Алексей Смирнов - Окружившие костер Страница 8

Он зевнул и сел, уставясь в одну точку. Его голова была обмотана полотенцем, словно чалмой, и от этого он смахивал то ли на сирийца, то ли на египтянина - черт его разберет, во всяком случае - на еврея. Лицо сделалось очень несвежим и пористым, а все приятные впечатления от изящной бородки испарились при виде густой черной щетины.

- С добрым утречком, - молвил я, сгоняя остатки тревожного сна. Хукуйник беспокойно зашебуршал, чмокнул губами и стих. Я неприязненно покосился на него. - Он ко мне всю ночь лез, - пожаловался я Толяну. Наверно, он гомик. Шутки шутками, а вот случится у меня после него внематочная беременность...

- Гомик? - заинтересованно переспросил Толян, принимая правила игры. Тогда надо бы с ним что-нибудь сделать.

- Давай его пеплом усеем, - предложил я, благо мы к тому моменту уже курили по первой утренней.

Толяну эта мысль понравилась. Мы собрали весь пепел, что смогли обнаружить в палатке, и привели приговор в исполнение. Хукуйник в мгновение ока поседел, и мы условились сказать ему, когда он выспится, что это случилось на почве хронического алкоголизма и у него аллергия на спирт. После предпринятых действий у меня улучшилось настроение, и я, порывшись, извлек из груды рубах, штанов и ботинок початую банку сгущенки. Мы разукрасили Хукуйника и сошлись во мнении, что он сможет обратить в бегство самых свирепых южноамериканских индейцев.

- Его никто в Южную Америку не выпустит, - сказал Толян. - У него теперь нет ничего общего с Клаусом Барбье. - И тут Толян застыл. - Где Алина? - тревожно спросил он.

При виде его озабоченности я снова малость упал духом, но потом и сам обеспокоился.

- Кто ее знает... Ты помнишь, как она уходила?

- Нет.

- Я смутно припоминаю... по-моему, не так давно...

Толян поджал нижнюю губу, встал на четвереньки и высунулся наружу.

- Ну, что там? - спросил я невнятно, раскуривая папиросу.

- Ее здесь нет.

- Ч-черт!

Через секунду мы оба стояли на свежем воздухе и рассматривали изошедший пламенем, ныне угасший костер. Отсутствие Алины могло, конечно, объясняться банальными причинами, расписывать которые было бы нескромно. Вся беда заключалась в том, что не было видно и Дынкиса.

- Она с ним пошла, - выдохнул я.

- Зачем? - резко повернулся ко мне Толян. Казалось, он испепелит меня взглядом, как будто я был в чем-то виноват.

- Вот и я думаю - зачем, - пробормотал я в ответ. - Он же такая сука... задурит ей мозги. Ей нетрудно, слава Богу... Ему мало той, что с тобой была, - извини, что напоминаю.

- Чего там, - отмахнулся Толян. - Я морду ему разобью...

- Помогу! - кивнул я решительно.

- Пошли! - рявкнул Толян.

Мы бросились к лесу. Я впервые подумал, что Толян - очень возможно относится к Алине гораздо серьезнее, чем можно было предположить...

Почему нас понесло в сторону, где спуск был круче - непонятно, но такие мелочи, как крутой спуск, нас не волновали. Я заметил, что Толяна всего трясет на утреннем холоде, и уступил ему половину штормовки. Связанные ею, будто сиамские близнецы, обнявшись, объединенные общей целью, мы стали спускаться к воде, курившейся туманом. То и дело мы падали, заваливались в хворост и ощущали небывалый душевный подъем. Внизу мы не нашли ни Алины, ни Дынкиса.

- Он, быть может... в эту минуту... уже! - произнес я, задыхаясь.

- Я ему шею сломаю, - с ледяным остервенением цедил Толян. - Пусть попробует...

- Она же больной человек, - я упал и увлек его за собой. - Психически ненормальная... Он сейчас и бьет, небось, с-скотина, по психике... Я-де роковой человек, тебе от меня никуда не деться, то да се... у нее истерика хлоп! и готово, - я вытащил руку из рукава, и штормовкой всецело завладел Толян.

- Быстрее! - крикнул он.

Мы снова очутились на холме и устремились в другую сторону. Я начал опасаться: не слишком ли я настраиваю Толяна против Дынкиса? Дело могло завершиться печально... впрочем, поделом! Если мне суждено отвалиться не солоно хлебавши, то уж какой-то там Дынкис тем паче не будет совать ей в колени холодную очкастую морду.

- Вот они! - я резко затормозил и остановился как вкопанный.

- Убью, - замычал Толян и замотал головой.

- Погоди, - испугался я. - Пока не надо, видишь - тихо сидят.

Алина и Дынкис сидели на земле шагах в двадцати от нас. Сидели они как-то уж очень близко друг к другу... Дынкис, склонив главу так, что едва та едва не касалась Алины, что-то крайне озабоченно объяснял.

Я посмотрел на Толяна. Сейчас бы выдать ему: "Куда, сволочь, прешь? Она со мной купалась! Без штанов!" Впрочем, он вполне мог бы парировать: "А мы с ней в обнимку спали, так что это не я пру, а ты". Странно, пять минут назад нас связывала одна штормовка.

