Борис Можаев - Саня Страница 8

- Нет, Александра Степановна, - возразил стоявший Сергунков. - Наши хотят работать отдельно.

- А будут они работать? - Саня покосилась на Сергункова с сомнением.

- Не беспокойтесь, тут дело свое, кровное...

Вскоре подвел небольшую группу ремонтников Чеботарев. Ремонтники жили в полутора километрах, держались особняком и даже воду, которую возили из города, не хотели брать на станции, а заказывали для себя отдельно. У председателя месткома Чеботарева, мужика статного, гульливого, была, старше его самого лет на пять, жена, которая страсть как ревновала мужа ко всем и никуда одного не пускала. Вот и теперь она пришла вместе с ним, оттеснила его тяжелым животом в сторону и потребовала от Сани отдельной работы.

- Мы не хотим за других работать, а свое сделаем. - Она повела крутым плечом и выразительно посмотрела на мужа.

- Да, да, нам бы отдельно, - поспешно подтвердил Чеботарев, кивая курчавой огненной головой.

- Хорошо, будете нагружать столбы на машины, - ответила Саня. - Поедете на грузовиках.

Наконец подъехали совхозные. На первом грузовике в кабине сидел Валерий. Увидев Саню, он встал во весь рост на крыло, сорвал кепку с головы и приветливо замахал. Саня невольно подалась навстречу. Валерий на ходу спрыгнул к ней и, радостный, возбужденный, тиская ее руки, говорил, сверкая белозубой улыбкой:

- Ну как, собралась твоя армия? Закон!

Порывистый ветер трепал на нем расстегнутый ворот голубой рубашки.

- Застегнись, простудишься. - Саня сама стала застегивать на нем рубашку и вдруг, заметив посторонние любопытные взгляды, сильно засмущалась и залилась краской.

- Глупая, - шепнул ей Валерий, - чего ж ты стесняешься?..

Людей быстро разбили на бригады, они разошлись цепочкой по будущей электролинии от совхоза до станции, и работа закипела.

На долю станционных работников отвели четыре ближних столба. Место здесь было низменное, и сразу показалась вода. Вязкий глинистый грунт раскисал, месился под ногами, накрепко засасывая сапоги.

- Ишь проклятая, как расквасилась! - ворчал, сопя, Сергунков и выбрасывал из ямы жидкий, текший с лопаты грунт. - Девки, а ну-ка домой за ведрами!

Дочери Сергункова - одна школьница, вторая замужняя, на сносях. Эта тут же примостилась возле ямы. Младшая вскочила - косички торчком - и бросилась бежать к дому. Степанида копала вместе с мужем, зять ждал своей очереди.

- Николай Петрович, - сказала Саня, подходя, - дайте-ка я попробую.

- Нет, уж вы компануйтесь с другими, а этот столб будет наш, семейный, - и он озорно подмигнул ей своим заплывшим глазом.

Во второй яме такую же глину вместе с Кузьмичом месила Верка-кассирша. Ее маленькие хромовые сапожки по самые ушки были густо заляпаны. Третью обступили Шилохвостовы и Крахмалюки; они были такие же усердные, грязные и веселые. Саня переходила от одной группы к другой, брала лопату, ухарски плевала на ладони, кидала землю и так же, как и все, месила грязь. "Вот тебе и медведи, вот тебе и единоличники, - беспрестанно думала она, удивляясь своим сослуживцам. - Землю-то прямо не роют, а грызут... да один перед другим стараются".

- Николай Петрович! - обратилась она к отдыхавшему Сергункову, не в силах скрыть радостной улыбки. - Смотрите, что наши-то делают! Вот бы всегда так дружно.

Ей не дал договорить Сергунков.

- Ведь для себя стараются, голубушка. Да и дело здесь разумное, понятное. Столбы ставим. Свет! - Он чуть помедлил, иронически прицеливаясь к Сане, и добавил: - Это тебе не фуражка с красным околышком.

Саня снова залилась пунцовой краской, как давеча при Валерии. Ей вспомнилось первое совещание в дежурке, их выжидающие лица и ее собственный строгий начальнический тон. Какой она смешной, должно быть, казалась в их глазах! И эта школьная выходка с форменной фуражкой. "Я оставлю в дежурке свою фуражку... Одну на всех!" - вспомнила Саня свою фразу. И как значительно произнесена была она! "Фуражкой хотела покорить их... Глупая я, глупая!"

- Формой, Александра Степановна, дела не подменишь, - сказал Сергунков, словно отгадав Санины мысли.

- Ну и водкой тоже не подменишь. - Саня сердито свела брови.

- И то правда, - смиренно согласился Сергунков.

Часто по трассе на грузовике проезжал Валерий. Каждый раз он что-то приветливо кричал Сане, но из всех слов до нее отчетливо долетало только заключительное - "Закон!". Он разбивал линию, развозил столбы, а после полудня начал устанавливать их. Они вырастали в голой степи один за другим, как восклицательные знаки; и с каждым новым поднятым столбом для Сани приближались минуты встречи и, как знать, может быть, такие минуты, которые изменят всю ее жизнь.

