Павел Лукницкий - Acumiana, Встречи с Анной Ахматовой (Том 1, 1924-25 годы) Страница 7

Я спросил: "Значит и теперь, если Вы поедете, Вас замучают?"

АА: "Теперь бы никто не пришел... О, Володя умеет это! Он никого не пустит..."

Все, кто ее любил, - любили жутко, старались спрятать ее, увезти, скрыть от других, ревновали, делали из дома тюрьму. По свойствам своего характера она позволяла себе не противиться этому. Ей страшно причинить человеку боль.

Убежденно говорит о себе: "Я черная"...

В подтверждение рассказала несколько фактов.

Никогда не обращала внимания на одного, безумно ее любившего. У него была жестокая чахотка, от которой он и умер впоследствии.

Однажды, встретившись с ним, спросила: "Как ваше здоровье?". И вдруг с ним случилось нечто необычайное. Страшно смешался, опустил голову, потерялся до последней степени. Очень удивилась и потом, через несколько часов (кажется, ехали в одном поезде в Ц. С.) - спросила его о причине такого замешательства. Он тихо, печально ответил: "Я так не привык, что Вы меня замечаете!".

АА - мне: "Ведь вы подумайте, какой это ужас? Вы видите, какая я...".

В течение своей жизни л ю б и л а только один раз. Только о д и н раз. "Но как это было!"

В Херсонесе три года ждала от него письма. Три года каждый день, по жаре, за несколько верст ходила на почту, и письма так и не получила.

Закинув голову на подушку и прижав ко лбу ладони, - с мукой в голосе:

"И путешествия, и литература, и война, и подъем*, и слава - все, все, все, решительно все - только не любовь... Как проклятье! Как (...**)... И потом эта, одна, единственная - как огнем сожгла все, и опять ничего, ничего..."

О браке с В. К. Шилейко.

АА: "К нему я сама пошла... Чувствовала себя такой черной, думала очищение будет"...

Пошла, как идут в монастырь, зная, что потеряет свободу, всякую волю.

Шилейко мучал АА - держал ее, как в тюрьме, взаперти, никуда не выпускал. АА намекнула, что многое могла бы еще рассказать об его обращении с нею (тут у АА, если заметил верно, на губах дрожало слово "sadiste", но она не произнесла его. А говоря про себя, все-таки упомянула имя Мазоха...).

Когда жила с В. К. Ш., постоянно, часами, подолгу, под его диктовку писала (тут же переводимые им с листа) работы, касающиеся Ассирии, Вавилонии, Египта.

О Н. Н. Пунине.

АА рассказывает о том, что Пунина не зовут к себе те, кто приглашает ее. Считают, что она - Гумилева и никто больше с ней не может быть. К Пунину отношение отрицательное - о нем при ней говорят возможно меньше и совершенно не считаются с взаимоотношениями АА и Пунина.

Родные его сердятся, что его репутация погибла (он, создавая себе карьеру, был коммунистом, а теперь его считают правым и не внушающим доверия).

Пунин на то, что его не зовут в дома, где бывает АА, не обращает внимания.

АА: "Не обращает внимания, но иногда очень сердится".

АА познакомилась с А. Лурье 8 февраля 1914. Несколько свиданий было, потом расстались...

О том, что это знакомство произошло еще в 1914 г. (а не позднее), и о том, что тогда же оно не прошло "безнаказанно", - почти никто не знает. Потом АА (тогда) уехала в Слепнево.

А. Лурье был мужем О. А. Судейкиной, долго. Оля Судейкина его бросила из-за какого-то мальчика, еврея, очень некультурного. Мальчик этот, конечно, через две недели пропал...

2-го марта вечером была у Ф. К. Сологуба, было очень скучно ("скучнее, чем на эстраде") - было много чужих. АА не выдержала и сбежала вместе с Замятиным. Они ее повели в Союз Драматических писателей, где было еще скучней, от Вс. Рождественского, от Баршева, от Изабеллы Гриневской, от всех ужасных, специфических дам...

В трамвае, по пути к Ф. Сологубу, встретила П. Е. Щеголева.

А. Лурье решил вырвать АА от Шилейко... За Шилейко приехала карета скорой помощи, санитары увезли его в больницу...

Я: "А предлог какой-нибудь был?"

АА: "Предлог? - у него ишиас был... но его в больнице держали м е с я ц!"

За этот месяц случилось: Лурье предложил АА перебраться на квартиру к ним, АА переехала, поступила на службу в библиотеку Агрономического института, получила казенную квартиру на Сергиевской 7, и жила там 20-й и 21-й годы (Поправка АА от 29.III.1925).

АА: "Когда В. К. Шилейко выпустили из больницы, он плакался: "Неужели бросишь?.. Я бедный, больной...". Ответила: "Нет, милый Володя, ни за что не брошу: переезжай ко мне". - Володе это очень не понравилось, но переехал. Но тут уж совсем другое дело было: дрова мои, комната моя, все мое... Совсем другое положение. Всю зиму прожил. Унылым, мрачным был...

