Эмиль Брагинский - Почти смешная история Страница 7

- Вы выдумщица, вы все про себя выдумываете!

Мешков отворил дверь и... увидел Таисию Павловну, которая сердито выпалила:

- Я жду, чем это все закончится!

- Она совершеннолетняя! - напомнил Мешков.

- Я вполне совершеннолетняя, - повторила Иллария. - Я еду на вокзал, провожать.

- Ах, вы уезжаете, - Таисия Павловна подарила Мешкову обворожительную улыбку - Я так рада была с вами познакомиться. Счастливого пути. Смотрите, не опоздайте на поезд!

Иллария и Мешков шли по улице.

- Вы к Таисии несправедливы, - говорила Иллария, - у нее дарование, она заслуженный деятель. Ее выставляют во всем мире. Я служу таланту, это лучше, чем служить министерству.

- Я не в министерстве, я в тресте. Был бы умный, не сидел бы на ста восьмидесяти, а давно ушел в НИИ и сделал диссертацию. - Мешков сам себе удивился и вспылил: - Слушайте, что это я с вами начинаю разговоры разговаривать?

- Вы ко мне привыкаете, - объяснила Иллария.

- Вот что, - Мешков поглядел на часы, - до поезда еще... тридцать шесть минут, мы можем дойти до вокзала пешком, а там, к вопросу о привыкании, пожмем руки и - никаких телефонов, адресов...

- Вы правы, - согласилась Иллария, - баб, которые на шею вешаются, их никто не любит!

- Лично я, - рассердился Мешков, - люблю пельмени, с уксусом и перцем, поговорили, повыясняли, дальше идем молча...

Здесь им повстречался Лазаренко.

- Уезжаешь? - спросил он Мешкова.

- Уезжаю.

- Провожаете? - спросил он Илларию.

- Провожаю.

- Новая прическа вам идет. Общий привет, - и Лазаренко ушел.

Тут Мешков против собственной воли поглядел на прическу Илларии.

- Ну, что? - спросила Иллария.

- Прическа идет, и мы идем, а то поезд уйдет без меня...

Потом Иллария стояла у вагона, и Мешков топтался возле него и откровенно ждал, чтобы она ушла. Вся эта история тяготила его, и он, смутно, сам не зная почему, чувствовал свою вину и еще больше раздражался.

- Отъезжающие, пройдите в вагон! - объявила проводница.

- Ну все, счастливо! - Мешков взял руку Илларии, потряс, быстро выпустил руку и поднялся по ступеньке вагона.

Вдруг Иллария тоже начала подниматься в вагон.

- Пожалуй, я поеду с вами до ближайшей станции.

- Не надо! - испугался Мешков и стал легонько подталкивать Илларию. Зачем? Это бред!

- Вы что, спихиваете меня со ступенек? - спросила Иллария.

- Отправляемся! - крикнула проводница. - Товарищи, отойдите от выхода, пройдите внутрь вагона! Вы что стоите на ступеньках? - спросила она у Илларии. - Вы едете или нет?

- Нет! - поспешно сказал Мешков.

- Я бы поехала, - Иллария улыбнулась проводнице, - только, слышите, он не хочет! - Она спрыгнула на платформу и пошла к вокзалу не оборачиваясь.

Мимо нее задвигались, застучали вагоны, она шла по бетонной платформе, не смотрела на уходящий поезд и не глядела ни на кого.

Мешков стоял в коридоре, напротив своего купе, и курил, глядя в окно. Он оперся локтем о металлический прут, на котором висели скомканные белые занавески, прут выскочил из гнезда. Мешков покачал головой и стал устанавливать прут на место.

Подошла проводница.

- Ваш билет! И не трогайте вы занавески, вечно все их дергают, вот они и залапанные!

- Пожалуйста, - Мешков достал билет и отдал.

- Место номер пятнадцать, - сказала проводница, укладывая билет в папку, в коленкоровый карман под пятнадцатым номером. - Что же вы жену-то с собой не взяли?

- Это не жена, - раздраженно ответил Мешков. Вся эта нелепая история с Илларией выбила его из колеи. Так бы он уже завалился в вагон-ресторан, занял место, пока еще можно найти, и завел бы симпатичный разговор с таким же командировочным. А сейчас никуда не хотелось идти.

- Ишь ты, - услышал Мешков издевательский голос проводницы, - не жена... Сам-то подержанный, можно определить, вторичное сырье, а все одно завел! И, конечно, наобещал!

- Да никого я не заводил! - взбеленился Мешков. - И вообще, какое ваше дело!

- Мое дело бабье, - спокойно ответила проводница, - а вас всех, мужиков-шустряков, пересажать надо!

- Чай принесите! - приказал Мешков.

- Не принесу! - с вызовом отказалась проводница. - Все вы по городам шастаете, нам жизнь портите. Всухомятку живите, без чаю, а не нравится жалуйтесь. Меня уволить нельзя, пусть такую дуреху найдут этой трясучке вкалывать...

