Юрий Буйда - Сумма одиночества Страница 7

Вот уже четыреста лет шекспироведы ломают головы над каждым словом памфлета Грина, уточняя оттенки смыслов, особенности исторического контекста, исследуя судьбу "На грош ума" и реакцию на памфлет. Однако сегодня очевидно, что произведение это обладает исключительно искусствоведческим значением, характеризуя нравы и отношения той бурной театральной эпохи. И уже давным-давно никому и в голову не приходит всерьез сравнивать несомненное дарование Грина с гением Шекспира: недемократичная история и еще менее демократичная культура расставили все по местам. Все проблемы снимает один факт: словарь "вороны-выскочки" составляет 15 тысяч только основных слов (без словообразований), тогда как словарь признанного кудесника языка Гюго - лишь 9 тысяч.

Однако на судьбу и образ Роберта Грина можно взглянуть и по-иному. Провинциал, оторвавшийся от родной почвы и получивший блестящее образование, он ведь не нашел своего места и в Лондоне. Словно какой-то бес гнал его по жизни, не давая ни минуты покоя. Страх одиночества побудил его к раскаянию в Норидже и женитьбе на Доротее, но не тот же ли страх заставил его забыть и раскаяние, и Доротею, чтобы умчаться в Лондон и броситься в прежнюю безумную жизнь, больше напоминающую самосожжение? Он словно боялся однажды проснуться и увидеть в зеркале себя - настоящего и поэтому глушил себя вином, случайными связями, дебошами и драками.

Проблема одиночества творцов Ренессанса очевидна, хотя, кажется, и не исследована. Измученный собою, Грин - безотчетно, разумеется,- немало сделал для того, чтобы остаться хотя бы в истории литературы. Биография его нам ведома - иногда до тошнотворных подробностей. В этом смысле он полная противоположность Шекспиру. Тысячи исследований так и не дали полной картины жизни автора "Гамлета". Он ускользает от нашего пристального взгляда, поражая при этом банальностью и приземленностью судьбы: женитьба, многодетное семейство, удачное вхождение в лондонский театральный бизнес, спокойный уход на покой - в Стратфорд, где он владел домами и давал деньги в рост... Этакий осторожный буржуа. Остальное домыслы. Он словно дал себе слово не растрачивать себя во "внешней жизни", целиком и полностью погрузившись в творчество. Стать никем и ничем, что, по мнению теологов, равнозначно тому, чтобы стать Богом, Творцом грандиозного мира. И в этом мире нашлось место несчастному Грину. Не заключено ли в этом непостижимое по жестокости милосердие истории?

Магелланова магия Бледное злато и тяжелый черный бархат, дюймовым обрезком которого можно убить зазевавшуюся мышь,- злато и бархат, дрожа и колеблясь, расходятся в стороны, и на сцену вступают мужчины со знаменами и барабанами, обтянутыми кожей крещеных ослов, трубачи с запрокинутыми, как у пьющих из горлышка, лицами, погромыхивающие черепашьими латами стражи с серебряными алебардами и громоздкими мушкетами, раздающиеся, чтобы дать дорогу великим полководцам в надушенных женских париках, верхом на черноатласных кобылах с сахарными зубами, вертким шелковоногим любовникам, умеющим своими игрушечными шпагами смертельно ужалить вражеское сердце,- дать дорогу прокаженным королям, ясноглазым юродивым и дамам, которым верхняя одежда служит нижним бельем,- все они располагаются на сцене почтительным кругом, в центре которого, положив шестипалую руку на эфес тяжелой шпаги и вздернув упрямый подбородок, обросший толстым маслянистым волосом,- капитан Фернан Магеллан, которому стальной позвоночник, выкованный лучшими толедскими мастерами, не позволяет принимать никакой иной позы, кроме надменно-величественной. Впрочем, ввиду его заслуг гордыня дозволена ему королевским указом, прощена постановлением Валенсийского собора и освящена смертью. Ему также предписано и после смерти отбрасывать тень - страшную тень.

До сих пор неизвестна точная дата рождения Фернана Магальянша: принято считать, что появился он на свет около 1480 года в португальской провинции Траз-уж-Монтиш. В 1505-1512 годах он совершил две дальние морские экспедиции, по возвращении из последней сочинил проект плавания западным путем к Молуккским островам ("Если долго идти на запад, обязательно придешь на восток"), который был отвергнут королем португальским и в 1517 году принят королем испанским.

Около двух лет длилась подготовка к плаванию. И все это время Магеллан жил одиноко и замкнуто, не вступая в близость ни с кем, кроме чистенькой платной девушки из таверны "Красный бык". Утверждают, что перед отплытием они обвенчались, достоверно же известно, что душной сентябрьской ночью тридцатидевятилетний Магеллан сказал возлюбленной, роскошно раскинувшей свои храмы и пажити на златотканом покрывале: "Ты родишь мне дочь - чистую и звонкую, круглую и спелую, как яйцо или яблоко, чтобы по возвращении я мог на ней жениться в память о тебе. Ибо ты меня не дождешься, даже если останешься жива: глупцы полагают, будто я собираюсь покорить пространство, тогда как в действительности путь мой проляжет в вечности".

