Елена Ржевская - Земное притяжение Страница 7

Ему стало жарко от вспыхнувшей в нем злости. Он пошарил в кармане и вытащил сигарету.

Рядом под стеклом висела вчерашняя многотиражка с какими-то стихами. Заводской поэт писал:

...В этом городе в большой семье рабочих Человеком стал, как говорят.

Лешка усмехнулся и присвистнул. "Откажете-твердо решил он. Он хотел бы знать, о чем это она говорила, на какую такую большую дорогу она вышла в своей жизни.

Бренчали стрелки, волоклись составы-по исполосованной рельсами заводской земле надо ходить умеючи.

Над стареньким туннелем виднелась полустершаяся дата:

"1933" - год пуска завода. Это одно из немногих сохранившихся за войну сооружений на заводе.

Лешка вошел в туннель. Проезжая часть его была сильно изношена, а на оттиснутой к стене узкой пешеходной дорожке то тут, то там стояли лужи воды, и через них приходилось пригать.

- Эй, откуда ты взялся?

Перед Лешкой стоял, загородив проход, парень в темном комбинезоне, проволочная скоба прихватывала его курчавые волосы. На плече у него лежал конец трубы, которую несли вместе с ним несколько человек, вынужденные из-за него остановиться.

- Как дела?

Это был Гриша Баныкин. Лешка обрадовался ему - как-никак вместе плавали на шаланде прошлым летом.

- Дела? В большом порядке.

- На завод устраиваешься, что ли?

Лешка бросил под ноги в лужу окурок, одернул ковбойку, спросил настороженно:

- А что?

- Давно не виделись с тобой. Надо бы поговорить. Не здесь, конечно, в нормальной обстановке.

Он поправил конец трубы у себя на плече, Лешка, не зная сам, для чего он это делает, подставил плечо, и труба сразу же тяжело налегла.

Они двинулись по туннелю, неся трубу, - впереди Гриша Баныкин, за ним Лешка, а позади еще несколько человек. Мимо, обгоняя их, шли и шли торопливо люди в комбинезонах, на их спины падал свет лампочек. Лешке нравилось так шагать со всеми, таща на плече эту тяжелую трубу. Он готов был идти и идти так без конца. Они уже вышли из туннеля, кто-то сзади сунул Лешке рукавицу, и он подложил ее под трубу.

- Куда это все прут? - крикнул он в спину Баныкину.

- Привет, Маруся! Ты откуда свалился? Не знаешь ничего?

Печь номер два стала!

Ему передалась общая тревога. Аврал. Вроде как в ту штормовую ночь прошлым летом. Тогда шаланду метало в волнах, как какую-то щепку. Волны перекатывались по палубе. Кого-то смыло, и Лешка бросился в воду, ничего не разбирая. Они барахтались вместе-Лешка и свалившийся дядька, грузчик, не нюхавший моря, он совсем ошалел, захлебывался и топил Лешку.

Лешка помнит только прыгающий конец, который он старался ухватить, чтобы приладить к нему дядьку, и свое бессилие, и мгновенную леденящую жуть от сознания, что сейчас утонет.

И вынырнувший вдруг рядом Баныкин, этот самый, что шагает впереди него своей морской походочкой, слегка покачиваясь.

Баныкин остановился и стал громко командовать: "Раз-два!"

Все дружно сняли с плеча трубу и опустили ее на землю.

Лешка обернулся. Рядом был парень в тельняшке, видневшейся в распахнутом вороте комбинезона, на голове его ловко сидела шапочка, сложенная из газеты. Лешка протянул рукавицу.

- Ваша?

Тот кивнул, беря.

- Познакомились, Цыган? - спросил, подходя, Баныкин. - Это мой приятель, - сказал он, показывая на Лешку,-Мы с ним вместе в одной переделке прошлый год были.

Лешка покраснел даже-помнит все-таки. Это была не пустячная аттестация. Он понял это по тому, как зыркнул на него черными глазищами Цыган, промямлил вежливо:

- Будем знакомы.

Баныкин отвел Лешку в сторону и, переминаясь с ноги на ногу, стал вдруг выспрашивать, свободен ли он завтра.

- А то приходи в клуб моряков.

- А что там?

- Так, кое-что. Я там выступать буду. Если, конечно, здесь управимся. Пока дутье не дадим, с завода никуда. - Он сунул Лешке руку, наклонившись и ищуще заглядывая в лицо. - А то, может, придешь завтра? В семь ровно.

- Постараюсь. Если свободен буду,

Лешка поправил косынку на шее, одернул ковбойку и пошел назад к выходу с заводской территории. Издали он увидел: на солнцепеке в группе людей торчала лысина Игната Трофимовича, его соседа по дому, мастера доменного цеха. А сам Игнат Трофимович, размахивая руками, шумел:

- Здорово! Воодушевили людей! Нечего сказать!

Он заметил Лешку и не удивился, откуда тот мог взяться, не до того ему сейчас. Подозвал его пальцем.

