Антон Чехов - Том 26. Письма 1899 Страница 7

В заключение вопрос: как мне благодарить тебя? Ты оказал мне такую услугу, что в вопросе о благодарности я становлюсь положительно в тупик.

Жму тебе руку.

Твой А. Чехов.

Чтобы жить, я по крайней мере 50 000 должен сделать своим, так сказать, основным капиталом*, который давал бы мне около 2 тыс<яч> в год. Как быть? Положить в банк или купить процентных бумаг? Каких?

Твоя последняя телеграмма подписана так: Сувчинский*.

Сытин, «Посредник», «Русская мысль» и проч. пришлют тебе нужные сведения; на случай перемены адреса я* дал им такой адрес: редакция «Нивы», для передачи П. А. Сергеенко. Одновременно пишу им всем.

Тараховскому А. Б., 20 января 1899*

2588. А. Б. ТАРАХОВСКОМУ

20 января 1899 г. Ялта.

Многоуважаемый Абрам Борисович, Вашу статью насчет Луи Дрейфуса* («Приазовский край», «Арабески») я послал в Париж, Maison Dreyfus. Там читают по-русски, и один из братьев Dreyfus, кстати, учится читать и говорить по-русски — он будет Вам благодарен, так как, по всей вероятности, всё это творится без ведома парижской конторы*. Впрочем, утверждать не стану.

Желаю Вам всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

99 20/I.

На обороте:

Таганрог. Его высокоблагородию Абраму Борисовичу Тараховскому.

Чеховой М. П., 20 января 1899*

2589. М. П. ЧЕХОВОЙ

20 января 1899 г. Ялта.

20 янв.

Милая Маша, Иван, вероятно, уже говорил тебе о моих переговорах с Марксом. Я долго торговался, долго и упорно, и наконец сегодня телеграфировал, что я согласен*. За все уже напечатанные и будущие произведения я получаю 75 000 руб. (семьдесят пять тысяч), причем за будущие я буду получать по 250 р. за лист, а через 5 лет 450, а через другие пять лет — 650 и т. д., с надбавкой по 200 р. за лист через каждые 5 лет. Будущие произведения будут принадлежать Марксу уже после того, как я напечатаю их в журналах и газетах и получу гонорар. Доход с пьес принадлежит мне и потом моим наследникам.

Медаль имеет две стороны. И продажа, учиненная мною, несомненно имеет свои дурные стороны. Но, несомненно, есть и хорошие. Во-1-х), произведения мои будут издаваться образцово, во-2-х) я не буду знаться с типографией и с книжным магазином, меня не будут обкрадывать и не будут делать мне одолжений, 3) я могу работать спокойно, не боясь будущего, 4) доход не велик, но постоянен; если допустить, что 25 тысяч пойдут на уплату долгов и на расходы по постройке, покупке пианино, мебели и проч. и что 50 тысяч станут моим, так сказать, основным капиталом, дающим 4%, то я буду иметь ежегодно самое малое:

Проценты с 50 тыс<яч> — 2 тыс<ячи>.

Гонорар за 10 листов новых произведений — 3500 р.

От Маркса за эти 10 листов — 2500 р.

Доход с пьес — 1500 р.

Итого 9½ тысяч.

А через 5 лет я буду брать с Маркса уже не 250, а 450 р.; и нередки годы, когда я пишу не 10, а 20 листов, и когда театр, как, например, в этом году, даст не 1500, а 3000 рублей. Все-таки будет порядок — и слава богу.

Что делать с Мелиховым? Второй участок я подарил бы мужикам, а себе оставил бы усадьбу. Впрочем, как ты хочешь.

Завтра буду писать мамаше насчет Марфочки, от которой я получил письмо*. Будь здорова.

Твой Antoine.

Шапка очень хороша. Благодарю.

Чехову Ал. П., 20 января 1899*

2590. Ал. П. ЧЕХОВУ

20 января 1899 г. Ялта.

Надень калоши, подсучи брюки и ступай скорей в «Новое время» к Булгакову или в магазин к Колесову и узнай, как зовут по отчеству известную переводчицу Елизавету Бекетову, жену профессора ботаники, — и сообщи мне поскорее.

Благодарю за поздравление.

Tuus bonus frater

Antonius[1].

20 янв.

Ялта.

На обороте:

Петербург. Александру Павловичу Чехову.

Невский, 132, кв. 15.

Чехову И. П., 20 января 1899*

2591. И. П. ЧЕХОВУ

20 января 1899 г. Ялта.