Глубокой ночью перед выходом в море капитан Магеллан тайком поднялся на борт флагманского корабля, держа в левой руке заговоренный гвоздь, закаленный в сперме висельника, и вколотил его в стойку штурвала двенадцатью ударами, после чего, зажмурившись и сотворив заклинание, вслепую нанес последний и главный - тринадцатый - удар.

В полдень 20 сентября 1519 года из испанской гавани Санлукар-де-Баррамеда вышли пять судов под командованием Фернана Магеллана. Когда умолкло эхо пушечного салюта, на белых парусах эскадры это видели все, кто толпился на берегу,- вспыхнули алые кресты, что смутило людей: одни посчитали этот знак хорошим предзнаменованием, другие же не могли скрыть недобрых предчувствий.

Известная ведьма - рыночная торговка,- прежде чем перекреститься, опустила правую руку в чашу с лимонным соком, чтобы уничтожить запах рыбы и не смущать им Господа...

Переваливаясь с боку на бок, хрупкие корабли с трудом вскарабкивались на океанские холмы, чтобы со скрипом, хрустом и скрежетом, словно от боли вопя всем составом короба своего, сорваться вниз, в дымную бездну - и снова вознестись к бурному небу, трепеща грубыми парусами и пугая неосторожных атлантических русалок, которые еще не знали стыда и смущали матросов своими ледяными солеными грудями, крепкими, как панцири гигантских черепах...

Судовые журналы донесли до нас сведения об островах, открытых Магелланом задолго до Рабле и Дефо, Свифта и Голдинга, а также о странах, где все женщины - люди. На одном из островов некий англичанин и мизантроп Гулливер посоветовал разумным лошадям - гуингмам - оскопить грязных йеху, дабы прекратить существование мерзких человекоподобных скотов. Но, когда гуингмы, вознесшиеся разумом до эмпиреев Освенцима, вознамерились последовать этому совету, капитан Магеллан встал на сторону йеху, ибо, как записал он в судовом журнале, "если и выбирать между скотами теми и этими, я бы предпочел этих, пусть даже они исказили и унизили образ Божий,- искра Его в них осталась, и она важнее всех доводов разума".

В январе 1520 года экспедиция достигла устья Ла-Платы. Не отыскав прохода к западу, в феврале флотилия двинулась на юг и прошла две тысячи километров, открыв по пути большие заливы Сан-Матиас и Сан-Хорхе. Плавание измотало моряков, уставших от гнилой солонины, чар святого Эльма, то и дело глумливо зажигавшего свои кошмарные огни на верхушках корабельных мачт, и неукротимой суровости Магеллана. Когда раздраженные матросы затеяли драку на ножах, капитан разрешил биться до конца, но при условии победитель будет повешен:

"Что же это за победа, если ради нее не жертвуют жизнью?"

В экипажах усиливалось брожение, усугублявшееся вещими сновидениями и грязными слухами. Утверждали, будто по ночам, когда капитан спал, рост его увеличивался до пятнадцати футов,- в глазах команды это было неопровержимым свидетельством того, что Магеллан является чародеем. Бурей негодования встретили моряки известие о том, что в своей каюте Магеллан прячет женщину. Чтобы предотвратить мятеж, капитан открывает свою тайну: в его каюте и впрямь живет женщина - выпеченная из нежнейшего китайского фарфора, умеющая двигаться и ласкать прекрасная Хлоя, возлюбленная, оживающая после того, как душа ее наполняется горячей водой с добавлением душистой мальвазии. Он вынужден отдать женщину-игрушку матросам, а когда наконец она возвращается в его каюту, Магеллан смиренно, со слезами и на коленях, умоляет о прощении.

Утром он обнаружил в углу каюты груду фарфоровых осколков и угрюмо пробормотал: "Мое сердце - тухлое яйцо, из которого уже не вылупится ничего, кроме смерти..."

Но и эта жертва не спасла от беды. В марте 1520 года на стоянке в бухте Сан-Хулиан экипажи трех кораблей (на которых враз почернели паруса) поднимают мятеж, требуя возвращения в Испанию. После уединенной молитвы Магеллан призывает верного ему, но совершенно не владеющего латынью Гонсало Гомеса де Эспиносу и произносит фразу: "Occidendos esse" - "Должны быть убиты". До сих пор остается загадкой, почему Магеллан, вообще-то не отличавшийся щепетильностью, не отважился доверить приказ испанскому языку и как Эспиноса понял, что от него требуется. Наверное, разгадка заключается в том, что у любви и смерти свой язык, который превыше речи. Прибыв для переговоров на судно инсургентов и улучив момент, Эспиноса решает дело одним ударом кинжала, перерезав горло главарю мятежников.