Лев Толстой - Андроид Каренина Страница 79

— Попомните мое слово: Alexandre не приедет, — сказала старая княгиня.

— И я знаю отчего, — продолжала княгиня, — он говорит, что молодых надо оставлять одних на первое время.

— Да папа и так нас оставил. Мы его не видали, — сказала Кити. — И какие же мы молодые? Мы уже такие старые.

— Только если он не приедет, и я прощусь с вами, дети, — грустно вздохнув, сказала княгиня.

— Ну, что вам, мама! — напали на нее обе дочери.

— Ты подумай, ему-то каково? Ведь теперь…

И вдруг совершенно неожиданно голос старой княгини задрожал. Дочери замолчали и переглянулись. «Maman всегда найдет себе что-нибудь грустное», — сказали они этим взглядом. Ей было мучительно грустно и за себя и за мужа с тех пор, как они отдали замуж последнюю любимую дочь и ее любимого робота-компаньона забрали в известный день; гнездо семейное опустело.

В середине их разговора в аллее послышался гул двигателя и звук колес по щебню. Не успела еще Долли встать, чтоб идти навстречу мужу, как внизу, из окна комнаты, в которой учился Гриша, выскочил Левин и ссадил Гришу.

— Это Стива! — из-под балкона крикнул Левин. — Мы кончили, Долли, не бойся! — прибавил он и, как мальчик, пустился бежать навстречу экипажу.

— Is, еа, id, ejus, ejus, ejus, — кричал Гриша, подпрыгивая по аллее.

— И еще кто-то. Верно, папа! — прокричал Левин, остановившись у входа в аллею. — Кити, не ходи по крутой лестнице, а кругом.

Но Левин ошибся, приняв того, кто сидел в коляске, за старого князя.

Когда он приблизился к коляске, он увидал рядом со Степаном Аркадьичем не князя, а красивого полного молодого человека в шотландском колпачке с длинными концами лент позади. Это был Васенька Весловский, троюродный брат Щербацких, — петербургско-московский блестящий молодой человек, «отличнейший малый и страстный охотник», как его представил Степан Аркадьич.

Нисколько не смущенный тем разочарованием, которое он произвел, заменив собою старого князя, Весловский весело поздоровался с Левиным, напоминая прежнее знакомство, и, подхватив в коляску Гришу, перенес его через пойнтера, которого вез с собой Степан Аркадьич (щенок предназначался Грише, который был ужасно расстроен известием, что теперь после наступления совершеннолетия он не получит в подарок собственного робота-компаньона).

Левин не сел в коляску, а пошел сзади. Ему было немного досадно на то, что не приехал старый князь, которого он чем больше знал, тем больше любил, и на то, что явился этот Васенька Весловский, человек совершенно чужой и лишний. Он показался ему еще тем более чуждым и лишним, что, когда Левин подошел к крыльцу, у которого собралась вся оживленная толпа больших и детей, он увидал, что Весловский с особенно ласковым и галантным видом целует руку Кити.

— А мы cousins с вашею женой, да и старые знакомые, — сказал Васенька, опять крепко-крепко пожимая руку Левина.

— Ну что, как нынче проходит Охоться-и-Будь-Жертвой? — обратился к Левину Степан Аркадьич, едва поспевавший каждому сказать приветствие.

Константин Дмитрич, за минуту тому назад бывший в самом веселом расположении духа, теперь мрачно смотрел на всех, и все ему не нравилось. Он вспомнил о Сократе, который, возможно, сейчас ржавел в холодной воде одной из провинциальных речушек.

«Как могло так случиться, что этот напыщенный выскочка находится сейчас здесь, среди нас, — думал Левин, глядя на нелепого Весловского, — в то время как мой любимый робот-компаньон гниет где-то далеко, вместо того чтобы быть рядом со мной».

«Кого он вчера целовал этими губами?» — думал он, глядя на нежности Степана Аркадьича с женой. Он посмотрел на Долли, и она тоже не понравилась ему. «Ведь она не верит его любви. Так чему же она так рада? Отвратительно!»

Он посмотрел на княгиню, которая так мила была ему минуту тому назад, и ему не понравилась та манера, с которою она, как к себе в дом, приветствовала этого Васеньку с его лентами.

И противнее всех была Кити тем, как она поддалась тому тону веселья, с которым этот господин, как на праздник для себя и для всех, смотрел на свой приезд в деревню, и в особенности неприятна была тою особенною улыбкой, которою она отвечала на его улыбки.

Шумно разговаривая, все пошли в дом; но как только все уселись, Левин повернулся и вышел.

