Василий Шукшин - Живет такой парень Страница 8

-- Для начала... такие... формальные вопросы: откуда ро-дом, сколько лет, где учились...

-- Значит, так... -- начал Пашка, закуривая. -- А потом я речь скажу. Ладно?

-- Речь?

-- Да.

-- Ну... хорошо... Я могу потом записать. В другой раз.

-- Значит, так: родом я из Суртайки -- семьдесят пять ки-лометров отсюда. А вы сами откуда?

Девушка весело посмотрела на Пашку, на других больных; все, притихнув, смотрели на нее и на Пашку, слушали. Белобрысый икал.

-- Я из Ленинграда. А что?

-- Видите ли, в чем дело, -- заговорил Пашка, -- я вам могу сказать следующее...

Белобрысый неудержимо икал.

-- Выпей воды! -- обозлился Пашка.

-- Я только что пил -- не помогает, -- сказал белобры-сый, сконфузившись.

-- Значит, так... -- продолжал Пашка, затягиваясь папи-роской. -- О чем мы с вами говорили?

-- Где вы учились?

-- Я волнуюсь, -- сказал Пашка (ему не хотелось гово-рить, что он окончил только пять классов). -- Мне трудно го-ворить.

-- Вот уж никогда бы не думала! -- воскликнула девуш-ка. -- Неужели вести горящую машину легче?

-- Видите ли... -- опять напыщенно заговорил Пашка, потом вдруг поманил к себе девушку и негромко, так, чтобы другие не слышали, доверчиво спросил: -- Вообще-то, в чем дело? Вы только это не пишите. Я что, на самом деле подвиг совершил? Я боюсь, вы напишете, а мне стыдно будет перед людями. "Вон, -- скажут, -- герой пошел!" Народ же знаете какой... Или -- ничего, можно?

Девушка тоже засмеялась... А когда перестала смеяться, некоторое время с интересом смотрела на Пашку.

-- Нет, это ничего, можно.

Пашка приободрился.

-- Вы замужем? -- спросил он.

Девушка растерялась.

-- Нет... А, собственно, зачем вам это?

-- Можно я вам письменно все опишу? А вы еще раз за-втра придете, и я вам отдам. Я не могу, когда рядом икают.

-- Что я, виноват, что ли? -- сказал белобрысый и опять икнул.

Девушку Пашкино предложение поставило в тупик.

-- Понимаете... я должна этот материал дать сегодня. А завтра я уезжаю. Просто не знаю, как нам быть. А вы ко-ротко расскажите. Значит, вы из Суртайки. Так?

-- Так. -- Пашка скис.

-- Вы, пожалуйста, не обижайтесь на меня, я ведь тоже на работе.

-- Я понимаю.

-- Где вы учились?

-- В школе.

-- Где, в Суртайке же?

-- Так точно.

-- Сколько классов кончили?

Пашка строго посмотрел на девушку.

-- Пять. Неженатый. Не судился еще. Все?

-- Что вас заставило броситься к горящей машине?

-- Дурость.

Девушка посмотрела на Пашку.

-- Конечно. Я же мог подорваться, -- пояснил тот.

Девушка задумалась.

-- Хорошо, я завтра приду к вам, -- сказала она. -- Толь-ко я не знаю... завтра приемный день?

-- Приемный день в пятницу, -- подсказал "ходячий".

-- А мы сделаем! -- напористо заговорил Пашка. -- Тут доктор добрый такой старик, я его попрошу, он сделает. А? Скажем, что ты захворала, бюллетень выпишет.

-- Приду. -- Девушка улыбнулась. -- Обязательно приду. Принести чего-нибудь?

-- Ничего не надо! Меня профсоюз будет кормить.

-- Тут хорошо кормят, -- вставил белобрысый. -- Я уж на что -- вон какой, и то мне хватает.

-- Я какую-нибудь книжку интересную принесу.

-- Книжку -- это да, это можно. Желательно про любовь.

-- Хорошо. Итак, что же вас заставило броситься к ма-шине?

Пашка мучительно задумался.

-- Не знаю, -- сказал он. И виновато посмотрел на де-вушку. -- Вы сами напишите что-нибудь, вы же умеете. Что-нибудь такое...

Пашка покрутил растопыренными пальцами.

-- Вы, очевидно, подумали, что если бочки взорвутся, то пожар распространится дальше -- на цистерны. Да?

-- Конечно!

Девушка записала.

-- А ты же сказала, что уезжаешь завтра. Как же ты при-едешь? -спросил вдруг Пашка.

-- Я как-нибудь сделаю.

В палату вошел доктор.

-- Девушка, милая, сколько вы обещали пробыть? -- спро-сил он.

-- Все, доктор, ухожу. Еще два вопроса... Вас зовут Павлом?

-- Колокольников Павел Егорыч. -- Пашка взял руку де-вушки, посмотрел ей прямо в глаза. -- Приди, а?

-- Приду. -- Девушка ободряюще улыбнулась. Огляну-лась на доктора, нагнулась к Пашке и шепнула: -- Только бюллетень у доктора не надо просить. Хорошо?

-- Хорошо. -- Пашка ласково, благодарно смотрел на де-вушку.

-- До свиданья. Поправляйтесь. До свиданья, товарищи!

Девушку все проводили добрыми глазами.

Доктор подошел к Пашке.

-- Как дела, герой?

-- Лучше всех.

-- Дай-ка твою ногу.

-- Доктор, пусть она придет завтра, -- попросил Пашка.

