Антон Чехов - Том 26. Письма 1899 Страница 66

Спасибо Вам за доброе, сердечное письмо и простите, что я так не скоро ответил.

Редактора «Жизни» зовут так: Владимир Александрович Поссе. Редактора «Журнала для всех»: Виктор Сергеевич Миролюбов. В «России» главенствует Александр Валентинович Амфитеатров.

Желаю Вам всего хорошего, крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

Чеховой М. П., 1 декабря 1899*

2962. М. П. ЧЕХОВОЙ

1 декабря 1899 г. Ялта.

У нас отвратит<ельная> погода со снегом, холодом, грязью, с разговорами о погоде, какая бывает в Москве в самые плохие дни. И говорят, что вся зима будет скверная. Надоели и раздражают посетители. Привези того, чего нет в Ялте: гороху, чечевицы, побольше шнурков для pince-nez, беловской колбасы и всего, что только можно захватить.

Нового ничего. Лестницу покрыли лаком. В саду по случаю отвратит<ельной> погоды застой, кисло. Я вышлю Раевской фотографию*, только напиши, как ее зовут и где она живет. Распорядись, чтобы после Нового года нам продолжали высылать «Курьер» и «Новости дня», не дожидаясь понуждений и просьб. Попроси Ольгу Леонардовну приехать к нам в Ялту* на всё лето, без нее скучно. Я ей буду жалованье платить.

Испортился телеграф, нет телеграмм. Не знаю, как здоровье Толстого*.

Ну, будь здорова. Всё благополучно.

Твой Antoine.

1/XII.

На обороте:

Москва. Марии Павловне Чеховой.

Мл. Дмитровка, д. Шешкова.

Лаврову В. М., 2 декабря 1899*

2963. В. М. ЛАВРОВУ

2 декабря 1899 г. Ялта.

Милый друг Вукол, большое, сердечное тебе спасибо за память. Книгу получил уже давно*, не собрался же до сих пор написать тебе, потому что мешали разные дела и посетители.

Когда же ты в Ялту? Кланялся тебе Фома Петрович* и велел передать, что он без тебя жить не может. В Ялте ты найдешь всё по-старому; только нет доктора Грудинского, и я живу уже не у Иловайской, а у себя в Аутке. Посадок сделано очень много, и твой Золотарев сослужил мне большую службу.

Погода преподлая.

Напиши же, когда ждать тебя* и не нужно ли поговорить с M-me Яхненко насчет помещения.

Шлю привет и поклон Софье Федоровне* и Виктору Александровичу*. Митрофану Ниловичу* тоже поклон.

Ну, будь здоров и весел. Крепко жму руку.

Твой А. Чехов.

2 дек.

Чеховой М. П., 2 декабря 1899*

2964. М. П. ЧЕХОВОЙ

2 декабря 1899 г. Ялта.

2 дек.

Милая Маша, мать просит привезти 2 арш<ина> по прилагаемому образчику и 6 арш<ин> тесьмы щеткой. У нас важные реформы. Во-первых, проводят звонки; пока только из столовой и кабинета в кухню, остальные же, когда ты приедешь. Во-вторых, начались работы на шоссе. Расширяют вдвое и поднимают на 6 арш., чтобы все проезжающие амазонки могли видеть, что делается у нас во дворе.

Гнусная погода продолжается. В пространстве, где лестница, в этом высоком ущелье, не согретом ни одной печью, холодно. Не поставить ли здесь 2 керосиновые печи — около ванной и против аптечного шкафа? Хорошо бы купить у Мюра, да боюсь, что он вышлет что-нибудь очень дешевое.

Нового ничего нет, всё благополучно. Делают лестницы и табуреты для цветов.

У Маркса вышел первый том*.

Будь здорова.

Твой Antoine.

Немировичу-Данченко Вл. И., 3 декабря 1899*

2965. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО

3 декабря 1899 г. Ялта.

3 дек.

Милый Владимир Иванович, пришел ответ от Карпова*. Он соглашается на то, чтобы отложить постановку «Д<яди> В<ани>» до будущего года (или, вернее, — сезона). Теперь вам остается действовать на «законном» основании, как говорят хорошие адвокаты. Пьеса принадлежит вам, вы поедете с ней, и я сделаю вид, что я бессилен бороться с вами, так как уже отдал вам пьесу…

Ты боишься Суворина?* Я и он уже не переписываемся, и я не знаю, что там теперь делается. Но заранее и с громадною вероятностью можно сказать, что Художественный театр будет не ко двору. Петербургские литераторы и актеры очень ревнивы и завистливы, и притом легкомысленны. В сравнении с ними Ив. Ив. Иванов великодушнейший, справедливейший и мудрейший человек.

