Рустам Ибрагимбеков - Храм воздуха Страница 7

- Это я - Юсиф.

- Вижу, - Виктор улыбнулся. - Который час?

- Рано ещё. Ты извини... У меня к тебе дело. У тебя оружие есть?

- Огнестрельное?

- Да.

- Кортик есть офицерский... Трофейный. Что-то серьезное? - спросил Виктор.

Юсиф кивнул.

- У Джавада спроси.

- У него я не хотел просить, - сказал Юсиф.

- Хочешь, я возьму?

- Лучше купить где-нибудь... Ну ладно, Витя, спи.

- Вечером что делаешь?

- Увидимся. - Юсиф, не заходя домой, вышел на улицу...

А ночью он стоял с моим отцом в тамбуре кисловодского поезда, и они беседовали о муже Гюли.

- Он неплохой парень, - сказал отец и отпил пива из бутылки. - На курс выше меня учится, на промысловом.

- Неплохие парни на фронте воевали.

- Извини, - чуть обиделся отец. - А что делать тем, кому бронь дали? Ты думаешь, мы не просились? Но фронту нефть тоже нужна была...

- Я не о тебе, - Юсиф отпил пива из своей бутылки и посмотрел в окно: поезд пронесся мимо какой-то плохо освещенной станции. - Её заставили. Я точно знаю. Родители.

- Не знаю, - не стал спорить отец, - может быть.

- А что в этом Кисловодске хорошего? Почему туда все ездят?

- Воздух, наверное.

- Дом надо недалеко от этого "Храма воздуха" купить.

- Откуда у тебя деньги все-таки?

- Лучше тебе не знать... А тебе деньги нужны?

- А кому они не нужны?

- Сколько тебе хотелось бы иметь?

- Ты серьезно?

- Вполне.

- От рубля до ста тысяч.

- А зачем тебе сто тысяч?

- Драповое пальто стоит шесть тысяч. Костюм столько же... О Назе не говорю. И вообще... хоть год пожили бы нормально...

- Будут тебе сто тысяч.

- Мотоцикл можно купить, - мечтательно сказал отец. - "Харлей" предлагали недавно.

- Будет тебе "Харлей", - сказал Юсиф.

Отец рассмеялся:

- Ладно, пошли спать.

Они направились к своим местам; вагон был плацкартный, все уже спали.

Прямо на вокзальной площади прибывающих в город ждала небольшая толпа, в основном пожилые женщины, с предложениями снять комнату или койку. Отец мой выбрал солидного на вид дядьку в соломенной шляпе и вышитой косоворотке.

- Нужен дом, - сказал он как можно внушительней, отведя его в сторонку.

- У меня комната, - ответил мужчина, - с окном в сад, три койки.

- Мы не снять хотим, - вмешался в разговор Юсиф, - а купить. Небольшой дом один-два этажа.

- Вы к Нарзанной галерее сходите. Там у фотографа спросите. Эдик его зовут. У него что-то есть, кажется. А здесь вам никто не продаст. - Мужчина отошел от них.

Фотограф у Нарзанной галереи оказался невысоким шустрым парнем с аккуратным пробором густо набриолиненных волос. (Этот сильно поредевший пробор сохранился до 1976 года, когда и мне довелось познакомиться с Эдиком).

- Есть хороший дом, - сказал он уверенно, - но дорого.

- Сколько? - спросил Юсиф.

- Двести тысяч.

- От "Храма воздуха" далеко?

- И не далеко, и не близко. Как раз то, что нужно.

- Посмотреть можно? - спросил мой отец.

- Приходите в шесть часов... Следующий.

Полная женщина в роскошном шелковом платье, вышитом огнедышащими драконами, прошла к заднику, на котором девушка с тонкой талией и двумя длинными косами наливала из кувшина воду джигиту в черкеске. Вместо лиц и у девушки и у джигита на заднике были круглые прорези, в которых появились физиономии женщины в шелковом платье и её спутника с огромными натуральными усами.

Дом Юсифу понравился. Аккуратно побеленный, он был как бы прислонен к поросшей кустарником горке. Из окон открывался вид на город.

- А где "Храм воздуха"? - спросил Юсиф.

- Во-он там, - ткнул пальцем в воздух фотограф.

Женщина, хозяйка дома, почему-то молчала, пока фотограф показывал им дом.

- Кое-что из мебели можем вам оставить, - сказал фотограф, - все равно вам покупать. Или с собой привезете?

- Стол, стулья и кровать... да и шкаф, если вам не нужны... я бы купил.

- Нужны. Почему не нужны? - за хозяйку сказал фотограф. - Но вам ещё нужнее. Поэтому были наши - стали ваши. Значит, стол, пять стульев, шкаф бельевой, кровать... А буфет не нужен? Дубовый, резной...

- Можно и буфет.

- Бери уж, сынок, и диван, - заговорила наконец и хозяйка, - чтобы мне уж в другой город не везти.

- С диваном ещё десять тысяч придется добавить, - подвел итог фотограф.

- Спасибо, - сказала хозяйка.

- Переезжаете? - спросил её мой отец.

- К сыну еду.

- А он вам кто? - отец показал на фотографа.

- Какое тебе дело, слушай?! - возмутился фотограф. - Делай хорошее после этого. Что значит - мусульмане; все им надо знать!.. я же у вас не спрашиваю, где вы столько денег взяли? Кого убили? Кого ограбили? Даже паспорта ваши не спросил.

