Александр Цыганов - Вологодский конвой Страница 7

Поигрывая мышцами и похохатывая, Серега потащил нас с Сосниным, обняв за плечи:

- Мужики, подфартило счастье: вместе дежурим! - И загорланил во всю силу легких: - "А три танкиста, три веселых друга! Экипаж машины боевой!.."

Серега открыл заслонку в парилке и шарнул на каменку подряд несколько ковшей воды. Кожеобжигающий пар, мощно ухнув, хлынул к потолку, согнав блаженно растянувшегося на верхнем полке Портретова. Казалось, волосы на наших головах вересом затрещали! Но парились да мылись мы до одури.

И когда уже расходились из бани, мой разомлевший и о чем-то призадумавшийся сосед, благодушно отдуваясь, хмыкнул:

- А и ладно, что у Шара пузынь не раскатали: надо еще в дежурку заскочить - бугра с девятой точки дернуть. С подшефной-то. А то я на всякий случай после Нового года пару отгулов прихватил - не лишние.

- Картинкин, ты что, белены объелся? - Серега не удержался. - Или дежурку с проходным двором спутал?

В дежурку-то в любое время дня и ночи мог заходить по делу и без дела не только начсостав, но и гражданские, вольнонаемные, зачастую не показав даже и пропуска охране, знавшей всех как облупленных. Но полушутливое Серегино замечание неожиданно вывело Портретова из себя:

- Ты когда в лесу на своей точке был в последний раз? - напрягая жилистую шею с челночно бегающим кадыком, взъярился он. - Может, сам бугру и скажешь, чего им после праздников делать? Валяй - хлопот меньше!

- Ладно, ладно, - примиряюще дернул подбородком Шаров. - Некогда, Григорьич, сам знаешь. Мотаешься и без того как заведенный. У тебя ведь Паньков бугром-то на точке, верно?

- Кто же еще - Нарком, конечно, - так же быстро и остыл прораб. - В авторитете. Да и дело знает туго - не обижаюсь.

- Туго... Знаем мы, что он, заштыренный, туго знает: енот, да не тот. Ладно, Портретыч, проехали. Работа есть работа. Не будем заводиться: после парилки снова жить захотелось!

А дома, как только я поднес спичку к матово-розовым дровам, в печи и занялось разом, вкусно запохрустывав согнутой в барашек сухой желтой берестой; и я, отварив рожки и поджарив их на подсолнечном масле, на верхосытку еще напился темно-янтарного свежего чая с куском черного хлеба местной выпечки. Подбросив дров в печку, подпер поленом весело осветившуюся ало-красным атласным огнем чугунную заслонку - и блаженно растянулся на кровати.

Солнышко нас не дожидается, и, когда я проснулся от неожиданной боли в сердце, было уже темно: зимний день не дольше воробьиного носа. А боль, туго сдавливая, заставляла сдерживать частое дыхание: какая-то острая игла медленно переворачивалась в сердце, ноющими электрическими покалываниями растекаясь в груди и под лопаткой; немея, нехорошо отяжелело левое плечо и обмякла рука. Стараясь медленней и равномерней дышать носом, я закрыл глаза, ожидая, когда отпустит эта дотоле непонятная сердечная боль. Беда-то ведь без ума... После того как мое лицо покрылось испариной и игла исчезла, я задышал спокойнее, но долго не решался двигаться. Затем медленно сел и включил свет. Дрова еще к этому времени прогорели окончательно, подернувшись серебристо-серой золой, и я закрыл заслонку, только теперь ощутив, как от тепла еще уютнее стало в комнатке.

Настала пора собираться. Погладив форменные брюки и рубашку, я побрился хваленым лезвием "Жилетт", которым, оказалось, следовало бы пользовать разве что по приговору народного суда, но, освежившись родным "Шипром", почувствовал себя вполне человеком. На все сто. Но отчего эта непонятная боль?.. Нечаянно, неведано - встретила нос к носу. Да и взяла как Мартына с гулянья...

И как в постоянно тоскующей душе не может не проткнуть ледяной острой иглой беззащитно дрогнувшее человеческое сердце, когда, скажем, прямо на глазах крутится берестой на огне сошедший с круга мой сосед, а над такими, прямее прямого в своей искренности, как безобидный земляк Соснин, не перестают изводиться в насмешках не желающие видеть дальше собственного носа, сами, в свою очередь, наделенные какой-нибудь кличкой, потому что всякий живущий в этом конвойном поселке неизменно награждается прозвищем; а каждый второй с погонами на плечах, вернувшись поздним вечером со службы, вынужден без слов хвататься за горячительное, чтобы хоть как-то суметь подзабыться до утра; и так месяц за месяцем, год за годом, и несть этому числа; хотя, конечно, день дню не указчик и день на день не приходится...

