и то без особенного одушевления.

Что ж теперь делать Ленке? Замкнут сад, ни ей выйти, ни к ней никто не придет. Ленка пошла в спальню, открыла окно, чтобы не было душно и чтобы услышать, если будет какой-нибудь особенный шум, разделась и легла в постель. Спала до половины седьмого.

Разбудил ее какой-то монотонный звук. Она полежала, вслушиваясь, — похоже на далекий барабанный бой, как будто где-то идут солдаты. Спальня была пронизана лучами солнца из обоих окон. Ленка встала. Было грустно, как всегда, когда просыпаешься днем. Или, может быть, этот сухой звук барабанов нагонял на нее грусть?

Ленка подтопила печку, посидела в теплой ванне минут десять, потом облилась холодною водою, оделась, вышла в столовую. Там уже ожидал ее обед.

После обеда она взяла опять ту же занятную книжку и вышла с нею в сад. Солнце было уже низко. Время от времени слышны были издалека громкие голоса, — как будто там за оградою и около ручья ходили толпы; ничего не было угрожающего в этих звуках, иногда весело взвизгивала гармоника, доносилось пение, смех, — но Ленке было жутко. Она поднялась в беседку, глянула к фабрике, — на дворе и перед оградою было пусто, у ворот стоял часовой с ружьем. Ленка села, взялась за книгу. Но ее хватило не больше как на полчаса.

Ленка вышла из беседки, посидела на скамейке, потом пошла по дорожкам вдоль забора. Дошла до внешнего забора, подивилась на ров. Потом прислушалась, — кто-то шел недалеко, нарочно громко переговариваясь. Голоса все ближе, слышен шум и треск ветвей. Звонкий голос подростка закричал:

— Хозяин, а хозяин, где полюбовниц принимаешь?

Смех, топот убегающих ног, и в то же время шагах в двадцати от Ленки упал на дорожку небольшой камень. Ленка подобрала его, вернулась с ним в дом, легла в гостиной на диван и опять заснула.

Она проснулась точно от толчка. Вскочила на ноги. Было уже темно. В столовой звенела посуда.