Джафар Джабарлы - Алмас Страница 8

Шариф. А она, наверное, подумала, что крестьяне ничего не поймут. Как барашка - куда захочу, туда и поведу. А в этой деревне такие могучие львы живут вроде меня, которые сотни таких одним глотком проглотят.

Гаджи-Ахмед. Завтра режу барана.

Бала-Оглан. Только вот конец мне не нравится.

Гаджи-Ахмед (тревожно). А что в конце?

Бала-Оглан. О комиссии какой-то пишут.

Гаджи-Ахмед. Что за комиссия? А. ну-ка прочти.

Шариф. "Критикующих она пытается оклеветать разными небылицами. А в общем учительница создает склоку в деревне, и поэтому все крестьяне требуют немедленно отозвать и наказать такую склочницу и распущенную..." И так далее...

Гаджи-Ахмед. Ну, что же тут плохого?

Бала-Оглан. Так-то так... Только вопрос о комиссии мне не по душе.

Гаджи-Ахмед. Какая же комиссия?

Шариф. Да это не важно. Это просто из редакции пишут, что для расследования дела создана комиссия.

Гаджи-Ахмед. А? Комиссия приедет? Это не особенно хорошо.

Шариф. Вы успокойтесь! Я все документологически и фактологически докажу. Разве вы не видели, как дети крали ей продукты.

Бала-Оглан. Видели. Мы их на дороге встретили.

Шариф. А разве родители детей не придут, да и не скажут об этом?

Бала-Оглан. Все скажут.

Шариф. А разве дети каждый день голые не танцуют? А Барат и другие не смотрят? Сколько раз я сам ходил и смотрел! Сама она меня приглашала: "Иди посмотри моих детей..." Вы успокойтесь! Сам я селькор, а на руках у меня фактологические и документологические все бумаги.

Гаджи-Ахмед. А когда комиссия приедет?

Шариф. А кто знает? Может быть, завтра, послезавтра.

Гаджи-Ахмед. Слушайте! Этим делом шутить нельзя. Я сейчас же пойду к мулле Субхану, а вы с народом поговорите. Нужно иметь доказательства. Потом приду, посоветуемся. Может быть, прямо арестовать понадобится. К арестованной отношение будет другое. Понимаешь? Так или не так?

Бала-Оглан. Хотите, сейчас же арестую и посажу в конюшню?

Гаджи-Ахмед. Нет, нет. Нужно, чтобы все это было сделано руками самих крестьян. Надо использовать сон муллы Субхана. Идемте, найдем Ибата, чтобы он тоже предупредил своих людей.

Шариф. Ибат в городе.

Бала-Оглан. Вон он по склону скачет.

Гаджи-Ахмед. Он и есть.

Шариф. Ибат говорит: "Я готов. Когда хотите, в одну ночь с ней кончу, - и ни духу, ни слуху".

Гаджи-Ахмед. Так нельзя. Нужно всесторонне обсудить

Шариф. Постойте! А почему же Ибат так скоро вернулся? Он должен был приехать через два дня.

Бала-Оглан. А кто еще с ним едет?

Шариф. На его брата похож.

Бала-Оглан. Так, так, так... Он и есть.

Гаджи-Ахмед. А разве брата его освободили?

Шариф. Наверное, освободили. Мы послали отношение из сельсовета, чтобы его как бедняка освободили. (Смотрит в открытые ворота училища). Вот и красавица наша идет.

Гаджи-Ахмед. Идем за дело браться! (Уходят).

Входят Темирташ и Алмас.

Темирташ. Значит, ты успокоиться не намерена?

Алмас. Я теперь здесь вроде как арестованная. Вчера меня предупредили, что без разрешения предсельсовета я оставить деревню не могу. А Фуаду написали анонимное письмо, что со мной в комнате живет какой-то мужчина. Они, должно быть, видели нас. Фуад мне об этом написал.

Темирташ. А Фуад что? Сердится?

Алмас. Нет. Если бы он поверил в такую чушь, то я бы совершенно разочаровалась в людях. В самую тяжелую минуту я вспоминаю его - и становлюсь бодрее.

Темирташ. Ну, я пойду. Закончу свои дела и вернусь. Вечером я должен выезжать.

Алмас. Хорошо. А дети к вашему приходу вернутся... Да вот их уже слышно.

Темирташ уходит. Алмас прислушивается к песне детей, задумывается, затем радостно улыбается.

Голос Мирзы-Самендара. Да не орите, вам говорят! Расходитесь, собачьи дети!

Алмас вздрагивает. Голоса детей замолкают. Дети выбегают на сцену. Входит Мирза-Самендар с громким криком.

Мирза-С а менд а р. Да буду я жертвой закона Магомета. Да буду я жертвой закона Магомета! Если бы верблюду дали крылья, то ни одна бы крыша целой не осталась. Я хочу знать, кто в этом проклятом училище заведующий? Ты или я?

Алмас молчит.

Ах, да буду я жертвой закона Магомета! Знал он своих людей. Знал Магомет, что женщина - дьявол.

Алмас. Что случилось, Мирза-Самендар?

Мирза-Самендар. О, если бы я мог освободиться от тебя! Довольно я терпел! Я сейчас пойду писать доклад Наркомпросу. Или я останусь, или ты.

Алмас. Товарищ Мирза-Самендар! Я не хочу быть заведующей. Можете быть спокойны.

