Александр Этерман - Марафон Страница 7

знает, плакать или смеяться, он сдох не совсем, но рывок у него не состоялся, пустая трата сил, но ему глупо досадовать, что подровнялись, да и фото,

он бы не выдержал, да

и так покойник,

а все-таки легче всех бежит Джимми, а,

Джиба не может, боится сейчас идти, из-за Джимми, или из-за меня,

зря, кстати, но он странный, боится - обманем. Но он напрасно,

по-моему, ждет, Джимми не пойдет вперед, и Шмидт с болгарином не могут уже, а остальные тем более, да еще и боятся,

но, может, он прав, и нельзя было рассчитывать, что будет так плотно и с такими безнадежными попытками уйти, вкус отбит,

Опять мелькнули, все вдоль дороги, неужели не успеют наснимать, как же его зовут, черт, дурацкое воспоминание, да и положение не лучше, но его снимают, потому что он ведет и, кажется, ему нравится.

Вот дикость, показали время, но этого же не может быть, идем так близко к прогнозам, как будто брехня, Сергеич наверняка волнуется, чтобы я не волновался, но на случайность не похоже, Только что будет, когда по личным планам у них надо будет начинать, все мечтают, как всегда, свои планы смять, чтобы другой начал и вынудил ускориться, мне легче,

если никто не пойдет вперед, я рвану на сороковом или на сорок первом, если любой из орлов уйдет после тридцать второго, я за ним

пойду,

А до - пойду с любой группой, а один нет, пусть сам, но ведь до

тридцать второго если уйдет

Джиба или болгарин,

собственно, или я, ведь заведомо неизвестно, а вообще я могу.

Опять зелено и они убрались.

Гонка на четырнадцать километров вроде этого, с маленькой форой у этих вот и с Джимми Спенсером сзади, или нас больше?

или, в общем, все равно.

Ни одной попытки нас достать, и, по-моему, остальные покатились,

но они, вроде, не так далеко, но это по той же причине, по которой я, скажем, иду в середине.

Влажно.

Но вначале было жарко, сейчас только что не очень холодно, стало чем дышать. Ощущение, что с каждым вдохом проваливаешься, как на качелях, болезненно и быстро.

В Киеве я хитро задумал и притворялся, что бегу тяжелее, чем на самом деле было, самое неумное,

и сорвал дыхание и сошел, и был наказан за то, что слишком,

но тут я не считаю себя самым сильным - тоже крайность, тоже дурь,

и Джимми, наверное, нарочно вынуждает меня вести, и бежать, как

он сам обычно бегает, не прорепетируешь все случаи в жизни,

разогретым штангой

мне надо было последние месяцы потренировать десятку с хода, и тогда я бы хоть толком знал, что к чему.

Признаю, забодай комар козу, ничего не угадаешь, и надоело ждать, сначала облегчение приходило рано, это приятно, но не очень, но лучше лишнего не ждать

рано, чем никогда

как теперь, и это не окупает, ладно, он научил меня терпеть и не такое

Чего же он ждет, дьявол, единственный африканец остался, кстати, у них очень слабый эфиоп, на этот раз, странно, кенийцы всегда здорово бегали пять и десять,

Все, и австриец пошел назад,

кто же теперь, Джиба, Джимми, я, болгарин, на М, он, между прочим, Шмидт, между прочим, передо мной высокий новозеландец, он бегал три тысячи с препятствиями, это только шесть

и двоих я не знаю, один бразилец, нет, один из Канады, если это лист, и по одному не поймешь,

только девять ничего себе. Все-таки двадцать девятый километр, и плотно, как будто пятый и все боятся.

Интересно, впереди что-нибудь заметное

или все.

Там парк в конце концов, мы не заметим, как попадем на стадион, но не там же все решится, кто выиграл

не там, я не помню, были ли они здесь, но по-моему, нет, ни Джимми, ни он.

В Киеве, точь в точь как в том стихе, притворялся,

а здесь притворяется Джимми,

интересно, с тем же успехом,

да и Джиба, остальные действительно не знают.

Так мало осталось, а, кажется, так, черт знает его.

Живо - спровоцировать Джибу на рывок, а если не получится?

Это бы все равно, но все равно рано, протянуть еще пять или даже шесть

ничего себе коврижки

Как красиво! Оно зашло за тучу

появилось,

и на закат не похоже, как будто горячий металл

вроде монеты положить в блюдце с водой,

как пар и желтые брызги и хлопья на облаках,

на облаках

Больно, черно немного глазами, очухался, как только прошло, но

они не заметили,

и ничего, только проклятое свойство - начал чувствовать все тело,

там пульс, там ребро выпирает, и все подряд, надо о нем забыть.