- Леша! Слетай домой, живо! Предупреди там у меня: может, к ночи вернусь, может, нет. Как печь задуем. Пусть не тревожится.

- Схожу. Погодя немного. У меня дело тут,-сказал Лешка. Он хотел заглянуть в заводской порт.

- Ты только не забудь.

Игнат Трофимович и вообще-то не умел обижаться, зла не затаивал. А тяжелые впечатления дня и вовсе вытеснили у него из памяти недавнее столкновение с Лешкой. Он позабыл, что позавчера на "топталовке" между ними произошла перепалка. Он с доверием наклонился к Лешке, темные косоватые глаза запали на осунувшемся лице.

- Слыхал?

Лешка кивнул;

- Слыхал.

- Стала, - сокрушенно сказал Игнат Трофимович. - Режем прямо по живому месту.

Он замолчал, прислушиваясь к разговору рабочих. Один из них вызывался лезть на верхотуру, чтобы ускорить дело.

- Милый, - сказал прочувственно Игнат Трофимович, - сейчас время не военное - не допустят,

Он опять заспорил, и Лешка, удаляясь, слышал, как он ругал какого-то начальника из "Домноремонта", Лешка спустился в заводской порт незадолго до обеденного перерыва. Скоро "грязнуха" причалит сюда.

С моря дул ветер, дышалось легко. Лешка сел на лавочку у портовой конторы, в тени, отбрасываемой лихтером, пришвартовавшимся под разгрузку. Лихтер пришел, как и все остальные суда, выстроившиеся у причала, из Камыш-Буруна, доставил агломерат для доменных печей.

Камыш-Бурун. Может быть, для кого-то это название полно загадочной неизведанности, а Лешка сколько себя помнит, столько же и его. Однако, чтобы добраться туда, надо пройти двести двадцать километров. Это уже кое-что.

Он заметил вдалеке черную точку, привстал, следя за ней, - "грязнуха" ковырялась в километре отсюда. Но вскоре он потерял ее из виду. Может, "грязнуха" зашла за "Прибой", ждущий на рейде разрешения войти в порт и стать под краны.

- Эй, посторонись, пацан! - предупредил его пожилой помощник моториста: Лешка зашел в зону подъемного крана. - Глянь сюда! - Он мотнул через плечо Лешки большой брезентовой рукавицей.

Лешка обернулся и обомлел. Левее, на третьей домне, шел чугун. В такой близости Лешка никогда это не видел. Из кромешного дыма вырвалась огненная лава и била отвесно вниз, в огромный ковш, подставленный на платформе. Дым рассеивался, светлел, и было видно, как на литейном дворе по канаве движется река пламени, выбрасывая языки. Освещенные пламенем, мелькали горновые в суконных куртках и суконных шляпах с опущенными на глаза полями. Огненная река бурным водопадом срывалась вниз, бушевали искры, каждая величиной со звезду-просто дух захватывало.

Когда пуск чугуна закончился, часы у портовой конторы показывали двадцать минут первого. Лихтер отошел, и под разгрузку стало судно "Ява". "Грязнухи" не было. Либо пристала на обед на том конце канала в большом порту, либо застряла в море.

"Грязнуха" не дредноут, это точно. Но все-таки тоже шаланда. Когда Лешка вспоминал, как прошлым летом плыли на шаланде "Эрика" к Островам за ракушечником, ему казалось: и у него кое-что в жизни было.

Лабоданов играл в шашки с Длинным Славкой. Лешка поздоровался.

- Что так кисло? - не поднимая головы, сказал Лабоданов.

Он был без рубашки, в одних брюках.

- Там одна в отделе кадров мутит воду. "У нас передовое предприятие"... и прочие красоты.

- Стерва,-сказал Лабоданов.-Видал я ее в гробу в белых тапочках.

- Счас я буду плакать. - Славка откинулся на спинку стула и загоготал.

Лешка тоже засмеялся. Когда есть товарищи, понимающие тебя с полуслова, и ты сам мгновенно настраиваешься на их волну, все тусклое, гнетущее отступает, и вообще - море по колено.

- Говорил я тебе, что не возьмут? Нет, ты скажи - говорил? - спросил Лабоданов.

Лешка кивнул.

- И не возьмут! - сказал Лабоданов. - Тут, знаешь: не подмажешь - не поедешь. А много дать - ума не хватит, - Он пошевелил в горстку сложенными пальцами, - Да и не со всяким свяжутся.

- Это точно, - согласился Лешка.

- А то, может, нашелся на это место хмырь - папенькин сынок. Десятилетку заканчивает. Виды на институт имеет. Ты разбежался, а место для него придерживают. Немного поплавает взад-вперед на "грязнухе". А там сезон вышел-шаланду консервируют, хмырь сидит дома, учебники листает, А стаж, между прочим, идет.

- Точно! - сказал Лешка; он почувствовал себя совсем шатко.

Лабоданов посмотрел на доску - Славка проводил еще одну шашку в дамки-и сказал:

- Надо уметь примениться. При любых обстоятельствах.

И ущерба не нести.

Все это было туманно и недосягаемо для Лешки.