Алексей Гастев - Как надо работать (сборник) Страница 78

Железнодорожное дело как производство, и вообще производственно-транспортные организации (авиамагистрали, автотранспорт, морской и речной транспорт), интересно тем, что оно представляет из себя огромный производственный организм, не замкнутый в закрытых фабриках, заводах и вообще «помещениях», а открыто на необъятных тысячекилометровых расстояниях действующий машинный агрегат, работающий по принципу непрерывности, строгой синхронности и функционального разделения труда и управления.

Строительное дело, издавна бывшее сборочно-массовым, на наших глазах усваивает мощные реконструктивные тенденции, поражающие своими скоростями, идущими за счет уменьшения массы и усовершенствования вещества, является открытой, доступной публичному обозрению организационной лабораторией. Организационная анатомичность производства здесь все более и более выступает со все поражающей четкостью.

Массовость в сочетании со специализацией является в дальнейшем развитии всякого производства базой для раскрытия новейших организационных тенденций.

Таковы наиболее разительные: прокатное дело, электротехнические производства слабого тока, производства платья, обуви и головных уборов, пищевое дело, дело угольной добычи и проч.

Массовое производство на основе специализации, подгоняемое развитием точных и скоро работающих машин, является той базой, на основе которой только и можно познать законы организации и вскрыть грядущие организационные тенденции.

Попытки создания так называемой организационной науки вне связи с конкретными тенденциями машинизированного массового производства неминуемо обрекаются на неудачу. И именно потому, что все современное развитие организации производства идет не только по горизонтали (по цепи производства), но и по вертикали — путем функционального расчленения работы машин.

Развитие массового производства в последнее время поражает такими количествами продукции, к которым совершенно не было подготовлено сознание производственника XIX века.

Тысячные количества штук (или торговых единиц длины и веса) стали казаться для современного производственника анахронизмом. И дело идет уже не о таких мелких вещах с короткими обработочными периодами, как булавка, иголка, гвоздь, заклепка, — в миллионных и даже миллиардных количествах с одного предприятия выпускаются или могут выпускаться такие объекты, как железные листы, сортовое железо, чушки, скрепляющие механизмы и громадное количество самых разнообразных изделий военного и штатского производства.

При таких потрясающих количествах и скоростях производства момент экспериментирования, графического учета, анализа и изучения становится не тем, что называется «наукой», вносимой в производственную «практику». Наука становится органической частью производства.

Особое значение исследовательски-экспериментальный момент имеет в период развертывания производства. Машиностроительный завод, рассчитанный на миллионные и многомиллионные выпуски, развертывается в сроки до 2 и более лет (когда дело идет о новой модели), пока он не будет пущен как регулярно действующее предприятие. Машиностроительный завод для производства объекта, скажем, в 80 деталей требует для своего функционирования, кроме оригинальных специальных станков, примерно около тысячи номенклатур инструмента, столько же примерно номенклатур операционных приспособлений и, наконец, такое же примерно количество лекал. Именно этими материальными моментами выражается «установка производства».

Без точных измерений, без испытаний, без графиков, без испытательных станций, без контрольно-калибровочных наблюдений нельзя развертывать производство, как нельзя в дальнейшем его и совершенствовать. Вот вся эта исследовательская работа в производстве, как это ясно видно из нашего изложения, состоит не в том, чтобы проводить приложение науки в технику, а — картина резко изменяется — в том, что научно-исследовательская работа становится органической, и притом оперативно-обязательной (неизбежной), частью производства. Если можно так выразиться, наука становится не «прикладной», а именно вы-ра-жа-ю-щей производство.

С этой точки зрения не может быть проблемы о «внесении» НОТа (научная организация труда) в производство, нет проблемы «рационализации»; эти проблемы — не вопрос внешне привнесенной научной культуры в производство, а вопрос совершенно неизбежной внутренней эволюции современного производства.

Производство, преследуя определенные хозяйственные цели, в то же время своим огромным агрегатом представляет из себя грандиозную, оперативно нужную (работающую не по фаустовски-ремесленному вдохновению) экспериментальную лабораторию.

Нас, однако, подстерегает вопрос со стороны так сказать профессиональных экспериментаторов-лаборантов: а где же нарочный, углубленный лабораторный эксперимент чисто изыскательного характера?

Мы считаем, что эта проблема углубленного эксперимента находит себе почву именно в представленной нами выше концепции.

Углубленный чисто изыскательный эксперимент ведь представляет из себя отдифференцированную частную операцию от сложного комплекса оперативно идущего эксперимента. И на производстве он найдет и больше организационных возможностей, чем в университетской лаборатории, и несравненно более богатые инструментальные возможности.

Нечего и говорить, конечно, что объектом этих экспериментальных исследований становятся не только мертвые объекты производства (сырье, полуфабрикат, продукция, инструмент, машины, механизмы, операции, функции), а и сам живой субъект производства — работник. Трудовую клинику в ЦИТе мы не считаем специфической принадлежностью научно-изыскательного института, мы представляем возможность ее организации в любом предприятии массового производства.

Это феноменальное развитие контрольных и вытекающих из них исследовательских работ в производстве и сообщает этому последнему характер научно-организованного.

Вот именно эта черта оперативного онаучивания производства выводит значение научности в производстве за рамки создания лишь какой-то особой новой дисциплины — научной организации производства. Дело идет о новой культуре науки, о крушении ремесленно-университетских методов[80] в науке, о создании научно-организованной, строго оперативной, научно-исследовательской работы[81].

Но в данном случае мы пока ответим на один узкий вопрос: обеспечена ли экспериментальная сторона в науке об организации производства? Она обеспечена, если можно так выразиться, с избытком.

И для огромной армии этих оперативно работающих исследователей, конечно, не столько важна экспериментальная база их работы — она обеспечена, — сколько методологическая, т. е. проблема группировок и анализа экспериментального материала.

Итак, можно считать установленным, что новейшие формы организации производства и экспериментализм являются сторонами одной и той же медали, можно считать установленным, что задача экспериментального обогащения производства разрешается эволюцией самого производства, а отнюдь не гениальной инициативой изобретателей рационализации. Это последнее было бы слишком провинциальным представлением о современном развитом производстве.

При таком положении чрезвычайно важно, конечно, предостеречь всех работников в области организации производства и труда от переоценки самостоятельной лабораторной работы, поскольку экспериментализм и лабораторность становятся неотъемлемой функцией самого производства.

Очевидно, гораздо настоятельнее встает вопрос о тех методологических посыпках, которые помогли бы организовать рассмотрение, расположение и обработку этого безостановочно поставляемого экспериментального материала.

Это значит, что на первый план выдвигаются проблемы:

1) строгих научных определений основных составляющих организации производственного процесса;

2) определений составляющих трудового процесса;

3) установления законов и стандартов анатомизации производственного процесса;

4) аналитических законов производства, т. е. организационных тенденций по раскалыванию производственного процесса на отграниченные акты;

5) синтетических законов, т. е. тенденций по непосредственному связыванию и сложной композиции этих актов в организационные агрегаты;

6) на основе всего этого, а в известной части и как общее предрешение— проблемы форм производства как в их генезисе, так и в монографическом описании.