В дополнение к письму о переговорах с М<арксом> сообщаю, что я продолжал упорно торговаться до сегодня и только сегодня телеграфировал*, что я согласен. За будущие произведения я буду получать (по предварительном напечатании в журналах обычным порядком) 250 р. за лист, потом через 5 лет 450 р., еще через 5 лет 650 р. за лист и т. д. с надбавками по 200 р. через каждые 5 лет. Обещал в телеграмме, что буду жить не долее 80 лет.

Идут дожди. Осенний дождь стучит в окна, точно в Мелихове.

В Кучукое землевладелец Попов проводит нижнюю дорогу. Кровати уже отправлены. Поклонись Соне и Володе и будь здоров.

На сей раз шапка оказалась хорошей.

Твой Antonio.

20 янв. Завтра утром это письмо опущу на пароходе.

На обороте:

Москва. Его высокоблагородию Ивану Павловичу Чехову.

Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

Павловскому И. Я., 21 января 1899*

2592. И. Я. ПАВЛОВСКОМУ

21 января 1899 г. Ялта.

21 янв.

Дорогой Иван Яковлевич,

Вот что я скажу Вам насчет «Курьера»*. В этой газете я не заинтересован материально и не сотрудничаю в ней, — не сотрудничаю, потому что не хочу огорчать «Русские ведомости»*, которые видят в «Курьере» конкурента и которые переживают теперь тяжелое испытание. Но я могу поручиться, что «Курьер» совершенно порядочная, чистая газета; ее ведут и работают в ней хотя и не особенно талантливые, иногда даже наивные (с газетно-издательской точки зрения), но вполне порядочные, умные и доброжелательные люди. О будущем газеты нельзя сказать ничего определенного, так как она может быть прихлопнута, как и всякая другая газета. Настоящее же недурно, подписчиков уже много, и пайщики взирают на будущее бодро, с упованием. О том, что было бы недурно пригласить Вас, говорил мне один из самых видных членов редакции, некий Коновицер, тот самый, которого Вы видели в Васькине (большой пруд), когда ехали ко мне в Мелихово. Он учился в таганрогск<ой> гимназии. Я думаю, что Ваше сотрудничество для «Курьера» было бы просто находкой. Вам же прежде, чем решаться, надо подумать, т. е. познакомиться и с газетой и с ее хозяевами, и столковаться с ними лично. Я напишу завтра Коновицеру* (конечно, конфиденциально), он поговорит со своей редакцией, ответит мне; его ответ я пришлю Вам — и тогда приезжайте в Москву. Я напишу ему также, что до окончательного решения Вы желали бы писать корреспонденции под псевдонимом.

В марте (русском) или апреле я буду в Париже*, увидимся и потолкуем. У меня в жизни большая новость, целое событие. Женюсь? Нет. Я веду переговоры с Марксом («Нива»), продаю ему право собственности. Ухожу от Суворина, или, вернее, не от Суворина, а от его типографии.

Здоровье мое немножко лучше, чем в тот день, когда мы вместе были на vernissage’е*. Я тогда изнемогал. И не столько меня донимали бациллы, сколько кишечный катар. От этого катара я в один день теряю то, что приобретаю в месяц.

«Чайка» идет в Москве при полных сборах. Театр бывает переполнен, трудно достать билеты. Это значит: добродетель торжествует.

Маркс будет издавать полное собрание моих сочинений, я пришлю Вам, как обещал.

Ах, как я благодарен Вам за «Le Temps». Я с таким удовольствием читаю, особенно прения в Палате. Это дает мне душевный покой.

Нижайший поклон и привет Вашей жене и детям. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

Сергеенко П. А., 21 января 1899*

2593. П. А. СЕРГЕЕНКО

21 января 1899 г. Ялта.

Милый Петр Алексеевич, вышла некоторая путаница. Сегодня я послал тебе доверенность и длинное письмо* на Разъезжую и сегодня же написал в «Русскую мысль», Сытину и «Посреднику»*, чтобы они послали справки о моих обязательствах в редакцию «Нивы» для передачи тебе. Распорядись получить всё это в Москве; доверенность брось*, а письмо прочти. Андреевскому пошлю доверенность*, хотя ни я, ни нотариусы местные не знаем точно, что именно я должен доверить. Кстати сказать, в Питере у меня есть брат, который очень обидится*, что я послал доверенность не ему, а А<ндреевском>у.

Постарайся же получить мое письмо и напиши мне подробно, как и что, так сказать, бытовые подробности. Получил от Суворина телеграмму, весьма игривую*. При свидании покажу. По прочтении моего длинного письма напиши мне, и тогда я опять напишу тебе — немедленно. Вот уже третий день идет дождь. Не идет, а лупит.