Василий Голованов - Мурзилка Страница 8

Все вскарабкались наверх. Николай залез к Мурзилке в кабину, где валялись окурки и смятые консервные банки, Шварц с Сашкой встали над гусеницами по бокам, а ее посадили на самый верх, заставив свесить ноги в люк кабины.

- Держись крепче, - сказал Шварц.

Все было ужасно вонючее, грязное; она вымазала ржавчиной джинсы и принялась было оттирать рыжину, но прорезавшийся откуда-то из-под земли адский рев заставил ее, позабыв обо всем, вцепиться в приваренную на крыше скобу: это заработал мотор. Тут же тягач рванул и пошел, исступленно дымя, к реке, при этом болтаясь и дергаясь так, что за полминуты она совершенно обессилела у себя наверху, пытаясь удержаться на крыше. Ей стало не по себе: она представила вдруг, что за рулем - пьяный, ничего не соображающий человек, которому ни до нее, ни до кого-либо вообще нет никакого дела. Подтверждая худшие ее опасения, Мурзилка направил тягач прямо в реку: грохнуло что-то, хлестнула по лицу вода, и машина села в воду по самые фары. Николай в кабине грязно выругался, мотор приглох, и только в глубине еще скрежетало и ворочалось что-то, заставляя убитый вездеход чуть-чуть продвигаться вперед. Когда она почувствовала, как течение раскачивает машину, сжалось сердце: черная вода била в левый борт, где, мокрый по пояс, стоял Шварц. Она вспомнила вчерашнее ледяное купание и с ужасом подумала, что до океана каких-нибудь двести метров, и если этот клацающий гусеницами ржавый гроб оторвет ото дна...

- А нас в море не может унести?! - закричала она, наклоняясь к Сашке, чтоб с ним разделить свой страх.

- Бывает! Уносило! - заорал Сашка, силясь перекричать подводные рокоты мотора. - А что, страшно?!

Она кивнула, чувствуя, что вот-вот разревется от ужаса.

- Ну вот! А ты боялась! Что приключений не будет!

VIII

Она долго не могла оправиться после переправы и пришла в себя только тогда, когда увидела этих людей под берегом - мрачного, чем-то неуловимо похожего на Николая мужика в прорезиненном оранжевом комбинезоне, молодого парня в гимнастерке и закатанных выше колен штанах, из которых торчали худые, голубые от холода ноги, и мальчика в драной красной кофте, держащего в руках огромную, как ей показалось, рыбу, серебристые бока которой, как кровью, сочились чудным вишневым блеском. А потом она увидела сеть, подтянутую к берегу, внутри которой шевелились тела обессилевших рыб, которые, заражаясь какой-то стадной гибельной тоской, вдруг начинали биться, - и тогда вся сеть трепетала, как живая. Вторая сеть все еще перегораживала реку поперек, и видно было, как рыба, подходя со стороны океана, спешит миновать опасное, взбаламученное место и застревает в ее ячеях, извиваясь и обесcилевая в упрямом недоумении.

- Здорово, братва! - приветствовал Сашка браконьеров.

Мужик и парень, выбиравшие рыбу из сети, оставили свою работу и что-то забурчали в ответ. Они, похоже, не очень-то понимали, как им теперь себя вести, тем более что Сашка стоял на высоком берегу и им приходилось задирать головы, чтобы увидеть его торжествующее лицо. Мальчишка, напротив, оглядывал незнакомцев с диким, хотя и настороженным любопытством. Неожиданно рыба в его руках рванулась, он не удержал ее и уронил в воду. Ослепшая и задохнувшаяся, она тут же попала во вторую сеть, откуда веяло прохладой материнской речной воды.

- От судьбы не уйдешь, - вдруг мрачно усмехнулся Николай, заметив, что рыба попалась. - Так, Гриня?

Мужик в оранжевом комбинезоне нехотя глянул на него, но ничего не ответил.

- Что молчишь? - сказал Николай. - Не ждал, что свидимся?

- На черта ты нужен, - пробурчал мужик в сторону.

- Ладно, - усмехнулся Николай. - Свиделись, так здборово.

- Здборово, - нехотя согласился мужик.

- И ты здравствуй, - обратился Николай к парню в гимнастерке. - Как тебя, эй?

- Меня? - задубовевшими губами переспросил парень.

- Тебя, тебя...

- Из города он, это... Родственник мой... - вдруг забеспокоился Мурзилка. - Помочь, это, приехал...

- Ну а зовут-то его как? - засмеялся Шварц. - Или не знаешь?

- Серега, - вымолвил наконец парень загробным, совершенно выстуженным голосом. - Серега я...

Шварц вдруг изменился.

- А ты, Серега, в городе где живешь? - вдруг спросил он.

- Я на Морской, где универмаг, - с трудом ворочая языком, отвечал парень.

- Рядом с военкоматом, значит?

- Рядом...

- А номер дома своего помнишь? - неожиданно встрял Сашка.

