Золотой воскресник - Марина Львовна Москвина Страница 7

* * *

Резо придумал названия для двух городов-побратимов: Жуликоболь и Прохиндееболь.

* * *

Моя тетя Инна работала в спецателье ГУМа, и там у них заказал пошить пальто маг и провидец Вольф Мессинг. Однажды в ателье пропала курточка с манекена. И тетя Инна спросила у Вольфа Григорьевича – кто это сделал? Мессинг, безошибочно предсказавший начало и конец Гражданской войны, победу Советского Союза в Отечественной, день смерти Сталина, дату смерти своей жены, день и час своего собственного ухода, будущую войну в Афганистане и распад СССР, не раздумывая ответил: “Закройщик Яша”. И тот мгновенно признался. Благодарные сотрудники ателье подарили Мессингу модную нейлоновую кофту.

Дочь Инны Алла ни сном ни духом не знала про этот случай, однако давнишняя сотрудница Инны подтвердила: да, так оно и было. И рассказала, как они с Инной потом ходили к Мессингу с какой-то просьбой. Не успели войти, Вольф Григорьевич с порога посочувствовал, что им пришлось полчаса ждать автобуса и напрасно они так надолго застряли в булочной, всё сомневались, какой торт выбрать – подешевле-попроще или подороже-повкуснее.

* * *

– Вот мы с тобой сходим к Инне, а потом к Юре, – уговаривала меня Алла. – Я должна тебе все показать – где кто, чтобы ты знала. Потом – это и в твоих интересах, – она добавила, – потому что у Юры там есть место, которое я могу тебе подарить. А что? Кладбище – в черте города. Это будет хороший подарок тебе… на день рождения.

* * *

Алла познакомила меня с могильщиком Николаем:

– А это моя сестра – писательница, – сказала она. – Может, читали ее что-нибудь?

– Я только памятники читаю, – уклончиво ответил Николай.

* * *

Мы с Лёней разговорились про Гитлера.

– Он был просто неудачный художник, – говорю я.

– Да еще его в Академию не приняли! – махнул рукой Лёня.

– Вот лучше бы его приняли!

– Мало ли, куда нас не принимают? – вдруг вскипел Тишков. – Что ж мы теперь должны весь мир уничтожить? И евреев в первую очередь???

* * *

Цирковой силач Валентин Дикуль жаловался мне на трудности, с которыми сталкиваешься, когда поднимаешь лошадь:

– Ведь не всякая лошадь хочет, чтобы ее носили…

* * *

На Новый год я торжественно преподнесла Ольге Мяэотс, литературоведу и переводчику, заведующей детским залом Библиотеки иностранной литературы, шоколадное сердце. А это сердце – ну ёлки-палки! – Ольга мне два года назад привезла в подарок из Швеции…

* * *

Объявление в газете “Из рук в руки”:

“Воскрешаю ушедших”.

И телефон.

* * *

Молодой Иртеньев попросил молодого Тишкова проиллюстрировать его книгу.

Лёня сказал:

– Я сейчас очень занят. Могу тебе порекомендовать моего ученика.

– Пусть твой ученик рисует моего ученика, – гордо ответил Игорь.

* * *

Зав. отделом прозы журнала “Дружба народов” Леонид Бахнов попросил означить жанр моего произведения. А то у них в юбилейном номере – рассказ на рассказе, рассказом погоняет.

Мы давай перебирать жанры, запустили лапу в музыкальную палитру: блюз не блюз, свинг не подойдет, спиричуэл – хотя и духовная песнь, но там формат предполагает вопрос – ответ. Рага – непонятно, Песнь Поклонения – пафосно, сутра – была у меня уже. Взгляд мой падает на пластинку Fado. Уличная испанская песня, страстная, пронзительная, слегка наивная.

“Фадо” – лучше не придумаешь.

– Ну что – по рукам? – радостно кричу.

– По рукам! – отвечает Бахнов.

– Или “Канте Хондо”! “Канте” – “глубокая”, “Хондо” – “песня”…

– Да, – говорит, – лучше “Канте Хондо”…

– Значит – по рукам?! – кричу.

– По рукам!

В результате он все забыл и вообще ничего не подписал.

– Надо было “рапсодия” назвать, – говорит, – я бы тогда запомнил.

* * *

В средствах массовой информации проскочило сообщение, что прямо на нас летит обломок русской космической станции и ученым не удается высчитать траекторию его падения.

– Надо эвакуироваться, – серьезно сказал наш сосед, художник Армен Игитханян.

– Лучше не суетись, – ответил ему Тишков, – а то куда ты эвакуируешься, туда он и упадет.

* * *

Друг нашего Серёжи дал сто долларов учительнице, чтобы та ему поставила приличную оценку в четверти по русскому языку. Отец узнал и, возмущенный, велел забрать у нее деньги обратно.

Рубен пошел забирать, а она:

– Ой, что-то у меня сейчас нету…

* * *

Учитель по труду никак не мог запомнить фамилию Игитханян. И звал Рубена Инвентарян.

– И-гит-ханян, – говорил Рубен. – Я армянин.

– Бывает, – миролюбиво отвечал трудовик.

* * *

Мое первое писательское выступление должно было произойти в Доме актера. Но дебютантов представляли мэтры. А у меня мэтра не было.

– Хочешь, тебя представит Юрий Коваль? – спросили меня организаторы вечера. – Его попросит Таня Бек.

Таня попросила.

Я приехала к Ковалю – и давай с выражением читать свою сказку про крокодила, как тот высидел птенца, много пережил бед и невзгод, в результате они оба снялись с насиженных мест и улетели к чертовой матери.

– Вылитый “Гадкий утенок”, – недовольно проговорил Коваль, раскуривая трубку. – И вообще, хватит уже запускать всех летать! Кстати, почему вы гундосите, когда читаете?

– Ладно, – сказала я, поднимаясь. – Не надо меня представлять.

– Да кто вы такая, чтобы указывать – что мне надо, а что не надо?

– Я? Кормящая мать.

– Какой ужас! Теперь я вижу, какую мне уготовили роль. Выхожу на сцену – большой зал Дома актера – и говорю: “Граждане! Это кормящая мать”. И тут уже муж идет с ребенком из-за кулис. Потому что – пора.

– Не надо мне от вас ничего, – говорю, надевая пальто. – А моего мужа с ребенком не троньте.

– Стойте, – сказал Коваль. – Я вас представлю.

– Зачем?

– А вдруг у вас молоко пропадет?

* * *

Прошло два года – встречаемся в Питере на фестивале анимационного кино.

– Видел отличный мультфильм! – говорит Юрий Коваль. – Там, понимаешь, один крокодил высидел яйцо – а у него вылупился птенец…

Я пристально смотрю на него. Он замолкает.

– Это не твой ли крокодил?

– Мой.

Пауза.

– …Что значит волшебная сила кинематографа! – восклицает Коваль.

* * *

Поэт Елена Муравина познакомила меня с Александром Моисеевичем Володиным, любимейшим драматургом, сценаристом, режиссером, поэтом, автором легендарных “Пяти вечеров” и “Осеннего марафона”.

Володин пожал мне руку и ласково так посмотрел – как будто благословил.

* * *

Премьера в “Современнике” “С любимыми не расставайтесь” по пьесе Володина. Актриса Елена Козелькова стоит за кулисами с Александром Моисеевичем – готовится к выходу на сцену.

– Как же страшно, – сказала Лена.

– А на войне как страшно было… – он ей ответил.

*