Антон Чехов - Том 23. Письма 1892-1894 Страница 7

Как А. И. Урусов? Что?

Напишите поподробнее.

Ваш А. Чехов.

Лопасня Моск. — Курск.

На конверте:

Здесь, Б. Афанасьевский пер., д. Лачиновой Елене Михайловне Шавровой.

Мизиновой Л. С., 25 марта 1892*

1147. Л. С. МИЗИНОВОЙ

25 марта 1892 г. Мелихово.

25 марта.

10 градусов мороза.

Маша просит Вас приехать на Страстной и привезти духов. Я бы и сам купил духи, но в Москве я буду не раньше Фоминой недели.

Желаем всего хорошего. Скворцы улетели. Тараканы еще не ушли, но пожарную машину мы все-таки осмотрели*.

Машин брат.

Вы б с Дуней познакомились!

Мизиновой Л. С., 27 марта 1892*

1148. Л. С. МИЗИНОВОЙ

27 марта 1892 г. Мелихово.

92, III, 27.

Лика, лютый мороз на дворе и в моем сердце, а потому я не пишу Вам длинного письма, какое Вы хотели получить.

Ну, как Вы решили дачный вопрос? Вы врунья, и я не верю Вам: Вы вовсе не хотите жить около нас. Ваша дача в Мясницкой части под каланчой* — там Вы душой и сердцем. Мы же для Вас ничто. Мы прошлогодние скворцы, пение которых давно уже забыто.

У нас два дня гостил А. И. Смагин. Сегодня приходил урядник. Ртуть в термометре ушла к —10. Все ругательные слова, начинающиеся с буквы с, я пускаю по адресу этой ртути и в ответ получаю от нее холодный блеск глаз… Когда же весна? Лика, когда весна?

Последний вопрос понимайте буквально, а не ищите в нем скрытого смысла. Увы, я уже старый молодой человек, любовь моя не солнце и не делает весны ни для меня, ни для той птицы, которую я люблю. Лика, не тебя так пылко я люблю! Люблю в тебе я прошлые страданья и молодость погибшую мою*.

Егорову Е. П., 29 марта 1892*

1149. Е. П. ЕГОРОВУ

29 марта 1892 г. Мелихово.

Ст. Лопасня, 29 март.

Значит, лошадиное дело трахнуло*? Вы пишете, что если бы мы начали с ноября, то дело было бы в шляпе. Знаете, когда я в феврале был в Хреновском заводе, то управляющий его Иловайский, большой лошадиный знаток, сказал мне, что ничего нельзя сделать; то же самое говорил мне и воронежский губернатор*, у которого были и средства и помощники, и все-таки, кажется, ничего не вышло. Суть в том, что чем дешевле и раньше Вы покупаете лошадь, тем дороже обходится ее кормежка и, стало быть, она сама. Как ни вертись, ничего не поделаешь.

Статьи моей в печати не было*. Принимался я писать двадцать раз, но выходило так фальшиво, что я всякий раз бросал. В статье я не лгал, но был какой-то фальшивый, натянутый тон, какого я не выношу ни в своих, ни в чужих статьях. Выходит, как будто я даром проехался к Вам* и даром ел Ваши сдобные пироги (очень вкусные, — скажу в скобках). Да, для Вас и для Вашего дела моя поездка оказалась бесполезной, но зато я вспоминаю о ней с большим удовольствием. Она мне пригодится, ибо дала она мне немало интересных впечатлений.

Конечно, приезжайте ко мне. У меня 213 дес<ятин> земли, много плохого лесу, просторный дом, сад, в саду пруд, липовая аллея, фрукты, малина, все постройки новые и вся усадьба (4 дес<ятины>) вдоль и поперек огорожена частоколом, который прежнему владельцу обошелся в 700 руб. Так что в сад никакая курица не пробежит. Уютно. Дом не из важных, но вполне культурный; хотя, впрочем, ватерклозета не имеется. У меня в кабинете три больших окна со сплошными стеклами, как в магазинах. Стены оклеены обоями. Тепло. Железная дорога в 9 верстах, а Серпухов в 23. От Москвы — 2½ часа пути. Ходит 6 поездов. 3 лошади, одна корова, 4 гуся, 2 собаки и 10 дохлых кур. Посеяно 14 десятин ржи. Вспахано под яровое тоже 14. Доходы получаются со сдачи в аренду покосов и продажи хвороста, фруктов, рассады и всяких пустяков. Впрочем, доходность меня мало интересует, так как создан я дачником, а не помещиком. Процентов нужно мне платить 480 руб. в год, т. е. вдвое меньше, чем я платил в Москве за квартиру. Через 2 года внесу в погашение 5 тысяч. Впрочем, поживем, увидим. Если продадут имение с аукциона, то уеду на юг.

Вот что. Приезжайте-ка в Московскую губ<ернию> со всеми чадами и домочадцами. Продайте Вашу Белую и купите что-нибудь недалече от Москвы; тут и службу найдете. Ведь в Белом ни сада, ни парка — значит, жалеть нечего, а Моск<овская> губерния мила Вам по воспоминаниям.