Ведь каждый из нас живет не только собственной жизнью, но и многими другими. А это значит, что наши сердца, человеческие сердца, нуждаются в защите, памяти, любви. Человек-то жалью живет.

Когда я в темноте подходил к высокому забору, обнесенному в несколько рядов путанкой и колючкой, с неба на зону сорвалась звезда и, прочертив ясный золотистый след, мгновенно погасла, точно испугалась, увидев, куда она падает.

3

Дежурка - небольшое деревянное строение линяло-голубого цвета со скамейкой у входа - в нескольких десятках метров от вахты. Прямо от трехступенчатого крыльца дежурного помещения нередко отводят наказанных напротив - через маленькие и скрипучие, плохо открываемые воротца в большом заборе - в штрафной изолятор. Там же внутри и помещение камерного типа. Проще говоря - БУР. Сидят здесь от месяца до полугода, как правило, за серьезные нарушения режима, а порой даже и преступления. Кто чего стоит.

В самой дежурке - три комнаты с зарешеченными окнами, но без дверей, разделенные между собой порожками. В первой - с барьером - во всю ивановскую действует войсковой наряд, во второй - с пультом громкой связи и несколькими телефонами - восседает и руководит дежурный помощник начальника колонии, а в третьей, самой крошечной, делят место пополам неказистая, расшатанная лежанка и огромный, громоздкий сейф. Здесь зачастую и перекусывает на скорую руку дежурный наряд: на службе, известное дело, не без тужбы.

Все уже были в сборе: в парадных шинелях, серьезные. Старый наряд, быстро и деловито сдав дежурство, понапутствовал нам хорошей службы и ушел, чтобы вскоре сесть за праздничный стол и по-человечески встретить Новый год.

А зам по режиму Грошев, не теряя времени даром, здесь же в дежурке и провел с нами дополнительный инструктаж: Василий Васильевич, свободно и неторопливо прохаживаясь по комнатке, внушительно выговаривал:

- Помните: дежурство особое. Полная бдительность - и ни малейшего расслабления. В двенадцать обязательный отбой - и регулярные обходы по территории. А также по всем куткам. При съеме с нижнего склада и лесооцепления выявлено и изолировано несколько человек. Но могут быть пьяные и в зоне: все не предусмотришь. Значит, обходы, обходы и еще раз обходы. Ни минуты не дремать. Это - главное. Обо всех инцидентах докладывать лично мне: я буду работать у себя в штабе зоны. А сейчас с начальниками отрядов и войсковым нарядом проведем обход по зоне. Вопросы?

В это время без стука вошел председатель совета коллектива колонии, малый, которого и в три обхвата не обнимешь; поздоровавшись вежливой скороговоркой, он затрещал:

- Гражданин капитан, разрешите новогоднюю программу посмотреть - народ просит. Все будет путем, только разрешите немного на воле себя почувствовать, век будем помнить!..

- Да вы что, ребята-демократы! - только и изумился дежурный Соснин, хотя председатель совета не сводил своих бегающих глаз с зама по режиму. Думаете, что говорите?! Это же протянется до четырех утра - не меньше! Да у меня к тому времени всю зону на уши поставят - виновных не найдешь! Самого под суд отправят! Идите, не мешайте работать!

- Ми-ну-точ-ку, - раздельно выговаривая, оставил капитан Грошев безропотно подчинившегося и скуксившегося председателя совета. - Как говорите? Посмотреть праздничную программу? А есть ли твердая гарантия, что в зоне действительно будет полный порядок? Актив колонии ручается?

- К-конечно, - вдохновенно зазаикался председатель. - Мы же себе не враги, гражданин начальник! Р-разрешите, объявлю по отрядам? Я мигом!

- Раз-ре-ша-ю. - Капитан Грошев, щурясь, попротирал очки, провожая взглядом обрадованно вывалившегося за дверь председателя, затем, развернувшись на каблуках хромовых, лаково блестевших сапог, наставил короткий палец на покрасневшего дежурного: - Никогда, товарищ Соснин, не лезьте вперед батьки в пекло - соблюдайте субординацию. Даже если вы и дежурный помощник начальника колонии. Запомните. Дальше: народ будет занят это самое главное. Остается только умело координировать свои действия: здесь нам опыта не занимать - справимся. А раз люди говорят, что гарантируют полный порядок, - значит, люди знают! Все, товарищи, обход!

Доказывать, что спор себе дороже, - все равно что в стенку лбом биться. И мы молчком вышли вслед за Грошевым в морозную темноту ночи, тускло освещаемую жилыми лампочками под жестяно скрипевшими абажурами; и по нам с одной из вышек на секунду скользнул ярко-желтый прожекторный луч, в свете которого на мгновение покорно взвились и заплясали в сумасшедшем хороводе мириады беззаботно-легкомысленных и веселых снежинок. Из светлого-то рая да на трудную землю...