-- Кто? -- спросил доктор. -- Корреспондентка? Пусть приходит. Влюбился, что ли?

-- Не я, а она в меня.

Смешливый доктор опять засмеялся.

-- Ну, ну... Пусть приходит, раз такое дело. Веселый ты парень, я погляжу.

Он посмотрел Пашкину ногу и ушел в другую палату.

-- Думаешь, она придет? -- спросил белобрысый Пашку.

-- Придет, -- уверенно сказал Пашка. -- За мной не та-кие бегали.

-- Знаю я этих корреспондентов. Им лишь бы расспро-сить. Я в прошлом году сжал много, -- начал рассказывать белобрысый, -- так ко мне тоже корреспондента подослали. Я ему три часа про свою жизнь рассказывал. Так он мне даже пол-литра не поставил. Я, говорит, не пьющий, то-се -- на-чал вилять.

Пашка смотрел в потолок, не слушал белобрысого. Думал о чем-то. Потом отвернулся к стене и закрыл глаза.

-- Слышь, друг! -- окликнул его белобрысый.

-- Спит, -- сказал человек с "самолетом". -- Не буди, не надо. Он на самом деле что-то совершил.

-- Шебутной парень! -- похвалил белобрысый. -- В ар-мии с такими хорошо.

Пашка долго лежал с открытыми глазами, потом дейст-вительно заснул. И приснился ему такой сон.

Как будто он генерал. И входит он в ту самую палату, где лежал он сам... Но только в палате лежат женщины. Тут Катя Лизунова, корреспондентка, Маша-птичница, городская женщина, женщина с нефтебазы и даже тетка Анисья... И свита вокруг Пашки -- тоже из женщин.

Вошел Пашка и громко поздоровался.

Ему дружно ответили:

-- Здравствуйте, товарищ генерал!

-- Почему я не слышу аплодисментов? -- тихо, но строго спросил Пашка-генерал у свиты. Одна из свиты угодливо по-яснила:

-- Дамская палата...

И она же попыталась надеть на Пашку халат.

-- Не нужно, -- сказал Пашка, -- я стерильный.

И началось стремительное шествие генерала по палате -- обход.

Первая -- Катя Лизунова.

-- Что болит? -- спросил Пашка.

-- Сердце.

-- Желудочек?

Катя смотрит на Пашку как на дурака.

-- Сердце!

Пашка повернулся к свите.

-- Считается, что генерал -- ни бум-бум в медицине. -- И снисходительно пояснил Кате: -- Сердце тоже имеет не-сколько желудочков. Ма-аленьких.

И дальше. Дальше -- корреспондентка, "странная и пре-красная".

-- Что? -- ласково спросил Пашка.

-- Сердце.

-- Давно?

-- С семнадцати лет.

-- Ну, ничего, ничего...

Пашка двинулся дальше. Маша-птичница.

-- Тоже сердце? -- изумился Пашка.

-- Сердце.

-- Кошмар.

Пашка идет дальше.

Городская женщина.

Пашка демонстративно прошел мимо.

Тетя Анисья. Поет.

Пашка остановился над ней.

-- И у тебя сердце?

-- А что же я, хуже других, что ли? -- обиделась Анисья. -- Смешной ты, Павел: как напялит человек мундир, так начинает корчить из себя...

-- Выписать ей пирамидону! -- приказал Пашка. -- Пять-сот грамм. Трибуну.

Принесли трибуну. Пашка взошел на нее.

-- Я вам скажу небольшую речь, -- начал он, но обнару-жил непорядок. -Где графин?!

-- Несут, товарищ генерал.

-- Ну, что?! -- Пашка обращался к женщинам, лежащим в палате. -Допрыгались?! Докатились?! Доскакались?!.

...И тут засмеялся белобрысый. Пашка поднял голову.

-- Ты чего?

Белобрысый все смеялся.

-- Это он во сне, -- пояснил один пожилой больной. Все другие уже спали. Была ночь.

-- Вот жеребец, -- возмутился Пашка. -- Здесь же боль-ница все же.

Он лег и крепко зажмурился... И снова он на трибуне.

-- На чем я остановился? -- спросил он свиту.

-- Вы сказали, что они доскакались...

-- Куда доскакались? -- с начальственным раздражением переспросил Пашка. -- Работнички! Только форсить умеете!

И опять его разбудил смех белобрысого.

-- Вот паразит, -- сказал Пашка, поднимаясь. -- Что он ржет-то всю ночь?

-- Выздоравливает он, -- опять сказал пожилой больной.

-- Можно же потихоньку выздоравливать. Может, разбу-дить его, а? Сказать, что у него дом сгорел -- ему тогда не до смеха будет.

-- Не надо, пусть смеется.

Пашка опять крепко зажмурился, но больше не получа-лось, не спалось.

-- А вы чего не спите? -- спросил он пожилого больного.

-- Так... не хочется.

Помолчали.

-- Вот вы принадлежите к интеллигенции, -- заговорил Пашка.

-- Ну, допустим.

-- Книжек, наверно, много прочитали. Скажите: есть на свете счастливые люди?

-- Есть.

-- Нет, чтобы совсем счастливые.

-- Есть.

-- А я что-то не встречал. По-моему, нет таких. У каждо-го что-нибудь да не так...

-- Вот хочешь, я прочитаю тебе...

-- Что, письмо?

-- Нет. -- Больной взял с тумбочки ученическую тетрад-ку. -- Сочинение одного молодого человека...