Алексей Янкин - Свобода не воля Страница 7

– Да нет. Ничего тут хитрого нет, и никакой особой силы не требуется. Вполне обычно. Так таежники, как нет топора, и добывают себе топливо. Поверь, даже ты легко с этим справишься.

– Ну конечно! – девушка недоверчиво улыбнулась.

– Просто у этих, крепких еще с виду, но мёртвых деревьев уже давно подгнили все корешки и они едва держатся на ногах. У сосны корни вообще вглубь не идут, стелются поверху, слегка присыпаны землей. А как сок перестает по ним течь, они быстро слабнут. Надо лишь слегка помочь упасть дереву. Кстати, обрати внимание – я выбрал не просто сухое дерево, а дерево подходящей толщины, без больших ветвей, с чистым почти до макушки стволом.

– А это зачем?

– Не забывай, у нас нет топора. Ножом же отрезать ветви умаешься. Да и лишнее это.

– Так мы весь ствол в костер запихаем? Огромный костер получится!

– Зачем весь. Я специально выбирал толщину подходящую.

Никита вновь огляделся по сторонам, пока не нашел поблизости дерева с раздвоенным стволом. Между росшими от одного корня деревцами, на уровне груди охотника оставалась прореха сантиметров в тридцать. С видимым усилием он поднял лежащую на земле сосенку, просунул её верхушку (обломав предварительно толстые ветви) меж стволами, зацепив дальним концом за одно из них. Затем, перебирая закрепленный ствол руками, сместился к противоположному его концу, поближе к остаткам корней, и нажал на него всем телом. Раздался хруст… и вместе, где ствол опирался о ближайшее дерево, он обломился, образовав неровный, с коротким острым отщепом, край. Верхушка упала на землю. Никита вновь просунул ствол, что удерживал в руках, между деревьев, и повторил процедуру. И каждый раз, после негромкого, трескучего, словно глухой выстрел, звука на землю падало очередное полуметровое брёвнышко. Девушка заметила, что молодой человек не просто подаёт ствол с каждым разом вперед, но и оборачивает его при этом в руках вокруг себя, опирая о деревья то одним, то другим боком. Заметив это, охотник пояснил:

– Так меньше пружинит и ровнее ломается.

После того как в руках у лесоруба остался едва полутораметровый толстый шест, который ему уже сломать не удалось, он отложил его в сторону, заявив, что спалят постепенно и его. Под руководством молодого человека девушка повалила еще одно сухое деревце, которая сама же и выбрала, поначалу опасаясь, но вскоре поняв, что тут действительно большой премудрости нет. Значение имеет не столько сила, сколько правильная техника раскачивания ствола и годность подобранного экземпляра. Когда дерево повалилось, Маргарита, забыв обо всем, завизжала от избытка чувств. Никита, ухватившись за рукав её куртки, усмехаясь, лишь оттащил девушку в сторону от подпрыгнувшего комля. Тут же своевольное существо настояло на том, что бы повалить еще пару стволов. Дальше Никита воспротивился бессмысленному истреблению сосёнок, заявив, что дров им на ночь хватит с избытком, а портить без толку негоже даже сухостой.

– Да вон их сколько вокруг! – упрямо ворчала девушка, кидая на учителя испепеляющий снопами зеленых искр взгляд, – Что случится плохого? Вали хоть сто, хоть тыщу – меньше не станет!

– От ста может и не станет. А если каждый, кто в тайгу придет, будет так рассуждать? Так через десяток лет в тайге ни то что деревьев, зверья не останется. Каждый скажет – мне хочется! Не дело это, девушка! Совсем не дело, так думать. Брать, бери, но бери столько, сколько надо, а не ради баловства. Лишь бы взять.

Маргарита, несколько пристыженная нравоучением, данным ей человеком, явно менее образованным и воспитанным, но нравоучением заслуженным, молча смотрела, как охотник разламывает вышеописанным способом её добычу на куски, сказав, что для этого «силенок поболе требуется».

– Теперь и костерок можно соорудить. – наконец сказал Никита, складывая наломанные полешки ровной кучкой. От них же ножом настрогал немного щепы, сложив отдельно. Сюда же добавил охапку сухих тонких веточек. Брать их надо, как он пояснял своей ученице, не абы какие и абы где, а те, что лежат на земле под низкими раскидистыми кронами больших елей, растущих на возвышенных сухих продуваемых местах. Здесь они даже в дождь остаются сухими и на костерок всегда набрать можно. Во всяком случае летом. Зимой же придется обходиться тонко струганной древесиной и берестой.

Прямо с земли, особо не церемонясь, охотник насбирал бересты, нарвал её полосками и уложил отдельной, четвертой, самой маленькой кучкой.

Затем Никита достал из котомки какую-то железку, сероватый камушек и клочок коричневой ватки, от которой отщипнул немного, а остальное, аккуратно завернув в тряпицу, спрятал обратно.

– Что это? – заинтересовалась девушка, примостившаяся прямо на коленках рядом и внимательно наблюдавшая за всеми манипуляциями проводника.

– Это называется огниво. Сейчас огонь добывать будем.

– Огонь? А не проще ли спичками? Или что такое спички, не знаешь? А может о зажигалках что слышал, газовых там или бензиновых? – ехидно подначивала Маргарита.

– Да как будто слыхал что. – спокойно ответил Никита, – В одной деревушке сказывали. Там как-то, года три назад, в магазин несколько коробков завозили. И интересная вещь, скажу тебе!

Девушка недоверчиво смотрела на собеседника, не понимая, шутит ли тот или говорит серьезно и кто над кем насмешничает.

– Только вот беда, девушка, какая. Спички то имеют привычку кончаться. – продолжал Никита самым серьезным тоном, – А газа для зажигалки или бензина в тайге не сыщешь. Мне, по крайней, пока месть не встречалось. А вот это, – он приподнял огниво, – Оно всегда при мне. Кремешок найти нетрудно у реки или ручья какого, был бы песочек. Заместо кресала и нож сгодится в случае чего. Ну а трут, что бы искру подхватить да оживить, много из чего сделать можно. Вот этот из гриба, что на березе растет. Так и называется – трутовик.

– Этот, – деловито кивнула Маргарита на наплыв, изуродовавший ствол ближайшей березы.

– Нет, это чага. Тоже полезная штука. А трутовик эвон… – Никита указал пальцем на другое дерево, на котором примостились несколько крепких, с синеватым отливом плотных шляпок, напоминавших грибные, наполовину вросшие в ствол. – Эти молодые еще. Выбирай тот, что постарше. Из под верхней корки наскреби, просуши, вот тебе и трут. А если наперво да выварить несколько в воде со жменью пепла, так он ту искру хватанёт на лету. Тлеть станет, пока весь не исшаит, в прах. – говоря это, Никита пристроил половчее в левой руке камушек, прижав сверху к нему большим пальцем, вспушив перед тем, коричневую ватку таким манером, чтобы часть её выступала вперед.

Неподвижно держа в правой руке металлическое кресало, похожее на маленькую, сплюснутую подковку с мелкой насечкой, он неспешно чиркнул по нему раза три острым сколом камушка, каждый раз вызывая вверх снопик толстеньких искр, некоторые из которых тут же вцеплялись в трут своими мелкими красными зубками. Никита поднес ватку ко рту, раздувая светящиеся пятнышки, быстро расползшиеся по всему труту. Отложив огниво, он взял в правую руку комок из заготовленной заранее мелкой сухой травы, сложенной в виде небольшого птичьего гнезда, и, осторожно укутав внутрь дымящийся трут, стал, вытянув губы трубочкой, дуть. Вскоре из зажатого в его ладонях клока сена повалил белесый дымок, и, мгновеньем спустя, он вспыхнул веселым огоньком.

Конец ознакомительного фрагмента.