Мешков опустил сигарету в металлическую, пепельницу и вернулся в купе. На верхней полке кто-то спал. Внизу над крупной бельевой корзиной колдовал толстяк. Он доставал из корзины продукты и густо заставлял ими маленький вагонный столик.

Увидев Мешкова, толстяк обрадовался, что-то прожевал, проглотил и сказал:

- Помидорчиков хотите?

- Нет, спасибо! - Мешков уселся на полку напротив.

- Огурчиков соленых? Они из рассола, мыть не надо!

- Спасибо, нет! - отказался Мешков.

- Кабачок фаршированный? Жинка моя...

- Спасибо, не хочется, настроения нет!-приставучий толстяк уже начинал злить.

- Еда от всего лечит, от болезней, от настроений! Хотите пирог с яйцами, с луком пореем... Жинка моя...

- Нет!

- Хлебушка черного с копченой грудинкой?

- Нет!

- Вот... рыбец... фантастический рыбец, будто бриллиантовый!

- Нет!

- Ну, тогда курочку... - растерялся толстяк. - Больше она мне ничего не поклала!

- А гусятины в вашем магазине нет? - с издевкой спросил Мешков.

- Гусятины? - толстяк принял вопрос Мешкова, как говорится, на полном серьезе. - Вот беда... Гусяки нет...

- А я ем только, как вы его зовете, гусяку! - Мешков поднялся, снова вышел в коридор и стал продвигаться по вагону, намереваясь пройти в ресторан. Навстречу шел другой пассажир.

- Чувствую, в ресторан?

- А куда же еще?

- Ни одного местечка.

- Спасибо, - сказал Мешков. Вернулся к своему окну и стал в него глядеть. Сквозь окно просачивался летний вечер. И поля, и леса, и проезжие деревушки заливало закатом. Настроение у Мешкова было противное. За его спиной прошла проводница и сказала ему в спину:

- Душегуб!

Это совершенно неповторимое ощущение - возвращаться домой. Если, конечно, ты любишь свой дом...

Мешков жил когда-то в тихом доме, который выходил в тихий двор, потом прорубили улицу. И дом начал смотреть окнами на шумную магистраль, которую в духе космической эры окрестили Планетной. Однако с другой стороны дома уцелели корявые липы и старый тополь. Мешков сошел с автобуса, сделал несколько шагов, завернул во двор... и сразу почувствовал себя дома. И сразу забылось все - и эта суматошная поездка, Иллария, Таисия... Под тополем играли в домино. Мешков подсел к играющим. Блаженная, глупая улыбка поползла по его лицу. Да, он приехал домой!

Седой старик с пышной артистической прической (он стоял возле играющих) предложил Мешкову:

- Михалыч, могу взять в компанию, сейчас подойдет наша очередь!

- Спасибо, Вадимыч, я только из командировки.

Теперь Мешков от души улыбнулся персонально Вадимычу, поднялся со скамейки и повернул к подъезду.

Вскоре Мешков вышел из лифта на пятом этаже. Открыл ключом дверь квартиры. Повесил на вешалку плащ. Положил портфель. Вошел в комнату и увидел дочь, которая разговаривала с соседкой из другого подъезда.

При виде соседки Мешков изменился в лице и обессиленно опустился на диван. Эта болтливая женщина напрочь сняла с него радостное спокойствие.

Соседка затараторила с невероятной скоростью:

- С приездом, Виктор Михайлович! Я забежала на минутку, у меня совершенно нет времени. Вот я достала бра, оно из ГДР. Я купила его у метро Войковская. У меня обои золотистые. Вы с дороги, вам надо отдохнуть! В квартире 16 сказали, что бра подходит, в квартире 18 - что не подходит, я могу сдать бра обратно. У меня есть чек...

- Хорошее бра! Прекрасное! - прорычал Мешков.

- А как вам, Машенька? - спросила соседка у дочери. - Я так дорожу вашим мнением.

- Под старину теперь модно, - ответила Маша, только чтоб отвязаться. Папа, ты будешь есть рыбные котлеты?

- Машенька! - счастливым голосом пропела соседка. - Хотите, я вам дам гениальный рецепт, как готовить котлеты из морского окуня! Взять филе, положить в молоко...

- Поменяйте ваше бра, - Мешков угрожающе поднялся с дивана, - на филе морского окуня! А филе сдайте обратно, если у вас сохранился чек!

Соседка в испуге вылетела из квартиры. Потом отец и дочь сидели на кухне. Отец ел рыбные котлеты, он, не глядя, цеплял их на вилку и отправлял в рот. По тому, как отец и дочь смотрели один на другого, видно было, что они не только любят друг друга, но еще и большие приятели.

- Ты царапаешь вилкой по пустой тарелке, - сказала Маша. - Ты съел то, что было на сегодня, и то, что я планировала на завтра. Ты съел восемь штук!

Мешков захохотал. Он хохотал от души, запрокидывая назад голову и показывая зубы. Затем оборвал смех:

- Скажи, Маня, можно ли влюбиться в твоего отца, когда он несет на вокзале чужие вещи?

- Много вещей? - строго спросила Маш;

Внешне она очень походила на отца.

- Один чемодан.

- Всего один?