Лето в Провансе - Люси Колман Страница 64

Что-то глубоко во мне, в моей душе, соединяется с Нико – этого невозможно отрицать. Такого чувства я никогда еще не испытывала. Я люблю Эйдена и верна ему, но чувство к Нико повергает меня в смятение. Я жалею его, зная, что ему пришлось пережить, признательна ему, как мудрому наставнику. Но все равно в голове такая постыдная мешанина, что я знаю, что мне пора уйти.

Медленно застегивая на себе рубашку, я не могу унять поток слов:

– Я не могу остаться, Нико, это… – У меня дрожит и срывается голос. – Мое будущее не здесь, думаю, мы оба знаем это. Маркиза вас любит, но чувствует, что вы ее сторонитесь, не понимая причины, ведь вы не говорите ей правды. Я уже говорила и сейчас повторю: это несправедливо и неправильно.

У него пепельное лицо, во взгляде боль, глаза ищут мои. Между нами метра полтора, но электрический разряд бьет и на этом расстоянии. Всего два шага, но в этот раз я уже не могу уйти. Судя по выражению его глаз, в нем идет такая же внутренняя борьба.

– Вы – моя муза, Ферн. Ваше присутствие все для меня меняет, это гораздо больше любви. Когда вы здесь, моя кисть летает над холстом, так вы меня вдохновляете.

По моей щеке стекает одинокая слеза, я смахиваю ее рукавом. Нико смотрит, не в силах шелохнуться. Единственное, что я должна себе напомнить, – что без него я бы не реализовалась как художница и тем более не считала бы себя ею. Делает ли это его моим наставником или моим вдохновением – не знаю, но этот человек задевает мою душу.

– Этого недостаточно, Нико. Я не ангел, я женщина со своими недостатками и тревогами.

– И с огромным сердцем.

Я грустно качаю головой и отворачиваюсь. Видеть выражение отчаяния на его лице превыше моих сил.

– С сердцем, принадлежащим другому, – тихо говорит он. Эти тяжкие слова повисают в тишине между нами, и я ухожу – в последний раз.

32. Новый рассвет, новое начало

Я поворачиваю ключ в замке, вхожу, ставлю на пол чемодан. Знакомая обыденность сразу обволакивает меня, как старое одеяло. Это утешает и бодрит.

Вот я и дома. Почти на два месяца раньше, чем собиралась, зато будет время приспособиться. После путешествия с целью разобраться в себе мне нужно эмоционально отсоединиться от мира, где я была всего лишь мимолетной гостьей. Настало время вернуться к тому, что будет составлять мою жизнь впредь, и поблагодарить жизнь за выданный мне пропуск в будущее. Во мне теперь больше жизни, чем было когда-либо раньше. Но многое еще предстоит обдумать, переработать. Какое облегчение сознавать, что можно делать это не торопясь!

Я захлопываю за собой дверь пинком ноги и иду по коридору, озираясь, словно я здесь в первый раз. С улыбкой убеждаюсь, что все стало мельче, чем мне запомнилось, но это не мешает чудесному чувству возвращения домой. Я опускаю на пол свой багаж, иду в гостиную, любовно разглядываю все любимые мелочи и с облегчением понимаю, что ничего не изменилось.

Сюда регулярно наведывалась моя мама, поэтому на фотографиях в рамках, запечатлевших самые драгоценные мгновения – нашу свадьбу, годовщины, Рождество, дни рождения, – нет ни пылинки. Я беру последнюю – семейной сходки у нас дома, когда меня и Эйдена провожали в путь. Сосед Стив взгромоздился тогда на стул и заставил нас сгрудиться, чтобы никто не вылез из кадра. Столько улыбающихся лиц, такие крепкие объятия… Помню его вопли: «Еще теснее, еще!..» Это и есть моя жизнь, убеждаю я себя, стесняясь ощущения, что я – чужая, схватившая и разглядывающая чужое фото.

Мама ухаживала за домом так же тщательно, как это делаю я сама, готовя его к нашему возвращению и свято веря, что оно произойдет. А ведь даже у меня был момент сомнения…

С книжной полки на меня смотрит моя любимая фотография, при виде которой у меня сжимается сердце. Я застала Эйдена сидящим на крытой веранде с рабочими документами в руках и сфотографировала его в профиль: он не догадывался, что я его снимаю.

«Все иначе, когда тебя нет рядом, – обращается к нему мой внутренний голос. – Мне страшно, что я сама теперь другая и что ничего не буду знать в точности, пока ты ко мне не вернешься».

Я оглядываюсь от громкого щелчка дверного замка. При виде Оуэна я хочу себя ущипнуть, чтобы проверить, не сплю ли.

– Ферн? – удивленно восклицает он.

– Оуэн… Что ты здесь делаешь?

– Хотел задать тот же вопрос тебе.

Сердце ухает в груди: вижу, у него рука на перевязи.

– Что с твоей рукой? – спрашиваю я, пытаясь обнять его так, чтобы не задеть гипс.

– Военное ранение, – бодро отвечает он с нервирующей меня широченной улыбкой. Я невольно прыскаю и тут же укоризненно хмурюсь. Как он представит мне обстоятельства ранения?

– Как это произошло? – Я указываю на торчащий из рукава гипс.

– Просто оступился и грохнулся. Не беда, всего лишь перелом кисти. Куда хуже насмешки ребят. Ничего, гипс снимут уже через неделю.

– Почему ты поселился здесь, а не у матери с отцом?

– Долго рассказывать. Даже не знаю, с чего начать. Главное, не сходи с ума. Дай мне слово! Это семейное решение.

– Семейное? В обход меня? Я хочу в точности знать, что происходит. Немедленно выкладывай!

Он указывает кивком на кухню, я пропускаю его вперед и бреду следом как во сне. Выдвинув табурет, я тяжело плюхаюсь на него, кляня себя за то, что гнала подозрение, что дома не все ладно.

– Хорошо, я все тебе расскажу, а потом соберем семейный совет. Надеюсь, к тому моменту ты успокоишься. – Вижу, он еще не отошел от удивления, что я вернулась. – С чего начать?.. – Он откидывает голову и вздыхает. – Пожалуй, с того, что наша сестренка беременна.

– ЧТО?!

– Не волнуйся. Все будет хорошо. – Его угнетает моя реакция.

Я хватаюсь за голову, боясь, что она лопнет, вскакиваю и бегаю по кухне взад-вперед.

– Ханна не хотела, чтобы ты прискакала домой, хотя сейчас ей, конечно, очень нужна старшая сестра. Ей пришлось уйти из университета. Мама подробно тебе все расскажет. У Ханны сильный токсикоз, или как там это называется, ее почти все время тошнит.

Я замираю на месте и таращу на него глаза.

– И никто ничего мне не говорил? Я сама решила вернуться, Оуэн, напрасно вы скрытничали. Бедная, бедная Ханна…

У меня идет кругом голова.

– Уймись, Ферн. Главное – сплоченность семьи, вместе мы все преодолеем.

– Неужели?

Избегая моего колючего взгляда, он продолжает:

– План следующий: Лиам продает свою квартиру. Они ищут скромное недорогое жилье. Я думал, мы все сможем им подсобить, когда вернетесь вы с Эйденом и когда у меня срастется рука. Я могу взять отпуск, а потом меня опять вызовут. – У него довольно-таки индифферентный тон.

– Не