Этот длинный,

длиннее, чем я думал, пошел влево,

и странное зрелище - две колонны, маленькие, я третий,

а их пять, и он подтянулся к Джибе, и Шмидт ушел к ним.

Как две команды,

это тоже способ сбить темп,

но только ли, всего вдвое больше, и лидеров, и разрыва нет вообще,

и ошибешься - опять-таки отстанешь, наверное,

жестоко,

но зачем им это надо, до добра злость никого не доводила.

и забавно, кто остался с нами

этот болгарин, Джимми и Джиба, и они не хотят нервотрепки и ожидать, что они выкинут и кто кого пересидит

как в детской считалке, переглядит.

И он, кажется, когда догнал, захотел выскочить вперед, но передумал, стало страшно и даже пустил Джибу вперед.

И охотнее теперь бы с ними, но неудобно и жалко сил. Он не марафонец, видно, у него в крови нет

экономить силы, и он тоже не приучен, но нет ощущения, что он устал, бежит

как десятку, но вроде и она для него не очень мало, хорошо бежит.

У него все нормально, но растратил избыток, то, за счет чего

вдруг уходят, и вряд ли он сможет зацепиться,

тридцать, жуть, даже с хвостиком,

подождем еще, не поверю только, что так и прибежим, только ведь если так, я тихонько выиграю у них спринт, но Джимми это знает.

А новозеландец просто на это рассчитывает,

и хочет ли он золото

дурацкая привычка воображать всех на своем месте, но а что, собственно,

потому что вопросы типа, скажем, что бы делал кто-нибудь

ну, мой брат, сейчас, имеют смысл, хотя он и двух километров

никогда не пробежит, потому что "что делал"

не намекает даже на то, что приходится на самом деле делать,

что бы ты делал в невесомости

или на раскаленной сковородке

и вот запрет - никаких умных рассуждений, сидел и сиди,

но не ждать же своей минуты, добавить - и взбунтуюсь, но понятно,

что это мешает, бывает даже жалко, что утекает,

все-таки жизнь, и потому, что страшно, что конец близится, и все-таки красивейшая штука, пока нет невыносимых мук, надо получать удовольствие.

Но я переоценил, кажется, свою любовь, и оно могло бы идти чуть быстрее,

осталось больше одиннадцати, и минут сорок, наверное,

и чего же он хочет?

Что бы он делал сейчас, если бы бежал в одиночку?

Сейчас бы легкую разминку, за минуту можно много чего стряхнуть. Сонные деревянные круги, тихо, очень стало, но это не перед дождем, и поскрипываем

мы. И это видно,

От усталости появляется, приходит разнузданность. И

это, чтобы прийти первым,

когда полная защищенность так противна,

сколько нужно для удовлетворения, то есть кончаешь тридцать первый, мысль, если бы это тридцать второй хорошо, но не очень, с другой стороны сорок уже слишком, где бы оказаться

этого нельзя допустить,

и не будет, это все понимают, выиграет сильнейший

стыдно приходить на финиш с запасом сил, даже Джиба на некотором этапе делает все, что может, и не его вина

Легок на помине, но в общем-то

это я просмотрел, странно

перешел вперед, и даже болгарин ничего не сделал,

без возражений,

а у него прекрасные данные и чудесная фигура, никогда не видел его так близко, и это называется капельку быстрее,

он подумал, наверняка, что Джиба прибавит, а тот чуть-чуть, на отрыв не похоже, так раскачивают деревья, где перезрелые фрукты.

Джимми не понял, что я проморгал, и чуть не ткнулся мне в спину,

наверное, я проинтуичил,

он нагрузил, чуть больше, но ничего не изменилось, тридцать второй километр, болгарин точно так же за ним,

мы тоже,

и та колонна, Шмидт не понял, дернулся и сдуру сразу заторопился и заторомозил, как на разминке,

потерял рассудок, и все, Джиба, если этого хотел, добился одним движением, но не то слово, шатает,

бедняга, не очень его люблю, но не так,

и попытался встать, встал и опять

и руками в асфальт, бессильно,

жаль, оглянуться нельзя,

четыре на четыре, меньше одиннадцати километров, чего же он ждет,

они с Джимми как договорились, но я видел, как дико он на меня налетел, нет, еще неизвестно, кто кого стережет, но вот Джимми его... точно,

интересно, где сейчас отставшие, такая красивая трасса, их не видно совсем,

как групповой забег, а,

рядом прокатилась около дороги машина за Шмидтом,

лидер гонки, он был бы, ну не в пятерке, зачем это

сам.

Дурацкий вопрос.

Мы дохлее, чем раньше, Бикила за счет своей элегантной, как он, как его, говорил, техники был бы на полкилометра впереди, ну так он и был,