- Дом... номер... пять... - сдерживая дрожь, выцедил парень.

Он казался совершенно измученным, и ей стало жалко его. Ей неприятно было смотреть на его мокрые голые ноги и монотонно дрожащую жилку на тощей шее. Она хотела было даже сказать, чтобы оставили его в покое, но, взглянув на Шварца, она вдруг поняла, что перед нею совсем не тот человек, которого она привыкла видеть рядом с собой.

- Ну вот что, - скомандовал Шварц. - Хватит болтать. Я пойду с Максимычем протокольчик оформлю, а ты, - обратился он к Сашке, - подгоняй вездеход и всю рыбу - в кузов!

- Да как же это так, господин начальник? - пораженный, запричитал Мурзилка. - Может, это, сперва чайку попьем? Чайку, а?

Лицо Мурзилки, который старался и расположить к себе, и разжалобить Шварца, растягивалось в какую-то нечеловеческую гримасу. И, глядя, как в пьяных глазах бригадира закипают слезы досады и самоуничижения, она почувствовала внезапный стыд за то, что сама стоит тут, смотрит на это кривлянье и унижение человека и не смеет даже крикнуть "хватит!", потому что другие бесчувственно не замечают всей мерзости происходящего.

Постепенно до нее дошло, что это и есть то, ради чего она ехала, что ничего эффектнее, чем неприветливый черный берег и туман, висящий над океаном, уже не будет и ничего страшнее, чем посиневшие от холода губы продрогшего парня в гимнастерке и кривлянья Мурзилки, тоже не будет, потому что это и есть браконьеры и их уже поймали. Она никак не ждала, что им придется иметь дело с такими жалкими и беспомощными противниками...

Она видела, как Сашка подогнал вездеход к краю высокого берега, а парень и мужик в оранжевом вновь принялись выбирать рыбу из сети и складывать в грязные, облипшие песком мешки. Сашка эти мешки завязывал веревкой и составлял рядом, равнодушно наблюдая, как идет у браконьеров работа.

Она взглянула на Николая. Тот сидел на краю берегового обрыва, все поглядывая на мужика в оранжевом комбинезоне. "Как надсмотрщик, - подумала она с неприязнью. - Помог бы, что ли..." Мужик работал, повернувшись к нему спиной, будто чувствуя на себе этот тяжелый взгляд. Он определенно избегал поворачиваться лицом к берегу. Она не успела разобраться со своим неожиданным открытием, ибо сама почувствовала, что на нее кто-то смотрит.

Обернувшись, она увидела мальчика. Он сидел на корточках возле гусеницы вездехода и смотрел на нее. От неожиданности она улыбнулась ему и подмигнула, давая понять, что она не из тех, кто осуждает его за принадлежность к браконьерскому клану. Мальчик не отреагировал. Его большие зеленые глаза глядели на нее без неприязни, но и без тепла, с каким-то настойчивым, но осторожным кошачьим любопытством. Она решительно не знала, как вести себя с ним, и была бы рада, если б мальчишка убрался куда-нибудь, но он все смотрел и не собирался, по-видимому, прерывать это занятие.

- Послушай, - как можно ласковей сказала она. - Давай познакомимся. Тебя как зовут?

Он ничего не ответил. Смотрел, как она говорит, как треплет ей волосы ветер.

- Ну вот... - сказала она отчаянно. - Все молчишь? Ну а делаешь-то ты что? В школе учишься?

- Карл у Клары украл кораллы, - отреагировал он. - Напоил водярой и украл...

Во как... Она подумала, что надо бы погладить мальчика по головке и убираться подобру-поздорову. И даже протянула к мальчишке руку, но в эту секунду перехватила огненный взгляд Николая. Было в этом взгляде что-то такое, что заставило ее, как от оголенного провода, отдернуть ладонь от нечесаной головы парнишки и с испугом поглядеть в его зеленые глаза. Господи, дошло до нее, да ведь он ненормальный...

Николай следил за нею глазами, словно не верил, что все обошлось; потом слабо улыбнулся и кивнул. Она и сама чувствовала, что избежала какой-то опасности...

И Николай ненормальный, вдруг поняла она. И Шварц... Да здесь все какие-то чокнутые... Она поднялась с земли и, чувствуя, как тело покалывает всепроникающий песок, пошла к дому. На стук в дверь никто не ответил. Постучав еще раз, решилась войти. Она успела разглядеть тусклое оконце, из которого сочился свет на черную кровать, заваленную вместо белья и одеял каким-то лоснящимся тряпьем, и такой же черный стол, за которым сидел Шварц, возле которого, причитая и дергая руками, вертелся Мурзилка:

- Где мне рыбы-то брать, начальник? Как аренды эти платить? Или в другое место пусть переведут меня! Чего, вишь, выдумали - бригаду ставить на запрещенной реке! Тут чего ни пиши, а правды не напишешь!

Шварц бесчувственно кивал и писал что-то в бумагу.