Джафар Джабарлы - В 1905 году Страница 8

Э й в а з . Этого быть не может. Моей семье нечего делать в вашем доме.

А г а м я н. Но они сегодня приезжают. Вот - телеграмма.

Э й в а з. Они не приедут. Моя сестра не выйдет за вашего сына.

А г а м я н. Не выйдет? Почему же?

Э й в а з. Потому что она вашему сыну не пара. Она, кажется, любит другого.

А г а м я н. Другого? Кто же этот другой?

Э й в а з. Она любит одного тюрка.

А г а м я н. Тюрка? И ты соглашаешься выдать свою сестру за тюрка?

Э й в а з. А почему нет?

А г а м я н. Выдать армянку за нашего кровного врага, за нашего национального врага, за врага нашей религии! Кого мы вчера хоронили? В то время, когда два противника в смертельной схватке вцепились друг другу в горло, отдать армянку в руки врагам, это-пятно, пятно на нашу национальную честь. Это - измена!..

Э й в а з. Будьте осторожны в выражениях, господин Агамян. Национальная честь! Ваша национальная честь, это - золото, карьера. Какие же они нам враги? Они так же, как и мы, несут на плечах тяжелые ноши, бьют молотом, копают землю, потом и кровью зарабатывают кусок хлеба. У нас с ними общее горе, общая радость, общий траур и общее торжество. Какую же вражду мы имеем с ними? Это вы разъединяете двух родных братьев, сеете между ними вражду, чтобы легче высасывать кровь и у одних и у других. Наши враги не они. Наши враги - вы. Вы, Агамяны, Саламовы, защищающая вас императорская жандармерия. Наша борьба не национальная, а классовая.

А г а м я н . Будьте осторожны, Асриян. Мое терпение не бесконечно. Я не позволю вам чернить честь армянской нации. Это - историческая борьба, идущая из Турции. История и стремящаяся к счастливой жизни армянская нация, сметут, как ничтожных муравьев, всех, кто осмелится помешать этой борьбе и вести армянскую нацию к поражению.

Э й в а з. Эта борьба не наша. Эта борьба ваша. Эта борьба промыслов, борьба капитала, борьба за господство над трудящимися. А вы ее превращаете в борьбу национальную. Вы - провокаторы.

А г а м я н (вскакивая с места). Изменник...

Э й в а з (также вскакивая и хватая чернильницу). Молчи, Агамян. (Он подымает чернильницу на Агамяна и снова опускает ее. Чернила проливаются и окрашивают ему руку). У меня хватит сил и смелости, чтобы заткнуть вам глотку. Но вы один этого не стоите. Вы орудие в руках царского империализма. История дошла до схватки львов, а вы только лисица, и к тому же, лисица трусливая.

А г а м я н. Так... Значит, так... Прекрасно. Увидим, кому эти слова повредят больше.

Э й в а з. Хорошо. Увидим. (Швыряет чернильницу на стол и, резко повернувшись, уходит).

Агамян (злобно берет трубку телефона). 55-70. Генерал-губернатор... Я, Агамян. Асрияну? Говорил... ,Нет. Нет. Он очень дерзкий... Как? Место найдется? Благодарю, ваше превосходительство. А кое-кого удалось? Во всяком случае найдется? Прекрасно... (Кладет трубку на место. Задумчиво). Для него место найдется!

Звонит телефон.

Алло! А? Что? Забастовщики ломают окна и двери? Разгромили контору? Вызывайте полицию. Как? Солдаты не хотят стрелять? Как? Как? Фу ты, проклятье... (Бросает трубку на стол и, схватив шапку, быстро выходит).

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Промысла С а л а м о в а.

С а л а м о в (кричит в телефонную трубку). Полицеймейстер! Полицеймейстер!

А г а я р (вбегает, взволнованно). Идут. Масса движется, как саранча.

С а л а м о в. Сюда идут?

А г а я р. Прямо сюда.

С а л а м о в. У ребят есть патроны?

А г а я р. По пятьдесят обойм.

С а л а м ов. Сукин сын! К полицеймейстеру никак не дозвонюсь.

Агаяр. Ну, полицеймейстеру так попало, что он и шапку оставил, едва спасся. Набросились на него с камнями и давай лупить почем зря. На какой бы промысел ни пришли, начинают говорить речи - Володин, Эйваз Асриян, рябой Мамедка, Кубадзе. Ой-ой-ой... Четвертую буровую Асадуллаева подожгли.

С а л а м о в. Все эти дела подстраивает этот сукин сын Эйваз Асриян, новый родственник Агамова. И каждый вечер проводит у них. Где ребята?

А г а я р. Одни в окопах, а другие собрались здесь и все колеблются. Не решаются.

С а л а м о в. А ну-ка собери их сюда. Те пусть остаются в окопах.

Агаяр впускает в контору группу рабочих.

Братья-мусульмане! Эти буровые не мои, а ваши. Месяцами я здесь не бываю. Здесь работаете вы, зарабатываете кусок хлеба. Кушаю и я, и вы. Вы не должны согласиться, чтобы нога какого-нибудь иноверца коснулась ваших промыслов.

Р а б о ч и й. Хозяин, да ведь нам нужно помещение, одежда. Они дерутся не против вас одного. С нами они дела не имеют. Они с Николаем дерутся. А нам до Николая нет никакого дела.