Мы, как по команде, нарочито тяжело задышали, чтобы Дынкис услышал и не вздумал себе что-то такое позволить. Он все понял и медленно повернул голову в нашу сторону, как-то непонятно сонно глядя из-под полуприкрытых век. Взору его явились два богатыря, и он, конечно же, по достоинству оценил пылающие щеки, огневые глаза, скрещенные на груди руки и расставленные на ширину плеч ноги. Дынкис, полюбовавшись этим зрелищем, с которого впору было ваять скульптуру во славу Октября, снова отвернулся, сказал еще несколько слов и отодвинулся. Алина потянулась, встала и, сделав нам ручкой, неторопливо пошла по терявшейся в холмах дороге.

Толян был мрачнее тучи. Возвращаясь к палатке, он поминутно оглядывался на Дынкиса и что-то бормотал. Я же, все яснее понимая бесперспективность своих притязаний, ощущал пустоту внутри и, сожалея о силах, что покинули меня и лишили возможности дождаться звездного часа, с отчаянья врезал напрямик:

- Слушай, Толян, - сказал я. - Да на кой черт она нам сдалась? Пусть он кружит ей голову, не хватало нам здоровье портить из-за стервы!

- Она не стерва, - горячо возразил Толян. Можно было подивиться контрасту между пафосом, с которым он говорил, и ничего не выражавшей белой маской лица. - Она чистая... она же совсем ребенок. Если эта сволочь ей что-нибудь сделает... Ее же беречь надо! Я ее как маленькую люблю...

- Беречь?! - тут я расхохотался. Все, что накопилось во мне за истекшие сутки, - все надежды, чаяния, восторги и поражения, все колокола, отзвонившие в ушах на досках купальни, и холод воды, и битва разумов-антиподов - все единым комом вывалилось в рот, и меня словно вырвало: - Беречь? Ее?! ! Ты болван! Ее не беречь, ее по кругу пускать надо, сквозь строй, через роту! Где ты гулял, когда ее беречь надо было? Ее уже черт знает когда не уберегли! Она с Хукуйником спала, а ты разливаешься соловьем: ах, чистая, ах, святая! Да я сам только за тем и приехал, чтоб ее сделать! А она мне начинает лепить про святость поцелуев и непоруганную девственность! Это она нам мозги пачкает, а не Дынкис ей! Мне-то уже плевать на все, делайте, что хотите...

- С Хукуйником? - мертвея, выговорил Толян. Я изумился, увидев, как щекам его совершенно неожиданно сообщается багровый цвет. Я вообразить не мог, что Толян способен на такое. - Откуда ты знаешь? Откуда ты это знаешь, я тебя спрашиваю?!

- Откуда?! А-а! Откуда! - заорал я. - Да он сам мне говорил! Сам! А ты - жди! Жди, пока мы не сожрем друг дружку на радость этой бляди!

Толян не слушал. Он быстрыми шагами подошел к палатке, нырнул внутрь и через секунду выволок оттуда на свет Божий несчастного Хукуйника, белого от пепла и сгущенки. Тот весело смеялся и хрюкал - просто беда, так и не проспался за ночь. Вероятно, все вокруг виделось Хукуйнику каруселью, где его подстерегают разные неожиданности, и он весьма рад, что с ним происходит такая штука.

- Мишка, - Толян со страшной силой тряхнул пьяного Хукуйника, тщетно пытаясь сдержаться. - Мишка! Говори - слышишь, только правду мне говори!

- Угу, - утвердительно и со значением кивнул Хукуйник. - Все правда.

- Что - правда? - нервно крикнул Толян.

- Все без исключения, - твердо пояснил Хукуйник. - Ну мужики! - и он затрясся от смеха. - Ну чего вы? В чем это я?

- Ты мне скажи, - Толян напрягся сверх мочи и взял себя в руки. - Ты мне одно скажи...

Хукуйник, до сего момента сидевший, опрокинулся на спину и игриво задергал ногами. Мы схватили его за пятки и поволокли куда-то прочь. Потом мы влепили ему по затрещине, и Хукуйник удивился. Он снова сел и заморгал, пытаясь уразуметь, в чем здесь все-таки дело и почему с ним так бесцеремонно обошлись.

- Что тебе сказать? - строго осведомился он.

- Ты спал с Алиной? - поинтересовался Толян, вращая телячьими глазами. - Отвечай!

- Спал! - снова кивнул Хукуйник и уронил голову на грудь.

- Нет, ты скажи - ты точно с ней спал? - Толяна начало мелко трясти.

- А ты что, спишь неточно? - поразился Хукуйник. - Ну разумеется, молвил он важно. - Зачем вы меня вытащили и вымазали, я спать хочу...

- Отоспался уже, - злобно откликнулся Толян. - Хватит. Так, значит... Нет... Ты мне поклянись!

- Клянусь, - поклялся Хукуйник в удивлении, что ему не хотят верить.

- Та-а-ак, - протянул Толян и отпустил горемыку. Тот с недовольным ворчанием уполз обратно в палатку. - Сейчас я пойду, догоню ее и разобью ей морду. Вдребезги. В кровь.