А Пятигорский - Древний Человек в Городе Страница 8

"Ах, мой милый Гость,- Студент широко развел руками,- если по Городу пойдет гулять миф, что Университет провалится в порядке возмездия, то это непременно отразится на акциях нашей крупнейшей страховой компании "Весь город", вице-президентом которой является отец Мальчика. А если Университет действительно провалится - нет, такой радости я не переживу! - то компания разорится в пух и прах, и тогда..." - "Тогда вы мне позвоните, и я приеду",сказал я.

В наше время есть немало людей, которые знают все, о чем нужно знать. Все, что невозможно не знать, если твое дело - знать все. Бакар говорит, что они составляют около одной десятой процента всего человечества. Им противопоставлено все остальное человечество, которое практически вообще ничего не знает, ибо знать - не его дело. Но это противопоставление - еще одна иллюзия. И тем и другим вместе противостоит крошечное меньшинство тех (по Бакару, их не больше шести тысяч во всем мире), кто имеет СВОЕ знание. За ними нет будущего.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ДРЕВНИЙ ЧЕЛОВЕК В ГОРОДЕ

Спираль - движение природы!

Спирально движутся народы.

Спирально носят огороды

Свои сезонные наряды.

Нужны наряды - и снаряды,

Нежны наяды - но и яды...

Александр Кондратов

Глава шестая. ИЗ РОДНЫХ КРАЕВ

Валька Якулов не был евреем. Ранней весной 198... года он сделал доклад на Комиссии древних культурных связей на Дворцовой набережной на тему: "Древний человек в городе - опыт исследования древнейшей ледской цивилизации". Проблема в ее простейшем изложении состояла в следующем. Где-то между 27-м и 26-м столетиями до нашей эры с верховьев реки Оредо вниз к морю спустился народ, называемый леды. Не доходя пятнадцати километров до моря, они лавиной захлестнули вознесшийся высоко над побережьем Город, возможно, избрав его местом своего последнего бивуака. У Города была одна особенность, сыгравшая огромную роль в его истории и в истории его последующего изучения шестью поколениями археологов: он изначально, чуть ли не с первобытности, строился исключительно из камня жившими в устье Оредо керами. У завоевателей ледов тоже была одна особенность: они принесли с собой клинописное письмо, возможно, первое в мировой истории, и оставили нам две огромные стелы с подробным описанием завоевания Города и непосредственно следующих за ним событий. Очевидно, что завоевателей было намного больше, чем завоеванных. Однако последние не были ни уничтожены, ни даже культурно и лингвистически подавлены, что явствует из довольно большого количества двуязычных надписей (у керов не было своей письменности, и они заимствовали клинопись ледов), благодаря чему поскольку керский язык дошел до наших дней - оказалось возможным расшифровать клинопись ледов и изучить древнейший ледский язык. Сосуществование двух языков прослеживается до 2311-го (или 2297-го, если исходить из другой датировки) года до нашей эры, когда двуязычные надписи резко обрываются. С этой даты вся эпиграфика - только на керском (в ледской клинописи): ни одного ледского слова, ни имени, ни упоминания о ледах ни на победных стелах, ни на глиняных табличках, ни, позднее, на грифельных дощечках. И так на протяжении всей более чем четырехтысячелетней истории Города, вплоть до начала ХIХ века, когда археологи заинтересовались этим весьма трудно объяснимым феноменом исторического "обрыва". Вся надежда была на лингвистов.

Валька не был лингвистом и всю жизнь мечтал о свободе. Разумеется, он превосходно знал шумерский, аккадский и древнеегипетский, не говоря уже о венгерском и исландском. Но язык был для него не системой, не замкнутым целым, а, как он сам выражался, "сборищем разных отдельных вещей и фактов, волею случая превратившихся в слова, грамматические формы и синтаксические конструкции". А его мечте о свободе немало помогло то обстоятельство, что он был круглым сиротой. С двух лет его воспитывала двоюродная тетка.

Но вернемся к докладу. Спросим попросту: кто потерял свой язык и принял другой, керский? Леды. Из чего неизбежно следует, что леды столкнулись с какой-то ПРОБЛЕМОЙ, решить которую можно было только двумя способами: либо полностью перейдя на другой язык, либо подвергнувшись полному уничтожению (если, конечно, исключить версию коллективного самоуничтожения). Последнее, однако, устраняет всякую проблематичность: ведь если тебя, друг, убили, то ни о каких ТВОИХ проблемах разговора больше не будет - проблемы будут у убившего. Совершив в своем мышлении этот первый таинственный шаг (Валька, как и я, большой любитель таинственности), он уже поднял ногу, чтобы совершить второй, когда ему в голову пришла очень простая мысль: а почему, собственно, принудительное "или... или", этот вечный бинарный кретинизм? Взять хотя бы Горького. Умный, кажется, был человек, а какую чушь сказал: если враг не сдается, его уничтожают. Не постиг всей своей народной смекалкой, что все как раз наоборот: враг сдается, и его уничтожают. Так вот, ледский язык исчез, и это - факт. Однако факт, никак не исключающий того, что кто-то кого-то еще и уничтожил. Но - кто кого?