Я читал рецензию о «Д<яде> В<ане>» только в «Курьере» и «Новостях дня». В «Русских вед<омостях>» видел статью насчет «Обломова», но не читал*; мне противно это высасывание из пальца, пристегивание к «Обломову», к «Отцам и детям» и т. п. Пристегнуть всякую пьесу можно к чему угодно, и если бы Санин и Игнатов вместо Обломова взяли Ноздрева или короля Лира, то вышло бы одинаково глубоко и удобочитаемо. Подобных статей я не читаю, чтобы не засорять своего настроения.

Ты хочешь, чтобы к будущему сезону пьеса была непременно*. Но если не напишется? Я конечно попробую, но не ручаюсь и обещать ничего не буду. Впрочем, поговорим об этом после Пасхи, когда, если верить Вишневскому и газетам, ваш театр будет в Ялте*. Тогда потолкуем.

Сегодня утром была совершенно летняя погода, а к вечеру опять стало скверно. Никогда в Ялте не было так гнусно, как теперь. Уж лучше бы я в Москве сидел.

Да, ты прав, для Петербурга необходимо еще хотя немножко переделать Алексеева-Тригорина*. Вспрыснуть спермину, что ли. В Петербурге, где живет большинство наших беллетристов, Алексеев, играющий Тригорина безнадежным импотентом, вызовет общее недоумение. Воспоминание об игре Алексеева во мне до такой степени мрачно, что я никак не могу отделаться от него, никак не могу поверить, что А<лексеев> хорош в «Дяде Ване»*, хотя все в один голос пишут, что он в самом деле хорош и даже очень.

Ты обещал прислать свою фотографию*, я жду, жду… Мне нужна она в двух экземплярах: один для меня, другой для Таганрогской библиотеки, где я попечителем. Туда же нужна и фотография Сумбатова — скажи ему.

Пишу повесть для «Жизни»*. Пришлю тебе оттиск*, так как «Жизни», наверное, ты не читаешь.

Ну, будь здоров. Поклонись Екатерине Николаевне, Алексееву и всей труппе. Жму руку и обнимаю.

Твой А. Чехов.

Чехову М. П., 3 декабря 1899*

2966. М. П. ЧЕХОВУ

3 декабря 1899 г. Ялта.

3 дек.

Милый Мишель, я писал тебе понемногу и писал редко, это правда; причин тому много. Во-1-х, с годами я как-то остыл к переписке и люблю только получать письма, а не писать; во-2-х, каждый день мне приходится писать около пяти писем, я устаю и раздражаюсь; в-3-х, чрезмерно уповал на твое снисхождение. Все остальные причины вроде этих, и могу тебя уверить, что женитьба твоя тут ровно ни при чем. Ссылка на женитьбу — это lapsus linguae[12], не иначе, и, кстати сказать, ставить объяснения на такую почву никогда не следует, ибо сие опасно. Как бы ни было, мне грустно, что я так долго огорчал тебя своим молчанием. Постараюсь исправиться.

Теперь о текущих делах. Живем мы в Ялте. Построили дом. Дом небольшой, но удобный. Забираем в лавках по книжкам, каждое утро дворник шагает на базар. Целый день звонит телефон, надоедают посетители. Сидим дома, никуда не ходим, и я всё жду, когда можно будет уехать в Москву и нельзя ли будет как-нибудь удрать за границу. В финансовом отношении дело обстоит неважно, ибо приходится жаться. Дохода с книг я уже не получаю, Маркс по договору выплатит мне еще не скоро, а того, что получено, давно уже нет. Но оттого, что я жмусь, дела мои не лучше, и похоже, будто над моей головой высокая фабричная труба, в которую вылетает всё мое благосостояние. На себя я трачу немного, дом берет пустяки, но мое литературное представительство, мои литераторские (или не знаю, как их назвать) привычки отхватывают себе ¾ всего, что попадает мне в руки. Теперь работаю. Если рабочее настроение будет продолжаться до марта, то заработаю тысячи две-три, иначе придется проедать марксовские. Дом не заложен.

Что касается Мелихова, то оно продано так же, как проданы мои сочинения, т. е. с рассрочкой платежа. Мне кажется, что мы в конце концов ничего не получим или получим очень, очень мало. Подробности узнаешь от Маши, если поедешь в Москву.

Настроение мое недурно. Здоровье мое тоже недурно. Мать и бабушка Доремидонтовна здоровы, крымский климат, очевидно, идет им на пользу; обе они довольны. Мать еще крепка.