Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты Страница 70

Enfin le comte В. n’est plus. Il est mort comme je voudrais mourir. La princesse Annette m’a été d’un grand secour. J’ai mis les scellés sur tout et compte quitter Moscou le 7.[1318]

Le jeune homme a été très bien. C’est lui qui a été nommé héritier d’après le testament.[1319] Le petit Pierre est devenu le plus riche homme de la Russie>.[1320]

* № 14 (рук. № 52. T. I, ч. I, гл. XIX—XXI).

[1321]Князь Василий отворил дверь в комнату княжны; в комнате было тепло, полутемно, только две лампадки горели перед образами, и пахло хорошо куреньем и цветами. Вся комната была уставлена мелкой мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков, из-за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Было очень тепло в комнатке. Собачка залаяла[1322] на вольтеровском кресле, на котором князь Василий разглядел и княжну, дремавшую и зашевелившуюся при его входе.

— Кто еще?[1323] проговорила она. — Ах это вы, mon cousin, — она встала и оправила волоса, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком. — Случилось что нибудь? — спросила она медленно.

— Ничего, я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, — монотонно проговорил князь, садясь на кресло, с которого она встала. — Как ты нагрела однако, — сказал он. — Ну садись сюда.

— Ах, как вы меня испугали, mon cousin, Аннушка, дай свечку, — сказала княжна не улыбаясь, а с своим неизменным спокойным и строгим, каменным приличием села против князя, готовясь слушать. — Я хотела уснуть часик.

<Граф Безухов не оставлял законных детей. Наследниками его с равными правами были три княжны по своей матери, жена князя Василия и какие то неизвестные всем Мамонтовы. В случае смерти без завещания, все сорок тысяч душ и миллионы денег делились на эти три ровные части. Дела князя Василия были так расстроены, что наследство это делало его не только богатым человеком, но спасало его от долговых затруднений, из которых он не знал, как выпутаться. Граф Безухов не любил говорить и думать о том, что будет после его смерти. Из своих наследников он переносил только трех княжон, к которым он привык и которых он любил, как говорили злые языки, за хорошенькие лица двух младших. Завещания он никогда не писал, но летом 1805 года, в то время, как возвратился Pierre из за границы и как в Москве все говорили о любовной истории одной из меньших княжон с молодым человеком, за которого она хотела выйти замуж, граф прогневался на всех княжон вместе, две недели не пускал их себе на глаза и написал завещание в пользу Pierr’a и письмо к государю, в котором он просил усыновить его и которое уже после смерти должно было быть передано. Это завещание лишало законных, наследников всего. Князь Василий слышал про него еще в Петербурге, и со времени своего приезда в Москву окольными разговорами старался наводить княжон, бывших при графе, на вопрос об этом завещании, но не мог ничего узнать от непроницаемой старшей княжны, и теперь, особенно после приезда главнокомандующего к графу и его тайного разговора с ним, князь пришел к княжне с целью прямо узнать от нее, существует ли это завещание и где оно.

30.

[1324]Pierre в это время находился еще в самом веселом расположении духа, стоя в кружке молодежи против Наташи и показывая ей, как его учитель танцев показывал ему le grand pas de Zéphyr, и всякой раз, как он делал это па, добродушно стараясь сделать его посмешнее и мешковатее. Наташа[1325] смеялась, не спуская с него глаз. Pierre, выказывая свои порченые зубы, смеялся еще радостнее ее.

— Какой вы смешной! Ах, какой! — говорила Наташа, снизу глядя на него так беззастенчиво удивленно и радостно, как[1326] смотрят на за деньги показываемых великанов или карликов.[1327] Pierre сбирался еще раз, еще смешнее козелкнуть, чтоб послушать и посмотреть еще, как она смеется, как[1328] он и Наташа, и Борис, Соня, и Nicolas обратились к лакею Ростовых и Анне Михайловне, которые оба с значительными лицами через залу шли прямо[1329] к ним.