Теперь Саня видела Валерия в степи; казалось, он не ездил на грузовике, а летал над степью, и его серый расстегнутый пиджачок раскидывался, как крылья.

Последним установили столб Сергункова. Трамбовка в жидком грунте не удалась, и столб осел в сторону, покачнулся. Со всех сторон посыпались шутки:

- Братцы! Видно, Сергунков и со столбом успел выпить. Вот он и покачнулся.

- Каков хозяин, таков и столб - на ногах не держится!

Хохот, хлюпанье, топот - все сливалось в клокочущий неудержимый поток звуков.

И вот вся эта ватага людей, разгоряченных работой, взбудораженных шутками и солнцем, проголодавшихся, вывалила на железнодорожное полотно. Полуденное солнце не на шутку грело, словно позабыло об осени, и подсушивало глинистые серые мазки на сапогах, на руках, на лицах.

- Воды! Воды давай! - кричали в толпе.

И Саня приказала Крахмалюку открыть запасную цистерну с водой.

- Сегодня позвоню в депо - привезут еще. Давай, давай, открывай! подтолкнула она Крахмалюка. - А потом и насчет пива скажи.

Крахмалюк открыл цистерну; зазвенели ведра, и заискрилась всюду в щедрых фонтанах брызг семицветная радуга. Люди мылись, по пояс раздетые, обливались, ухали и притворно пронзительно взвизгивали. За несколько минут с водой было покончено.

- Товарищи! - кричал с цистерны Крахмалюк. - Бросьте вы плескаться. У нас кроме воды есть кой-чего покрепче. Пиво есть! Две бочки... Александра Степановна позаботилась.

- Даешь пиво!

- Качай начальницу! - рявкнула толпа и бросилась к Сане.

Но Валерий оказался поблизости; он схватил ее за руку и увлек за собой, расталкивая людей. Они быстро добежали до вокзала и скрылись в Санином кабинете.

- Я тебя один обниму за всех, - говорил он, запирая дверь. - Ну вот, а теперь... - Он подвел Саню торжественно к столу, посмотрел так, словно впервые видел ее, и изрек: - Я решил вступить с тобой в законный брак.

И уже через минуту он сидел по-хозяйски за Саниным столом, не дождавшись ее ответа и, по-видимому, считая его излишней формальностью.

- Я уже подумал, как мы с тобой все устроим, - увлеченно говорил он стоявшей в растерянности Сане. - Первым делом мы оборудуем твой кабинет под квартиру.

- Да, но ведь это кабинет, - пыталась возражать Саня.

- Ну и что ж? Сегодня кабинет, а завтра квартира. Как ты решишь, так и будет. Ты же начальник.

- Знаешь что, я поговорю с Настасьей Павловной. Она, по-моему, охотно уступит нам половину избы. Вот и поживем пока. А там и квартиру для нас построят - домик.

- Да пойми ты, голова! - горячился Валерий. - Если мы займем кабинет, скорее дом построят. Каждый ревизор будет видеть, что начальник в кабинете живет и выселить некуда. Стало быть, надо дом строить. Приспичит. Нельзя ж без кабинета вокзал держать. Закон?

- Выходит, мы вроде бы обманываем кого-то, - все еще нерешительно рассуждала Саня.

- Ах, при чем тут обман! - досадливо отмахивался Валерий. - Просто жить надо. Нужно брать от должности все, что положено! Тебе положен дом, ну так и умей взять его.

- Нам много чего положено. Вот видишь - ни света, ни радио нет.

- Это совсем другое. Не упрямься, пожалуйста. - Валерий встал и заходил по просторному кабинету. - Я уже все распланировал: тут будет у нас спальня, здесь вроде гостиной. Перегородки я сделаю из своих материалов недорого обойдутся. Ну там гардинчики, всякие подставочки тоже своим работягам закажу. Ну, каково?

- Мне надо подумать, посоветуюсь с начальником дистанции.

- Эх ты, трусишка! А на вид такая смелая...

- Здесь дело не в смелости.

- Ну ладно, ладно, - он обнял ее за плечи. - Хорошая ты, только жить не умеешь. Но это дело поправимое, с нашей помощью. А? - И он, довольный, расхохотался.

А Сане было совсем не смешно: какая-то беспокойная, гнетущая тяжесть наполнила ее грудь, и она опасливо, с тревогой прислушивалась к резким и шумным ударам сердца. В глубине души она была недовольна этим разговором. Но как же быть? Спорить с ним сейчас, возражать - значит обидеть его... Нет, она не могла сделать этого теперь. И Саня избегала смотреть Валерию в глаза.

7

Под вечер они пошли в Звонарево прогуляться. В буфете возле вокзала, разбившись на кучки, гуляли совхозные рабочие. Одна группа расположилась прямо у вокзальной стенки; на принесенном кем-то рядне сидели шесть парней. Посредине стояло ведро пива, валялись кружки, бутылки из-под водки. Черноусый, черный от загара, как цыган, парень в расстегнутой брезентовой куртке, надетой прямо на голое тело, короткими толстыми пальцами рвал гитарные струны и пел хриплым, но приятным голосом: