Елена Ткач - Странная фотография (Непутевая семейка - 2) Страница 7

- Люба, ты вот что, - Костя лихорадочно думал, что ей сказать, чтобы продолжить знакомство. - Ты начни вести записи - ну, дневник! И записывай все, что тебе покажется странным, необычным - в общем, все, что из ряда вон! До малейшей мелочи: вот, например, сегодня эта вещь тут лежала, а завтра её нет - завтра она совсем в другом месте находится. И спроси потихонечку маму: не брала ли она её, не перекладывала ли... Начни дом исследовать. В какой комнате этот полтергейст слабее, в какой - сильнее. Поняла?

- И что дальше?

- А дальше посмотрим.

- А что мы посмотрим? И куда посмотрим? Смотреть-то некуда - просто жизни никакой нет! Вот тебе и все смотрины...

Они побрели через парк - не по дорожкам, а прямо по влажной земле, усыпанной палой листвой. От земли тянуло прелью, сыростью, и эти запахи осени навевали щемящую грусть. Косте внезапно захотелось расплакаться как маленькому, потом громко расхохотаться, он почти не владел собой - так подействовала на него встреча с этой длинноногой девчонкой с гиацинтовыми глазами. Внезапно он кинулся от неё прочь, и торопливо, судорожно принялся подбирать с земли упавшие листья. Набрав охапку палого золота и багрянца, он протянул её Любе.

- Ты чего это? Зачем?

- Тебе! - только и смог выдавить Костик немеющими губами.

- Мне не нужно. Отдай это своей девочке - у меня весь дом от букетов ломится! И у нас в вазах не такие цветы, не такая... падаль - у нас розы и орхидеи! А других цветов мы с мамой не признаем. И вообще, очкарик, чего ты ко мне привязался, а? - её голос сорвался на крик, в нем зазвенели истерические нотки. - Отстань от меня, я тебя по-хорошему прошу, а то позову Володю и он живо с тобой разберется!

Люба резко повернулась и побежала прочь. Косте показалось, что она плакала на бегу, жалобно, чуть не навзрыд. Он, не помня себя, инстинктивно рванулся за ней и бежал до тех пор, пока Люба не скрылась в своем подъезде. В этот подъезд ему хода не было - только теперь Костя понял, где она живет: этот дом номер два по Весковскому переулку вызывал у старожилов района глухое, плохо скрытое раздражение. Наводненный охранниками, буравящий прохожих глазками видеокамер, установленных в каждом подъезде, этот светло-кремовый монстр под зеленой крышей с застекленными лоджиями и чугунными решетками, перекрывавшими закрытый двор, населяли "сильные мира сего" - банкиры. Их жители района, люди по большей части простые и небогатые, недолюбливали и побаивались, а на дом поглядывали с плохо скрытой завистью и злобой.

Так значит, его чудо - Люба-Любушка - жила именно в этом доме! А это значило, что их разделяла стена, которую не преодолеть ни приступом, ни прыжком, ни ползком... И расстояние, разделявшее их: парня в стоптанных старых кроссовках, которому не привыкать питаться одними макаронами с кетчупом, и её - девчонку, у которой две машины, личный шофер и в вазах одни только розы и орхидеи, - это расстояние не измеришь обычной мерой длины - ни милями, ни километрами... Его вообще невозможно измерить!

Костик стоял, тупо уставясь на дверь Любиного подъезда, и прижимая к себе разлохматившийся букет. Листья потихоньку выскальзывали из его рук и одно за другим - падали к ногам на асфальт.

- Э, парень, чего стоишь - давай-ка отсюда! - вывел его из прострации дюжий охранник в черном берете.

Костя послушно побрел прочь, продолжая судорожно сжимать свой растрепанный осенний букет. Так он и пришел домой - с этим букетом, позабыв про минеральную воду, за которой его посылала бабушка. И стоял в коридоре, не зная куда теперь идти и зачем... Мысли путались, он был как в чаду.

"Как же так, - проносилось в разгоряченной голове, - мы же нормально с ней разговаривали... все хорошо было. И вдруг её словно бы подменили. И не хотела она так со мной - это была не она. Она же плакала, плакала - я видел! Но все равно - мне её теперь не видать, она скрылась за этой тяжелой дверью, и навсегда, навсегда... Ее умчит от меня личный папин шофер на личном папином "Вольво" - умчит вдогонку за орхидеями, которые здесь не растут. Она всегда будет мысленно в той стране, где цветут орхидеи, а мой город... он пахнет сыростью, и скоро его запуржит, заметет - он ведь так любит снег! И я - я тоже его люблю, я знаю как он прекрасен в снегу - мой город. А она никогда не узнает. Никогда! Потому что, она живет в городе и не видит его - она мысленно там, где растут орхидеи! Она тепличная Люба-Любушка, а я... я хотел подарить ей его - мой город. Чтоб он стал ей родным, чтоб она загляделась на его красоту... потому что прекраснее его нет! И моя Сеня об этом знает. Ох, что со мной? Надо сесть за уроки... Бабушка... она меня посылала за чем-то. Но за чем?

- Костя? - из-за двери в комнату выглянула бледная осунувшаяся Сеня. Ты водички принес?

- Я? Ой, Сенчик, прости! Прости меня, я такой идиот - забыл...

- Что? Что с тобой?

Сеня выползла из комнаты, шаркая тапками и подошла к брату, вглядываясь в его лицо. Он стоял перед ней, сжимая букет палых листьев, онемевший, застывший, весь сжавшийся, как пружина.

- Ой, какие красивые! Это... мне?

- Тебе, - глухо обронил Костя, сунул букет сестре и, медленно повернувшись, как во сне, пошел в свою комнату.

- Ксенечка, тебе Костя водички принес? - донесся из кухни бабушкин голос.

- Принес, бабуль, все в порядке, - крикнула Сеня и укрылась в комнате.

С её братом что-то произошло - она ни секунды в этом не сомневалась. Достаточно было взглянуть ему в глаза... Но она этого так не оставит - она во всем разберется. Вот только надо скорее выздороветь...

"Прошенька, миленький, что-то неладное у нас в доме творится! Прошенька, где же ты?"

Сеня прижала к груди печальный букет и в ту же секунду почувствовала все происшедшее как-то связано с Прошей. Ему плохо, он в беде, и этот букет - весть от него!

Глава 4

НОЧНЫЕ ПРИЗРАКИ

Сеня шла на поправку. Конечно, это означало конец вольготного времяпровождения и начало ученья-мученья, но с другой стороны... уж больно хотелось на улицу! Так надоело сидеть в душной комнате, тем более, что на дворе такая теплынь, такая благодать... Последние погожие денечки стояли потом в холод и дождь ещё успеешь насидеться взаперти - а теперь надо было ловить каждый миг волшебства, ведь чародейка-осень просто преобразила Москву!

Город расслабился, разомлел в лучах солнца и, как кот, щурился и мурлыкал от удовольствия. Под чистым безоблачным небом земля улыбалась солнцу, от которого во все стороны били снопы света. Только свет этот, ложась на лица прохожих, на стены домов и кроны деревьев, становился мягким и приглушенным, будто теплел, будто хотел убаюкать и успокоить все, к чему прикасался... И всех, кто выходил на улицы города, убаюканные этим мягким прощальным светом, охватывало блаженное тепло - всех разморило, город как будто нежился в праздной неге, хоть по-прежнему на его улицах и бульварах царила обычая суета.

Сеня впервые ощутила на себе этот царственный прощальный покой ранней осени, когда в первый день после двухнедельного пребывания дома выбралась с мамой на улицу. Они медленно пробрались дворами к Тверской, пошли по ней вниз - к бульвару, свернули направо и двинулись к Никитским воротам. Сеню так разморило, что она едва передвигала ноги, мама с улыбкой поглядывала на нее, радуясь, что дочурка вновь на свободе и может наслаждаться всей этой красотой.

Они постояли возле особняка Рябушинского на углу Малой Никитской и Спиридоновки, разглядывая мозаичные орхидеи на его стенах и причудливую лепку оконных рам. Мама Леля рассказала Сене о стиле модерн - в этом стиле был выстроен особняк, один из самых совершенных архитектурных творений в Москве, - о художниках, живших в начале двадцатого века. Теперь век угас, но все, что создано было людьми, влюбленными в красоту, останется на долгие, долгие годы... Все, во что вкладываешь душу, никогда не исчезнет, а станет как бы частицей жизни твоего города, его атмосферой, душой, - так говорила мама. И Сеня глядела на изысканные орхидеи на стенах старого особняка, и чувствовала, что, глядя на них, у неё будто сил прибавляется... Словно мысль давно ушедшего архитектора, его любовь к жизни, к людям, ко всему миру вокруг, передалась и ей.

Она улыбнулась и тронула маму за руку.

- Давай войдем? Интересно, что там внутри? Ты говорила, теперь там музей, значит, мы можем войти?

- Можем, но не сегодня. На сегодня хватит с тебя впечатлений - вон, побледнела даже...

- Мам, но он такой красивый! Мы вернемся сюда?

- Конечно, вернемся. И если хочешь, начнем путешествовать по Москве ходить к ней в гости. Мы будем гулять, не спеша, и глядеть вокруг, и нам такое откроется... даже не представляешь! Город многое таит, но главное угадать его настроение. Тот неуловимый настрой души, который передается тебе - праздничный, волнующий, живой или загадочный, сумрачный... Тебя захватывает его ритм, завладевает, ведет, даже дышишь по-новому! Душа настраивается на особенное тонкое восприятие, и можно почувствовать то, что в обычном течении жизни никогда б не заметила. Вот как бывает!