Мирза-Самендар. Ты еще не заведующая, а уже всю деревню взбудоражила. А что будет, когда станешь заведующей! Да буду я жертвой закона Магомета! Зачем ты собрала детей?

А л м а с. Доктору показывать буду.

Мирза-Самендар. Прекрасно! Заведующий я или ты?

Алмас. Вы.

Мирза-Самендар. Я не разрешаю доктору осматривать моих детей! Какое ты имеешь право без меня распоряжаться?

А л м а с. Гражданин заведующий, вы были на охоте, и я не смогла взять у вас разрешения. А доктор приехал проездом и остановился здесь ненадолго. Детей показывать доктору я буду, и вы не имеете права мне запретить!

Мирза-Самендар. Что?! Не имею права? Я не имею нрава? Заведующий я или не заведующий?! Я ишак или заведующий?!

А л м а с. Заведующий.

Мирза-Самендар. Так я тебе запрещаю показывать детей доктору!

Алмас. А я вашему приказу не подчиняюсь. Идите, пишите кому хотите об этом.

Мирза-Самендар. Да буду я жертвой закона Магомета! Магомет знал, что женщина - дьявол. Училище превратила в ярмарку. Утром собираются женщины, в полдень - мужчины, вечером - артисты, гармонисты. Не учебное заведение, а черт его знает какое заведение! Уроки остались в стороне, а училище превратилось в женскую баню. Сейчас же пойду все напишу в Наркомпрос. Или я здесь останусь, или ты!

Алмас. Гражданин заведующий! Я-то здесь останусь, а вот вам-то придется, очевидно, уехать.

Ми р з а-С а м е н д а р. Этого ты не увидишь! Кого крестьяне захотят, тот и останется. А кого не захотят, тот и уедет. С этого месяца я тебе жалования выписывать не буду. И больше ничего! Ах, да буду я жертвой закона Магомета! (Уходит).

Алмас задумывается. Дети по одному выходят из углов.

Алмас. Дети, куда же вы убежали? Быстро раздевайтесь, сейчас доктор придет.

В это время какая-то женщина, закутанная в чадру, тихо берет ее за платье.

Алмас (быстро оборачиваясь к женщине). Кто вы?

Яхши. Алмас-ханум, я к тебе.

Алмас. Яхши, это ты? Какими судьбами?

Яхши. Два слова хочу тебе сказать.

Алмас. Как же ты не побоялась прийти ко мне?

Яхши. Ибат в городе. Приедет через два дня. Кроме тебя, мне не к кому идти.

Алмас. Что случилось?

Яхши. Алмас-ханум, у меня горе. Ты хороший человек. Всем женщинам помогаешь. И я только к тебе могу обратиться. Больше у меня никого нет. Я в опасном положении. Помоги мне!

Алмас. Какая тебе помощь нужна, Яхши? Ты скажи. Если я сумею, я обязательно помогу тебе.

Яхши. Клянись всем, чему ты веришь!

Алмас. Яхши, мое слово - клятва.

Яхши. Алмас-ханум, единственная надежда на тебя. На небесах - бог, а на земле - ты. Ты помоги моему ребенку! (Показывает своего ребенка, которого держит под чадрой).

Алмас при виде ребенка вздрагивает и отскакивает назад.

Алмас. Яхши, чей это ребенок?

Яхши. Мой. Завтра или послезавтра и муж приедет, и деверь. Мы оба должны будем умереть. Единый бог знает, что я хотела его уничтожить, хотела в колодец бросить... но не могу. Руки не поднимаются. Алмас-ханум, умоляю тебя, богом заклинаю - помоги мне!

Алмас. Чем же я могу тебе помочь, Яхши?

Яхши. Я не знаю... Я своего ребенка своими руками убить не могу. Смотрю в лицо - губки свои сосет, просит молока. Руки опускаются!

Алмас. Яхши, я прямо не знаю, чем тебе помочь? Сейчас я сама в очень тяжелом положении. Чем я тебе могу помочь?

Яхши. Дай мне совет какой-нибудь, спаси от смерти! Девять месяцев я мучилась. Не показывалась никому. Пряталась от людей. Сколько лет умоляла бога, просила ребенка, а теперь собственными руками должна убить его!

Алмас. Яхши...

Яхши. Алмас-ханум, я на краю гибели! Я своего ребенка кладу к твоим ногам и прошу твоей помощи. Помоги нам!

В это врамя Ибат быстрыми шагами входит на сцену и, устремив гневный взгляд на обеих женщин, как черная туча, медленно приближается к ним. Обе женщины в один голос вскрикивают: "Ах!" Бледные, они стоят неподвижно, как застывшие. Медленными шагами Ибат подходит к ним, останавливается и внимательно смотрит в лицо то одной, то другой. И очень спокойным и холодным голосом спрашивает.

Ибат. Ты что тут делаешь? А?

Обе женщины молчат.

Ты слышишь? Что ты тут делаешь?

Молчание.

Чей это ребенок?

Опять молчание.

Не слышите, что я говорю? Чей это ребенок?

Яхши (со стоном). Ребенок... Ребенок...

Обе женщины смотрят друг на друга.

Ибат (дрожа от гнева). А? Чей это ребенок?!

Наконец Алмас поднимает голову и спокойным голосом говорит.