На Фоминой неделе будет у меня А. С. Киселев.

Буду по ржи сеять клевер.

Непременно приезжайте, буду ждать. Отдам Вам свой кабинет в полное Ваше распоряжение. Всем Вашим нижайший поклон. Будьте здоровы и благополучны.

Ваш А. Чехов.

Мизиновой Л. С., 29 марта 1892*

1150. Л. С. МИЗИНОВОЙ

29 марта 1892 г. Мелихово.

Воскресенье.

Милая Мелита*, привезите мои «Невинные речи» и, пожалуйста, освободите из плена мои «Пестрые рассказы».

Все мы с нетерпением ожидаем Вашего приезда. Комнаты приняли благообразный вид, стало просторно, и вчера целый день мы чистили сарайчик, в котором будут помещаться наши дорогие гости.

Ах! Ночью рядом с нами, бок о бок, сгорела дотла усадьба помещицы Кувшинниковой (однофамилицы Сафо). Это предостережение. Наши дом и сад были ярко залиты огнем, в церкви звонили, народ шумел, а мы ничего не видели и не слышали, потому что крепко спали. Здорово спим! Ложимся в 8 часов вечера и встаем в 7. Едим тоже здорово. Вообще, можно поручиться, что через какой-нибудь год мы будем уже порядочные скотины. Я занимаюсь физическим трудом; мышцы мои крепнут, с каждым часом я становлюсь сильнее, так что, когда мое имение будет продано с аукциона, я поступлю атлетом в цирк Саломонского.

Какие муки мы должны будем придумать для Вас, если Вы к нам не приедете? Я оболью Вас кипятком и раскаленными щипцами вырву из Вашей спины кусок говядины.

Клопов и тараканов у нас множество. Делаем из них бутерброды и едим. Вкусно.

Напишите мне, Мелита, хотя две строчки. Не предавайте нас преждевременному забвению. По крайней мере делайте вид, что Вы нас еще помните. Обманывайте нас, Лика. Обман лучше, чем равнодушие.

Вам у нас будет удобно. Если в нашей усадьбе и нет кое-каких удобств, то мы постараемся, чтобы Вы в этих удобствах не нуждались.

Есть у нас превосходная липовая аллея. По ней можно уже гулять, так как мы сняли с нее снег и побросали его в пруд. Прудом здесь называется маленькая ямка, на дне которой имеется немножко льду кофейного цвета.

Денег нет, Мелита. Немножко угарно. Форточек нет. Отец накурил ладаном. Я навонял скипидаром. Из кухни идут ароматы. Болит голова. Уединения нет. А главное — нет Мелиты и нет надежды, что я увижу ее сегодня или завтра.

Будьте здоровы. Обманывайте нас, Мелита. Поклонитесь Левитану.

А перевод? Что же перевод? Неужели Вы думаете, что я даром заплачу Вам деньги*?

Ваш от головы до пяток, всей душой и всем сердцем, до гробовой доски, до самозабвения, до одурения, до бешенства.

Антуан Тшеко́ф.

(Произношение кн. Урусова.)

Шавровой Е. М., 30 марта 1892*

1151. Е. М. ШАВРОВОЙ

30 марта 1892 г. Мелихово.

30 марта. Ст. Лопасня.

Мнение мое о Вашем «Михаиле Ивановиче» вот какое: поезжайте скорее в Серпухов. Бедняжка вот уже месяц лежит там в почтовом отделении. Знаю я это, потому что мне прислано из Серпухова извещение о получении на мое имя заказного письма со взысканием с меня 42 коп. Вам должно быть известно, сударыня, что заказных писем нельзя посылать на железнодорожные станции. Или, быть может, Вы послали злосчастного Зильбергроша* по московскому адресу, а из Москвы уж он был препровожден этапным порядком в Серпухов?

Как бы то ни было, повестка вручена сотскому, 42 копейки посланы, и Ваш миленький Михаил Иванович скоро будет мною получен.

Гонорар, вырученный за «Горбуна» в количестве 14 р. с копейками, отправлен голодающим. Merci.

Будьте здоровы.

Преданный А. Чехов.

На конверте:

Станция Славя <автограф поврежден> До востребования Елене Михайловне Шавровой.

Лейкину Н. А., 31 марта 1892*

1152. Н. А. ЛЕЙКИНУ

31 марта 1892 г. Мелихово.

31 март. Ст. Лопасня Моск. — Курск. дор.

Здравствуйте, добрейший Николай Александрович! Меня известили, что Вы возвратились из заграницы, и вот я спешу написать Вам, чтобы поскорее получить от Вас обещанных таксов. Сии собаки мне весьма теперь нужны, так как я живу уже не в городе, а в собственном имении, которое я благоприобрел в долг. 213 дес<ятин> земли, из них больше 100 д<есятин> плохого лесу, дом, сад и проч. Процентов в год платить 480 р. От станции 9 верст, от Москвы 2½ часа езды.