Александр Башкуев - Призванье варяга (von Benckendorff) (части 1 и 2) Страница 74

Таковы выводы моей комиссии. Страшно жить на свете, господа...

Была ранняя весна и кругом лежал серый, ноздреватый снег. Ночью сильно подмораживало, но к вечеру лучи мартовского солнышка все растапливали настолько, что дороги превратились в сплошную кашу. В Зимнем же было слишком много жарких печей и свечи светили слишком ярко для такого случая. Запах чадящего ладана (по случаю смерти) чересчур смешивался с вонью дамских духов (по случаю приема) и меня стало мутить от жара, духоты и местных ароматов задолго до первой стопки.

Я знал, что в окружении Константина все мужеложники и педерасты, но когда я воочию увидал обтянутую кожей белоснежных лосин тугую попку нового Государя, его жеманно отставленный мизинчик, когда он пил шампань (на похоронах собственного отца!), его румяна и напудренный парик - мне оставалось только плюнуть с досады и громко сказать:

- "Это - сифилис. Больные приобретают женские черты, даже если и не грешат содомскою мерзостью. Это не вина, но - беда..." - я не стеснялся, произнося эти слова и их услыхали многие из присутствующих.

Масоны, окружавшие в ту пору юного Государя и совершившие в 1802 году "малый переворот" с "воцарением" их лидера Кочубея, - меня ошикали, но остатки "павловцев", еще вчера шипевшие в наш адрес "Жиды!", зашумели, выражая моим словам свое одобрение.

Государь, коему живо передали мои слова, не остался в долгу и, подойдя ко мне ближе, воскликнул:

- "Беда моего отца состояла не в том, что мой дед был сифилитиком, но в том, что у кого-то слишком много денег!"

Было очень жарко, душно и водка с шампанским быстро ударила нам в голову, именно этим я могу объяснить мой ответ:

- "Беда покойного была в том, что он был слишком добрым и честным. Вот и доверил свою семью, свою казну и самое себя - всякой мрази, которая его обесчестила, обворовала и под конец - кокнула. Нельзя Государю быть добрым и честным. Не царское это дело!"

Я сказал это, держа в руке стакан водки в кругу семьи, - в глаза моему родному кузену. Тот от этих слов пошатнулся, побледнел и затрясся, как бумажный лист, а его прихвостни...

Короче, - выгнали меня из честной компании, а на прощание мой венценосный кузен пошел за мной следом и уже на лестнице прошипел:

- "Чистеньким хочешь всем показаться?! Ну, так - не видать тебе моей короны, как своих ушей! Сам же сказал, что не царское ж это дело - быть добрым и честным!"

Он сказал это и пьяно расхохотался, - он тоже здорово перебрал на поминках и невольные слушатели сего разговора шарахнулись в разные стороны. Нет большего проклятия в дворцовой жизни, - чем оказаться посвященным в Государеву Тайну. Тогда я крикнул ему снизу, с лестницы:

- "Я - жид и не смею получить русской короны и - черт с ней! Зато мне не нужно убивать собственного папашу, чтоб завладеть ею!" - от моих слов Государя шатнуло, как от физического удара, а я не удержался и добавил, "Всякий раз, как будешь касаться своего венца, помни, что самый страшный круг ада уготован отцеубийцам!"

Меня выгнали из Санкт-Петербурга, а в народе пошла молва о том, что я остался последним при дворе, сохранившим верность несчастному Павлу. (Я по сей день почитаюсь вождем "умеренной" фракции павловской партии.) Жизнь странная штука.

Так новое правление началось с возвращения "инородцев" в столицу, а для меня - с опалы. Ну да как потом выяснилось, - опала была меньшим из зол, которые для меня уготовил мой милый кузен. В те дни шел разговор и о более скверных вещах.

В своей злобе и ненависти Государь пожелал уничтожить меня совершенно и для этой цели создал комиссию, которой поручил разбирательство обстоятельств "жидовского заговора, приведшего к безвременной кончине Государя Императора". Я связываю это с естественной человеческой слабостью Его Величества, - даже если бы его собственная рука нанесла роковой удар табакеркой, он и тогда желал бы, чтобы окружающие смогли ему доказать, что это не он сам возжаждал короны, но - жиды его подучили. Это - так по-человечески!

Ну, разумеется, Павла убили жиды! Жид Беннигсен, увольнявший из русской армии любого с шестнадцатой частью нашей крови, да жид Пален - автор проекта об "организованном выселении жидов в отдаленные области Сибири и Русской Америки".

Что и говорить - милые люди, а какая честь для моего народа оказаться в одной компании с этими фруктами!

И вот эта преступная шайка собралась на заседание своего трибунала с целью найти доказательства нашей вины в сем убийстве. Дело было нелегкое. При Павле евреи бежали из столицы, ибо были лишены им элементарных средств к существованию, а с 1800 года моя матушка стала в нем экономически заинтересована. До самой смерти она с удовольствием вспоминала, как аккуратно Павел платил долги (за освобождение Константина).