Кити видела, что с мужем что-то сделалось. Она хотела улучить минутку поговорить с ним наедине, но он поспешил уйти от нее, сказав, что ему нужно в контору. Давно уже ему хозяйственные дела не казались так важны, как нынче. «Им там все праздник, — думал он, — а тут дела не праздничные, которые не ждут и без которых жить нельзя».

Глава 3

Обычно человек, более всего страшащийся того, что смерть обрушится на него сверху, становится уязвим для смерти, притаившейся под ногами. Так случилось и с Левиным. Раздраженный произошедшей дома сценой, он шел знакомой лесной тропкой к грозниевой шахте, неотрывно глядя на деревья; такая предосторожность помогла бы ему вовремя заметить отвратительных пришельцев, если бы они вдруг полезли из-за тонких стволов осин.

Вдруг земля под ногами разверзлась — из норы выбросило огромного извивающегося червя. Сегментированная чешуйчатая машина смерти поползла по направлению к Левину, издавая при этом зловещее «тика-тика-тика». Константин Дмитрич ахнул и присел, пытаясь оценить размер чудовища. В последний раз вместе с Сократом они встретились с червяком, сравнимым по комплекции с гиппопотамом, но этот новый экземпляр был в длину никак не меньше слона и почти вполовину его роста.

Быстро повернув мощную голову, извивающееся чудовище, покрытое металлическими пластинами, сбило Левина с ног; из норы вылезло еще больше бесконечного тела, словно Грав, выруливающий из тоннеля. Левин, теперь опрокинутый на спину, решительно занес над собой крепкую прогулочную трость из дуба и хорошенько ударил ею по безглазой морде червяка. Монстр отшатнулся, из слюнявого рта побежала слизь цвета охры, а оглушительное, словно барабанная дробь, «тика-тика-тика», неслось откуда-то… А и правда, откуда?

«Наверное, где-то посередине тела прилажено устройство типа Речесинтезатора», — подумал Левин. Тяжело дыша и чувствуя пульсирующую в висках кровь, он вскочил на ноги и, пятясь, изготовился ударить червяка вытянутой тростью, чуть только зверь двинется на него. Однако монстр, к удивлению Левина, не пополз дальше. Он замер, поводя туда и обратно подрагивавшей головой, словно бы ища что-то. Левину показалось, что под полупрозрачным серым покрытием его мерцали какие-то зеленоватые лампочки — уж не датчики ли, исследующие ландшафт?

«Ей-богу, он что-то ищет», — подумал Левин, осторожно приближаясь к червяку и рассматривая его брюхо.

— Что потерял? — громко обратился он к монстру, словно бы двенадцатиметровый механический червяк мог ответить ему, породив в своей утробе человеческий голос. Вместо этого он замер, голова поднялась в направлении севера и странное «тика-тика-тика» стало настолько громким, что Левину пришлось зажать уши. «Нашел, — подумал он, — уловил запах». Огромный червь вдруг рванулся вперед и вверх, его извивающееся тело легко неслось над головой Левина, словно струйка воды, выпущенная из шланга. Червяк-воздухоплаватель приземлился на противоположной стороне поляны и тут же принялся внедряться в другую нору. За считанные секунды длинное его тело полностью исчезло в новом тоннеле.

Левин не пошел к шахте, как планировал, и вместо этого сел на камень, чтобы подумать об этом ужасном, мистическом червяке. Прислонив трость к камню, он задумчиво чесал в голове и дергал себя за бороду, бессознательно подражая Сократу.

Он вернулся домой только тогда, когда послали звать его к ужину. На лестнице стояли Кити с Агафьей Михайловной, осматривая I/Склад/19 и совещаясь о винах к ужину.

— Да что вы такой fuss[13] делаете? Подай, что обыкновенно.

— Нет, Стива не пьет… Костя, подожди, что с тобой? — заговорила Кити, поспевая за ним, но он безжалостно, не дожидаясь ее, ушел большими шагами в столовую и тотчас же вступил в общий оживленный разговор, который поддерживали там Васенька Весловский и Степан Аркадьич.

— Ну что же, завтра едем на Охоться-и-Будь-Жертвой? — спросил Облонский.

— Пожалуйста, поедем, — сказал Весловский, пересаживаясь боком на другой стул и поджимая под себя жирную ногу.

— Я очень рад, поедем. Прикажу, чтобы Охотничьих Медведей как следует разогрели и потравили собаками, — сказал Левин Весловскому с притворною приятностью, которую так знала в нем Кити и которая так не шла ему. — Рябчиков не знаю, найдем ли, особенно потому, что сейчас, в связи с угрозой нападения Почетных Гостей, мы вынуждены будем охотиться, не выходя за пределы огороженной территории. В противном случае наша забава станет несколько более реалистичной, чем требуется для приятного времяпровождения. Только надо ехать рано. Вы не устанете? Ты не устал, Стива?