Потом Лурье заставил бросить службу - я в библиотеке служила. Говорил, что если не брошу, - будет приходить на службу и скандалы устраивать... Он не хотел, чтоб я служила, - я больна была... Он ко мне очень хорошо относился... Потом я с ним была... Он хороший, Артур, только бабник страшный... У него был роман с Анной Николаевной (от него я узнала о романе А. Н. с Г. Ивановым)... Потом решил уехать за границу. А я очень спокойно отнеслась к этому. Его пугало мое спокойствие... Когда уехал - стало так легко!.. Я как песня ходила... Писал письма - 14 писем написал, я ни на одно не ответила... Мать его приходила узнавать обо мне - он ей писал. Матери я сказала: "У нас свои счеты"... Она стала говорить: "Да, конечно, я знаю, он эгоист" - и ушла... Потом, через Акцентр узнавал - он служил там... Просил узнать, где, жива ли она...

А я написала стихотворение "Разлука" и успокоилась"...

Кое-как удалось разлучиться

И постылый огонь потушить.

Враг мой вечный, пора научиться

Вам кого-нибудь вправду любить.

Я-то вольная. Все мне забава,

Ночью Муза слетит утешать,

А наутро притащится слава

Погремушкой над ухом трещать.

Обо мне и молиться не стоит

И, уйдя, оглянуться назад...

Черный ветер меня успокоит,

Веселит золотой листопад.

Как подарок приму я разлуку

И забвение как благодать.

Но, скажи мне, на крестную муку

Ты другую посмеешь послать?

О последнем периоде жизни А. Блока: "Самое страшно было: единственное, что его волновало, это то, что его ничто не волнует"...

История с Луниным и Толстым оказалась чушью. Лунин возмущенно звонил в редакцию газеты, чтоб узнать, кто дал туда неверные сведения. Выяснилось что С. Радлов.

"Меня эти "рыбаки", которые платки дарят, зовут в четверг к себе. Пойду, наверное".

Во время благотворительного сбора на солдат, кажется, в первые дни революции или во время войны, АА продала с аукциона свое обручальное кольцо: ехала в автомобиле, увидела, что около Думы происходит аукцион. Остановила автомобиль. У нее ничего ценного с собой не было. Сняла кольцо и отдала его... (вариант).

У АА есть экземпляр "Четок" в переплете "под XIX век". Специально для печатания этого одного экземпляра в типографии был сделан набор. Тот, кто заказывал этот экземпляр, не сообразил сделать какое-нибудь отличие в нем от общего издания - экземпляр был бы интереснее.

К АА собирался прийти сегодня вечером Н. Тихонов, но почему-то не пришел.

АА, признавая, что Н. Тихонов способный, все-таки считает его эпигоном.

Я говорил о Вс. Рождественском что-то и в заключение сказал: "Я зол на него".

"А я ни на кого не зла... Разве нужно это?" - ответила АА.

1915. Лето. Была вместе с Николаем Степановичем у Ф. К. Сологуба на благотворительном вечере, устроенном Сологубом в пользу ссыльных большевиков. Билеты на вечер стоили по 100 рублей. Были все богачи Петербурга, в одном из первых рядов сидел Митька Рубинштейн. АА читала стихи. Николай Степанович не читал, потому что был в военной форме, и ему было неудобно выступать.

Такие вечера устраивались Ф. К. Сологубом ежегодно.

Сегодня утром к АА приходил Г. Шмерельсон (секретарь Союза поэтов), принес ей гонорар (15 рублей) за ее выступление в Капелле. Сказал, что Союз предлагает устроить второй вечер, в котором выступали бы те, кто не участвовал в первом, но с непременным участием АА.

АА воспользовалась тем, что Г. Шмерельсон застал ее в постели, - очень кстати вышло - сказалась больной и наотрез от выступления отказалась.

"Словоохотливый человек - Шмерельсон. Сидел тут, болтал, болтал"...

Рассказывала о вечере А. Блока в Малом театре. - "Это как богослужение было: тысячи собрались для того, чтобы целый вечер слушать одного".

АА с Л. Д. Блок с трудом, с большим трудом устроились в администраторской ложе, не было ни одного приставного стула.

Овации были - совершенно исступленные овации...

"Когда это было?" - закончила АА.

Фотография Кириллова (АА снята с О. А. Судейкиной), имеющаяся у меня, существует, кажется, в единственном экземпляре, потому что фотограф, увеличивая, стер с негатива изображение Судейкиной.

В "Times" есть статья об АА.

Когда отец АА умирал, он не переставал шутить и острить, - так что и АА, и ... не могли удержаться от смеха. - "Со слезами на глазах, но смеялись"...

Получив известие, что отец умирает, АА сейчас же переехала к нему в Петербург и 12 суток не отходила от него. После его смерти заболела и слегла уже на всю зиму (в Ц. С. - 1915 - 1916).