— Partons, mon ami,[1330] — сказала Анна Михайловна, вздыхая и закрывая глаза должно быть для того, чтобы не видеть всё еще неприлично веселящееся лицо Пьера, — on me fait quérir (она любила вставить неупотребительное словцо) — le comte va très mal![1331] Лакей подал Pierr’y записочку от княжон — «Grand papa a demandé après vous! vous auriez pu ne pas vous absenter»,[1332] писала старшая княжна.[1333]

Наташа до передней провожала Пьера, не спуская с него любопытных и ласковых глаз,[1334] как будто она еще[1335] чего то ждала от него. Она не видывала еще таких людей, как этот толстый, простодушный и веселый Пьер.[1336]

Pierre, с детским, глупым весельем в глазах, молча раскланялся с графиней, всё чувствуя[1337] глаза маленькой черненькой, полные ожидания смешного, устремленными на себя. Граф Ростов, прощаясь с Pierr’ом, пригнул его к себе и поцеловал в голову.

— Покорно благодарю, — сказал Pierre. Наташа засмеялась. Граф тоже засмеялся.

— Славный малый! я его полюбил, — сказал он прямо в лицо Пьеру.

В карете Анна Михайловна вздыхала[1338] и французскими речами старалась приготовливать Пьера. Ему же хотелось смеяться, вспоминая смех Наташи, и он молчал.[1339]

В это время карета графа Безухова с Ріеrr'ом и Анной Михайловной подъезжала к дому графа Безухова.

[Далее со слов: Когда колеса кареты... кончая: это было необходимо нужно. — близко к печатному тексту. T. I, ч. I, гл. XXII.]

На половине лестницы чуть не сбили их с ног мужик, кучер и лакей, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу с ведрами в руках. Мужик и лакей прижались к стене, чтоб их пропустить, и не показали никакого удивленья при виде их.

— Здесь на половину княжон? — сказала Анна Михайловна мужику.

— Здесь, — отвечал лакей, — дверь налево, — и они побежали вниз. Анна Михайловна шла всё вверх и наконец отворила дверь налево. Она ошиблась этажем и дверь, которую она отворила, вела в комнату живописца[1340] графа.

— Кого надо? — спросил сердито хриплым голосом толстый мущина без сертука, в вязаных помочах.

— Ах! nous nous sommes trompés, Pierre,[1341] — сказала она поскорее по французски, чтобы показать мущине в помочах, кто она была. — Скажите, любезнейший, где ход к графу?

— С парадного подъезда.

— Нет я знаю, почтеннейший, — говорила кротко Анна Михайловна, не смущаясь растерзанным видом мущины (Pierre понял, что и это так надо было). — К княжнам где ход?

— Так бы и сказали, ниже, налево первая дверь.

— Ах, мы прошли. Благодарствуйте, мой милый, — и княгиня обратилась к Pierr’y с взглядом, говорившим «il faut toujours être poli»[1342] и пошла вниз.[1343]

[Далее со слов: Может быть граф не звал меня, кончая: дверь налево вела в жилые комнаты княжон. — близко к печатному тексту. T. I, ч. I, гл. XIX.]

Горничная с графином второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила дверь, и Pierre с Анной Михайловной, проходя мимо ее, невольно увидали[1344] внутренность комнаты с зажженной лампадой перед большой киотой, комнату старшей княжны и в комнате старшую княжну и князя Василья.[1345]

<— Ах боже мой! — вскричала Анна Михайловна.

Казалось, ничего не было странного и предосудительного в том, что князь Василий сидел у княжны, и что Анна Михайловна в это время с Pierr'ом проходили мимо комнаты, но князь Василий и старшая княжна испугались и рассердились, что их увидали, а Анна Михайловна и Pierre испугались, что увидали их, как будто застали двух преступников на деле преступления. Pierre чувствовал это, но не мог понять, отчего это происходило. Ему показалось только, что лицо, всегда столь английски чистое, приличное, старшей княжны, в ту минуту, как он увидал ее, выражало несдержанную и неприличную злость и досаду. В лице князя Василия, бледном и встревоженном, больше чем когда нибудь обозначались[1346] нехорошие морщины.> Увидав проходящих,[1347] князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад. Княжна взвизгнула, лицо ее вдруг обезобразилось и, вскочив, она неграциозным, отчаянным жестом, изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.[1348] Жест этот был так непохож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Pierre вопросительно посмотрел на свою руководительницу. Анна Михайловна слегка улыбнулась и вздохнула, но не выразила удивления.