Смерть Павла привела к тому, что Александр отказался платить по счетам, объяснив, что деньги пошли на похороны убиенного им отца и его собственную коронацию. Матушке сии удовольствия обошлись в три миллиона рублей серебром.

(Сей хитростью Александр сам себя наказал, - перед самой войной с Францией оставшись без наших кредитов.)

Александровский трибунал так и не смог найти ни одного фактического доказательства причастности хоть кого-то из нас к этому преступлению. Люди, размахивавшие табакерками, за шесть лет до того были бойкими юнцами, нагадившими на наши вещи в Колледже. Такая у мальчиков случилась забавная эволюция. Бывают странные сближенья.

Тогда на свет Божий извлекли очередную фигуру из павловского паноптикума. Сей субъект именовался - то ли Агафоном, то ли Акакием, но его покровители были люди "мистические" и возникло "имя со значением" - Авель. (Догадайтесь с трех раз, кого готовили на роль Каинов.)

Впервые сей цветок всплыл в павловской проруби в начале 1795 года с поразительным предсказанием о скорой кончине Государыни. Мне в ту пору было одиннадцать лет, но и я мог бы сделать такое же предсказание с тем же самым успехом. Бабушка к той поре перенесла два удара с последующими параличами на правую сторону тела и один инфаркт. Смерти ее ждали со дня на день и о грядущей смене царствования рассуждали все - кому только не лень.

Господин Авель отличился в своем провидении ото всех остальных в одном пункте, - он объявил, что Государыня умрет от яда, который ей поднесут жиды и указал на Карла Эйлера. С того дня инок вещал в лучших дворцах русской столицы. Каждое его слово ловили, как откровение, надеясь хоть так опорочить мою матушку. (Эти наивцы так и не поняли, что бабушка больше млела не от племянницы, но паровиков, штуцеров и гульденов.)

Дело дошло до того, что с подачи Павла разыгралось целое дело врачей и евреям с той поры было запрещено заниматься в России врачебной практикой. (К примеру, Боткины по сей день не смеют именоваться врачами, но пишут себя -"из купечества". Судьба.)

Второе предсказание Авеля логически вытекло из первого. Он напророчил, что и Павла убьют жиды! Если учесть ту атмосферу истерии, которая все годы правления Павла царила при его дворе, эти слова упали на унавоженную почву и Павел с той поры лично копался в родословных своих министров, выискивая преступную кровь.

Правда, руки на него наложили не жиды, а - ровно наоборот, ну да не в том суть! Составили заседание следственной комиссии, вызвали туда сего Авеля, а от обвиняемых пригласили мою матушку.

Сперва, по матушкиным словам, она не знала куда пришла - в балаган, или дурдом. В залу ввели крохотного старичка самого мерзкого вида и "доморощенных запахов". Государь представил ему всех присутствующих, а когда речь дошла до моей матушки, она, прежде чем Государь успел представить ее, сама представилась следующим образом:

- "Я родная тетушка Его Величества. Я приехала из Пруссии. Мы весьма наслышаны о Ваших талантах и ждем Вас, не дождемся. Я так переживаю за судьбу моего Сашки, - не прогоняйте меня, прошу Вас!" - у всех вытянулись лица, но никто не посмел опровергнуть сих слов, - ибо все они были чистейшая правда! (Оцените сами.)

Пророк же расплылся от удовольствия. То, что перед ним стоит внучка Эйлера и урожденной Гзелль, - ему и в голову не пришло. (Я уже говорил, что у меня, моей сестры и нашей матушки внешность -- "истинных арийцев".)

Так этот дикий мужичок, обдав матушку запахом кислых лаптей, дозволил ей поцеловать ему руку с такими словами:

- "Не волнуйся, дочка, я спасу тебя и твоего племянника от этого фараонова племени. У меня глаз на жидов острый - ни один не укроется!" матушка тут же покрыла руку пророка горячими поцелуями, а тот был настолько польщен ее вниманием, что и не заметил, как вдруг побледнели лица членов следственной комиссии, а по лицу Государя пошли багровые пятна.

Стало быть -- "от глаз Пророка не укрыться жиду"? Как же!

Тут матушка, наконец, отпустила мужичка на волю и потребовала от него порции новых пророчеств. Ну, и - понеслась душа в рай...

Тут было и о всемирном жидовском заговоре, и о том, как жиды пьют кровь христианских младенцев, и о том, как они поклялись убить несчастного Павла и... убили (!) его. Все это было известно со времен царя Гороха и не представляло сколько-нибудь познавательного интереса, но было и кое-что любопытное. Господин Авель вдруг озаботился судьбами России, уверяя матушку, что Россию ждет третье иго. Первое было татарским, второе польским и третье грядущее - станет жидовским!