Валька недолго стоял на одной ноге. Четкая мысль, взывающая к таинственности, немедленно нашла свою формулировку: в этом районе древнего мира никому невозможно было умереть или быть убитым, чтобы над ним не были совершены определенные погребальные обряды. Валька знал, что изначально, то есть до исчезновения ледского языка, эти обряды у керов и ледов были РАЗНЫЕ. Но потом вдруг перестали таковыми быть, когда леды перешли на керский погребальный обряд. Почему? Керы хоронили своих покойников у себя же в домах, глубоко под полом, в кожаных мешках. Леды (до загадочного "обрыва" своей истории) сжигали трупы, выбирали фрагменты костей и хранили их в маленьких берестяных торбочках, в которые обязательно вкладывались рулончики пергамента с именами покойного и того ледского владыки, в чье правление покойник жил. Бездна таких торбочек хранилась в разных музеях мира, не говоря уже о Городе. Их чтение не представляло особой трудности для специалистов, так же как и их примерная датировка (по правителям). Валька сам их прочел не меньше сотни и незадолго до своего доклада опубликовал о них большую статью, немедленно перепечатанную археологическим журналом Города.

Две недели Валька ходил женихом. Пока не начал думать об исчезновении ледского языка в связи со своим злосчастным докладом. Но второй шаг был сделан, вопрос: кто кого (или себя) убил? - задан, когда совсем неожиданно пришел пакет с идеально сделанными фотографиями еще двухсотсорока погребальных рулончиков и приложенным к ним письмом от Вебстера.

Вебстер был американец с английским воспитанием, полвека проживший в Городе и оставшийся там навсегда после выхода в отставку (он был консулом). "...А теперь попробуйте расшифровать эти двадцать дюжин рулончиков, которые я специально отобрал, прочтя вашу статью,- полусаркастически, полуодобрительно писал Вебстер,- и сами увидите, что ничего не получится. Нет, не хочу вас обезнадеживать, но и не хочу вас слишком уж обнадеживать. В рулончиках прекрасно нарисованные ледские пиктограммы, значение которых вам отлично известно. А пытаешься понять - слов таких нет, полная абракадабра. Один подающий надежды американец из Беркли чуть с ума не сошел. На всех углах жалуется шепотом (Город ведь все-таки!), что его специально (!) обманывают, подсовывая ему подделанные (!) рулончики. Да таких-то НЕЧИТАЕМЫХ, скажем так, поздних рулончиков тысяч двадцать наберется! И не странно ли, что все они (все двадцать тысяч!) относятся к одному и тому же времени - ко времени исторического обрыва?! Мне сейчас недосуг ими заниматься. Вы, однако, попробуйте. Разгадка, мне думается, "где-то налево за углом". Перечитайте мое письмо раз двадцать. Возможно, тогда у вас появится еще одна мысль..."

Когда Валька перечитал письмо двадцать раз (он был великий буквалист), у него появилась "еще одна мысль". Это и был третий шаг к разгадке ледской тайны, сделанный, благодаря намеку Вебстера. В крайне сжатом виде это можно изложить так:

Первое. По существу американец был прав, жалуясь на то, что его "специально обманывают". Намерение обмануть здесь, безусловно, имелось. Он только напрасно принял это на свой счет. Обмануть хотели не его.

Второе. "Разгадка где-то за углом налево".- Здесь Вебстер не мог выразиться яснее. Ледская клинопись читается справа налево, а "угол", то есть знак "Г", служит для отделения одного слова от другого. Здесь же слева от единственного слова, обозначающего имя умершего, то есть за углом, никакого другого слова не было. А поскольку клинописная строка в погребальных ледских рулончиках всегда начиналась с имени умершего, после которого шло имя ледского правителя, то было очевидно, что в этих особых, "нечитаемых" рулончиках имя правителя отсутствовало.

Третье и самое главное. "Абракадабра" означает набор букв или звуков, не имеющий смысла в их ОБЫЧНОМ прочтении или слушании. Свои имена в погребальных рулончиках леды записывали пиктографически, где отдельная пиктограмма изображала какое-то слово-понятие. Керские же имена в керских надписях передавались теми же ледскими пиктограммами, но употреблявшимися в качестве ФОНЕТИЧЕСКИХ знаков, а именно, совсем уж попросту,- пиктограмма, обозначавшая целое ледское слово, стала обозначать у керов один звук или звукосочетание керского языка.