Карусель сансары - Юрий Мори Страница 7

Через полчаса, отмытый до блеска и скрипа и переодетый в такую же, как у командира форму, Мякиш уже шёл за ним следом на второй этаж. Неразношенные ботинки скрипели и немного натирали пятки, зато не скользили на мраморе пола. Если это вообще был камень, в чём уверенности не было: ни стыков, ни отличия в фактуре. Может, пластик такой модный.

Уверенности на самом деле не было ни в чём. Мякиш мучительно размышлял на ходу, копался в себе. Вот странно: он же понимает, что жил, взрослел, работал, даже женат был… Кажется. Но всё это словно в пелене, словно и не с ним случилось. Просто воспоминания, но оторванные от реальности – так бывает с понравившейся книгой или фильмом. Да просто с чьим-то ярким рассказом, который вдруг становится частью твоей собственной судьбы.

– Нам направо, – сказал наверху лестницы Филат, показывая на один из уходящих в стороны коридоров.

– А выше другие отряды живут, да? – совершенно по-детски поинтересовался Мякиш. Вот это его тоже сбивало с толку: мало того, что он стал лучше видеть и энергичнее двигаться, все его реакции были именно что подростковыми. Робость рука об руку с неожиданным нахальством, неуверенность в себе и других, постоянное ожидание. Чего? Да Бог знает.

Чего-нибудь.

Всё, как и было в его, Антона, детстве. Всё, с чем он боролся потом долгие годы и считал побеждённым, вдруг вернулось как ни в чём ни бывало, накрыв его с головой. Похожей на оную у молодого Наполеона.

– Ну да. Каждый этаж для своего отряда, кроме первого, конечно. Шестой. Тридцатый. Семнадцатый. Второй.

– Странная какая-то разбивка. А чего не подряд?

Филат пожал плечами.

– Не мы придумали, не нам и менять. Здесь странного всякого завались, над всем думать – голова лопнет. Пошли в спальню, представлю отряду, да и в столовую. Времени мало.

Коридор перед ними плавно уходил в сторону. Мякиш внезапно понял, что полукруг здания снаружи ему не померещился, весь интернат был именно таким, растянутым на огромное пространство бубликом; внутренние помещения полностью повторяли внешний вид.

– А во дворе есть что-нибудь?

– Обязательно. Спортивная площадка там есть. Полоса препятствий. Сараи с инструментами. Даже сад небольшой имеет место, уже возле стены со Вторыми Воротами.

Последние слова Филат так выделил, что заглавные буквы напрашивались сами собой.

– Вторыми воротами? – эхом повторил Мякиш.

– Тебе пока рано, само дело дойдёт. Не лезь туда, особенно ночью. На ночь во двор собачек выпускают, а возвращаться долго, муторно и больно иногда.

Ничего не понятно.

– Откуда возвращаться? Со двора?

– Да нет же! С Хариным.

Филат остановился возле двери с надписью «спальня. отряд 6», глянул на спутника и решительно нажал на дверную ручку.

– Если часто возвращаться – можно застрять здесь. А застрявших не любят. Пошли!

Мякиш шагнул в дверной проём, заранее чуть виновато улыбаясь – в его детстве он так и чувствовал себя при встрече сразу со многими незнакомыми. Потому и лагеря не любил.

Филат остался в дверях подобно некоему часовому.

– А-а-а! Новенький, пацаны, новенький! – неприятным визгливым голосом заорал кто-то, и в лицо Антона, стирая улыбку, прилетела увесистая подушка. Комковатая, в застиранной посеревшей наволочке, с пятном расплывшегося чернильного штампа. Это всё он рассмотрел мгновение спустя, подбирая снаряд с пола.

– Дай-ка я ему втащу с правой! – почти басом гавкнул другой голос.

Со всех сторон налетели, загомонили, награждая несильными, но обидными тычками. В спальне, насколько мог видеть Мякиш, было человек пятнадцать, но благодаря их совершенно безумной активности казалось, что все полсотни. В атаке не принимали участия всего два человека, так и оставшиеся сидеть на кроватях.

Он посмотрел на одного, уворачиваясь от всё новых подушек, на второго. В их глазах было молчаливое сочувствие – но и только. Ни один не сказал ни слова. Зато остальная серая свора орала, визжала, норовила больнее ударить и задеть Мякиша.

Антон заплакал. От обиды, от непонимания, от всего странного, что случилось с ним этим бесконечным уже утром. А ведь впереди дни, недели, возможно, годы с этими гадами. Слёзы стекали по щекам, пощипывая глаза.

Он обернулся к равнодушно смотрящему на шабаш Филату, вытер лицо подушкой и сказал:

– Ты же командир, вроде? Почему так? Скажи им…

В этот момент Мякиша больно ударили рукой по затылку, отчего он едва не упал на Филата. Кто-то визгливо заорал:

– Плакса! Плакса и стукач! К чмошникам его!

Командир пожал плечами:

– Сам, парень, всё сам. Устанавливай свой авторитет в коллективе, дерись. Твоё дело, не я же за тебя буду биться.

Это прозвучало настолько холодно, что Мякиш разрыдался в голос, плюнув уже на сдержанность и последствия.

– Плакса и стукач! – скандировала уже вся толпа. Потом раздался одинокий выкрик. – Судак, скажи!

Филат шагнул вперёд, отодвинул с пути плачущего новичка, который так и стоял – нелепо уткнувшись в подушку, словно обнимал потерянного и вновь найденного друга.

– Кстати, верно. Судак, что скажешь?

Раздался совершенно спокойный властный голос, которого в предыдущем хоре Мякиш не слышал. Говорящий немного тянул гласные, отчего речь его казалась неторопливой и вальяжной.

– А чего ж, командир. К чмошникам его, между Принцем и Ссыкуном для стукача место найдётся.

– Ага! – выдохнула свора.

Филат выдернул из рук Антона подушку, не глядя запустил её куда-то в сторону и подтолкнул к тем двоим, что не принимали участия в сваре:

– Сопли подотри. Будешь спать там. Через полчаса завтрак, никому не опаздывать. И… Судак, до ночи – не надо, понял?

После этой, совершенно непонятной для Мякиша фразы, командир развернулся и ушёл. Кажется, он даже насвистывал что-то, но это могло показаться из-за скрипа обуви. Антон, опустив голову, добрёл до указанной ему кровати – вот теперь да, теперь похоже на его представление: железная, с нелепыми набалдашниками, накрытая вытертым добела когда-то шерстяным одеялом с подушкой треуголкой, будто в насмешку.

Плюхнулся на неё и едва не разбил голову о стену позади – продавленная панцирная сетка провисла почти до пола, потом отбросила его худое тело. Кто-то из своры гадко рассмеялся, но остальные уже не обращали на нового парию внимания.

– Алексей, – сказал один из… как их там называли, «чмошников»? – Эти вот Принцем кличут. Зови как хочешь.

– Антон. Антон Мякиш, – торопливо ответил он. Не время для надуманной гордости, сам вот оказался у параши, так хоть с такими же общаться надо. – Привет, Алексей!

Он проглотил слёзный ком и осмотрелся. Да, спальня в лучших традициях лагерей: железные кровати рядами, кое-где обшарпанные тумбочки –