- Ладно, не злись, - примиряюще положил руку на плечо фотографа Юсиф. Паспорта у нас в порядке. Мы сразу поселимся, а потом все оформим, как положено.

- Когда собираетесь въехать? - спросил фотограф.

- Через два дня.

- Задаток нужен.

- Обязательно?

- Так полагается.

- Я с собой не взял, - Юсиф смутился, - могу паспорт оставить.

- Ну что с вами поделаешь? - сказал фотограф. - Земляки все-таки... но чтобы без обмана.

- Послезавтра днем я привезу деньги, - сказал Юсиф. В ту же ночь они уехали из Кисловодска.

На следующий день дядя Джавад привел Юсифа к однорукому человеку в военной форме с майорскими погонами, который жил во дворе почты. Они спустились в подвал, однорукий ловко открыл замок и включил свет. Подвал был сухой с довольно высоким потолком и окном, в котором то и дело мелькали ноги уличных прохожих.

Однорукий выдвинул ящик комода, стоявшего в углу, рядом с кроватью. В ящике лежало два пистолета и маленький револьвер с коротким стволом и вертящимся барабаном.

- Бульдог, - сказал однорукий майор, ткнув пальцем в короткоствольный револьвер. - Как говорила моя мама, дешево и сердито. Патронов маловато, правда.

- Сколько штук? - спросил дядя Джавад.

- Если стрелять метко, то хватит... штук десять.

- Достаточно? - спросил дядя Джавад у Юсифа.

- Да, - Юсиф взял в руки "парабеллум". - А этот сколько стоит?

- Три тысячи - красивая вещь.

Ручка пистолета была отделана перламутром и очень удобно лежала в ладони.

- Деньги вперед или можно завтра? - спросил Юсиф.

- Если завтра, то - пять, - ответил майор.

- Хорошо.

Майор приложил к пистолету две обоймы, завернул все в тряпочку, потом в газету и вручил Юсифу.

- Что-нибудь ещё надо? - спросил дядя Джавад, когда они поднялись по лестнице, оставив майора в подвале.

- Ещё нужны часы.

- Тогда ты иди. У меня с ним ещё дело небольшое. А часы я занесу попозже. Карманные или на руку?

- Ручные. Деньги будут у Вити, - сказал Юсиф на прощанье. - Возьмешь, сколько надо.

Расставшись с дядей во дворе почты, Юсиф вышел на улицу.

Дверь нашей комнаты была заперта - отец ушел на работу, мама - на репетицию, а меня отвели в детский сад, - но Юсиф знал, где лежит ключ.

Он позвонил Сеид-рзе; в приоткрытую дверь было видно, как на общей кухне Балададаш уничтожает огромную гору вареной вермишели прямо из кастрюли.

- Слушаю. Кто это? - спросил Сеид-рза довольно раздраженно.

- Это я, Юсиф.

- Юсиф? Какой Юсиф?

- Сын Самеда.

- А... это ты, сынок, - Сеид-рза явно был удивлен звонком Юсифа. Что-нибудь случилось?

- Да, - сказал Юсиф. - Где я могу с вами поговорить?

- А что такое?

- Я все скажу.

- Ну приезжай сюда.

- Во сколько?

- Часов в шесть. К концу работы.

- Хорошо, - Юсиф повесил трубку и поблагодарил соседку.

Гюля пришла ровно в двенадцать, как ей и было сказано мамой. Вид у неё был очень деловой, через плечо перекинута новая сумка, она постукивала пальцами по тугой коже, давая понять, что торопится.

- Я купил дом, - сказал Юсиф. - В Кисловодске.

Это сообщение оставило Гюлю совершенно равнодушной: так во всяком случае показалось Юсифу.

- Сегодня уезжаем, - продолжал он. - Ты слышишь меня? Поезд в десять вечера. Вагон шестой. Я буду ждать тебя без пятнадцати десять прямо у вагона. На всякий случай уйди из дома пораньше. И ни с кем не прощайся. Потом напишешь им письмо. Никаких вещей с собой не бери. Я все тебе там куплю.

- Откуда у тебя деньги?

- Какая разница?..

И тут с Гюли слетела маска спокойствия; голос сорвался на крик:

- Большая! Ты что, думаешь я брошу семью, родителей и поеду с тобой куда глаза глядят?! Ну что ты на меня так смотришь? Ты понимаешь, что от меня требуешь? Я тебе не из тех, с кем ты фотографировался в Польше! Взяла да уехала, как какая-то... Нечего на меня смотреть. Что хочешь делай, кого хочешь убивай, но я никуда с тобой не поеду!

Юсиф встал, молча обошел её и вышел из комнаты. Через несколько минут Гюля, успокоившись, заперла дверь, спрятала ключ в ящик кухонного стола и пошла к себе домой...

Странную особенность сердца моего сына - оно вдруг начало увеличиваться в объеме - врачи объясняли внезапным снижением эластичности сердечной мышцы. В кардиоцентре на Рублевском шоссе ему регулярно разжижали кровь гепарином, чтобы предотвратить тромбообразование, но давали понять, что мой двадцативосьмилетний, абсолютно здоровый на вид сын обречен. Один из учеников и последователей знаменитого Бураковского, с которым меня свели друзья, не очень уверенно рекомендовал в качестве единственно возможного способа спасения - пересадку сердца. Но в России эти операции многие годы были запрещены; проводились сравнительно недавно и не всегда успешно. А на операцию за границей нужны были огромные деньги; сумма, которую он назвал, ни я, ни кто-либо другой в нашей семье не мог бы заработать в течение всей жизни.