С а л а м о в. Братья! Все это обман. Если они действительно имеют что-нибудь против Николая, зачем идут сюда? Пускай уж поедут в Петербург. Значит, дело тут обстоит не совсем так. Я знаю из верного источника, что все это штуки Агамова и Асриян. Вам что нужно? Помещение? Даю. Одежда? Даю. Мыло? Даю. Жалованье? Увеличиваю. Что же еще хотите? Я на все иду, а вы не останавливайте моих промыслов. Нога постороннего не должна коснуться ваших промыслов.

А г а я р (вбегая). Пришли. Полицеймейстер послал ружья.

С а л а м о в . Не бойтесь, ребята. Кто подойдет близко, стреляйте. Я отвечаю.

За сценой шум.

Г о л о с а. Да здравствует свобода! Ура! Долой Романовых!

Входят Эйваз, Володин, Мамед Рзаев, Башидче и

другие.

С а л а м о в. Вы зачем пришли?

Э й в а з. Мы хотим говорить с рабочими.

С а л а м о в. Проваливайте с промыслов. Ни один человек не смеет ходить по моим промыслам. Клянусь имамом6, всех перебью. Я ваши штучки хорошо знаю. Вы хотите совратить мусульман и согнать их с насиженного места.

Э й в а з . Товарищи рабочие! Вы не слушайте таких слов, Наша борьба не национальная, не религиозная, а борьба за хлеб, за свободу. Не поддавайтесь провокации нефтепромышленников. Плеть романовской жандармерии падает на наши головы одинаково.

С а л а м о в. Эй, Асриян, кому ты поешь эти сказки? Когда я был такой, как ты, не меньше твоего знал. Если ты хороший человек, зачем на промысла Агамова не идешь?

Э й в а з. Для нас между тобой и Агамяном никакой разницы нет. Там мы уже были и опять пойдем.

С а л а м о в. Врешь, ты не пойдешь, потому что ты его родственник. Ты каждый вечер бываешь у них. Все это ты делаешь по указке, потому что ты армянин. У вас нет родины...

Э й в а з. Это провокация. Кто это вам сказал?

С а л а м о в. Мне сам губернатор говорил. Я, статский советник, имею медаль от государя. Я все знаю.

В о л о д и н. Товарищи! Здесь вопрос не национальный. Это провокация. Революционное движение охватило всю Россию. Пришел конец Романовым. Они и хотят превратить революционную схватку в национальную...

С а л а м о в. Не рассуждай тут много. Проваливайте, вам говорят. Сперва идите на промысла Агамова, а потом сюда придете. (Старается вытолкнуть их).

Э й в а з. Саламов, держи руки покороче.

С а л а м о в. Эй, ты, сукин сын, поросенок проклятый! Ты что на меня петушишься! Проваливай с промыслов, тебе говорю. (Сильно толкает его).

Г о л о с а (за стеной). Да здравствует свобода! Да здравствует братство! Ура!..

А г а я р (вбегая). Бегите! Бегите! Ворвались во Двор.

С а л а м о в. (растерянно). Братья-мусульмане, единоверцы! Не допускайте никого. Стреляйте. (Выбегает).

Со всех сторон раздаются выстрелы. По сцене беготня.

Э й в а з. Братья-тюрки, не стреляйте. Слушайте. Мы против вас ничего не имеем.

В ответ со всех сторон раздаются выстрелы. Издали слышен неистовый

крик Саламова.

С а л а м о в. Полицеймейстер! Полицеймейстер!

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

С т а р ы й Б а х ш и. В тот день Сона действительно уехала. Ее привезли в Баку. Ее оторвали от родного очага, от зеленых лугов, от прохладных родников, бьющих из скал. Она не хотела ехать. Она не хотела оставлять Бахши. Она не хотела... Но другие хотели... и делали свое. Уже несколько ночей Сона не могла спать. В день отъезда Сона пришла к Бахши. Он стоял в конце двора, прислонившись к высокому одинокому чинару. Ему хотелось плакать, но он сдерживал себя. Он хотел играть на таре, но руки не шли. И думать он хотел, но мысли туманно путались. Печальная Сона пришла к нему. Она даже не знала, что ему сказать.

Наплыв на сцену.

Двор в Карабахе.

Бахши стоит, прислонившись к чинару. Сона подходит к нему.

С о н а. Бахши! Бахши!

Б а х ш и. Что, Сона?

С о н а. Я... уезжаю.

Б а х ш и. Едешь?

С о н а . Я не хотела расставаться с тобой. Не могу расстаться. Но приходится.

Б а х ш и. Не уезжай, Сона.

С о н а. Отец и мать едут... Ты здесь без меня будешь играть на таре... другие будут слушать тебя, а я - нет.

Б а х ш и. Без тебя я не буду играть. Прощай, Сона!

С о н а поворачивается, делает несколько шагов и вдруг

останавливается, возвращается к Бахши.

С о н а. Бахши!.. Тогда я возьму твой тар с собой.

Б а х ш и. Хорошо, Сона, бери.

С о н а. Но ты здесь купишь другую.

Б а х ш и. Без тебя я тар не куплю.

С о н а. Я буду плакать без тебя.

Б а х ш и. Я приеду за тобой.