Карман ворон - Джоанн Харрис Страница 8

Названное существо – прирученное существо, подтверждает история моего народа. У названного существа есть кров и очаг. У названного существа есть хозяин. Теперь есть имя и у меня: Малмойра, Темная госпожа. Я ношу его как золотую корону. Я ношу его как ошейник.

Сегодня я не нахожу себе места. Мне хочется бежать, летать, плавать и охотиться. Я взлечу журавлем над болотами. Медведем половлю рыбу в озере. Лисицей пробегусь…

Но мой разум не может вырваться на свободу. Журавль улетает без меня. Медведь, мотая башкой, охотится в верховьях реки. Лисица нападает на курятник и несется по лугу без меня. Моя голова словно в огне. Что это за болезнь?

Служанка Фиона приносит мне лекарство. Но я хочу остаться одна, сбросить кожу и освободиться. Может, я подрастеряла навыки? Тогда попробую переместить сознание в кошку, мышь или крысу. Посижу на карнизе. Пробегусь по каменным коридорам. Подышу свежим ночным воздухом и полюбуюсь на звезды…

Нет, не получается вырваться из тела. Платье с корсетом ощущается клеткой. Серебристая сетка на волосах – рыболовной сетью со свинцовыми грузилами. Бусы из тигрового глаза на горле – уздечкой с раскаленными камнями. Я хочу сорвать это все с себя, но не могу. Теперь у меня есть имя. Оно связало меня по рукам и ногам. Я более не дитя природы, не одна из странствующего народа. Теперь я названное существо – девушка по имени Малмойра.

На какое-то время я перестаю соображать. Чувствую себя дикой птицей в силках, лисицей в капкане. Мне хочется кричать, кусаться, метаться. Но все, на что я способна, – сидеть молча у окна и смотреть на небо.

Уильям зовет меня на ужин. Нам подадут жареную дичь, артишоки и вина. Подадут яблочный пирог, засахаренные фрукты, вишню и персики. Я должна надеть желтое шелковое платье и украсить пальца золотыми кольцами. Слуги будут низко кланяться, звать меня «моя леди» и прятать за ладонями презрительные усмешки, думая: «Тебя и правда зовут так, моя леди? Да неужто?»

Я отвечаю Уильяму, что не голодна. Я не спущусь на ужин. Он выглядит недовольным, но ничего не говорит и идет ужинать без меня. Как бы мне хотелось поделиться с ним своими чувствами. Но нельзя, ведь я раскрою не только личные секреты. Я не могу предать собственную сущность, свой род. Хоть странствующий народ и отрекся от меня, но он по-прежнему мой народ.

3

Прошлой ночью шел дождь, его звук напоминал мне обрушивающийся сверху поток воды вперемешку с камнями. Во сне я пыталась найти в ручье выброшенный амулет, чтобы с его помощью увидеть Уильяма. Но ручей полнился битым стеклом, которое резало мои руки, они кровоточили, и вскоре уже вся вода стала кровью – густой, горячей, багряной…

Из тревожного сна меня вырвали голоса.

Уильяма рядом не оказалось. Я поднялась и вышла. В коридоре мерцал свет. Я увидела мужчину в верхней одежде с фонарем в руке, стоящего ко мне спиной Уильяма и Фиону в платье из серого батиста с распущенными волосами. Сердце кольнуло от того, как служанка смотрела на Уильяма из-под ресниц.

– Что случилось? – спросила я.

Уильям оглянулся. Возможно, виной была игра света, но мне показалось, что он раздражен. Не на меня, я никогда не вызывала у него раздражения. Должно быть, что-то произошло.

Не сказав мне ни слова, Уильям жестом показал, чтобы я вернулась в спальню. Неудивительно: я была в ночной сорочке, босая, растрепанная. Я вернулась в комнату и стала ждать Уильяма. Однако проходили часы, а он не возвращался. Я слышала доносящийся со двора его голос и ржание примерно десятка лошадей. Кто-то приехал.

Раньше я могла стать птицей и посмотреть, что вызвало такой переполох, но теперь я на это не способна. Как не способна стать крысой и узнать, что творится в стенах замка. А теперь я просто ждала прихода Фионы на рассвете. Она должна была принести шоколад и горячую воду и помочь мне одеться. Однако этим утром я не дождалась ни горячей воды, ни шоколада в фарфоровой чашечке, ни песочного коржика. Вместо этого служанка Фиона принесла мне простенькое зеленое батистовое платье и тарелку овсяной каши. Она по-быстрому расчесала мои волосы и убрала их под белый чепец. И все это время она смотрела на меня из-под длинных ресниц, словно говоря: «Я знаю, кто ты. Ты не одна из нас. Господин, может, и не понимает этого, но я понимаю».

Я не задавала вопросов о платье и скудном завтраке. Молча сполоснула лицо и руки холодной водой. Фиона наблюдала за мной, не предлагая помощи. Когда я потянулась за браслетами и кольцами, которые сняла на ночь, она елейным голосом произнесла:

– Господин пожелал, чтобы я забрала их. Они принадлежали моей леди и не должны были покидать ее покои.

Я удивилась, но вновь ничего не сказала. Надела бусы из тигрового глаза и пожалела, что я не тигрица. Будь я тигрицей, разодрала бы глотки всем деревенским девкам – этим белым и жирным, как сливки, крольчихам. Я бы разодрала их бледные глотки и, покрытая с ног до головы их кровью, станцевала под дождем. Разумеется, это невозможно. Но все же подаренные Уильямом бусы из тигрового глаза я могу надеть. И могу улыбаться, хотя мое сердце превратилось в свинец и улыбаться совершенно не тянет. Мой Уильям скоро придет. Мой Уильям все это объяснит.

Фиона ушла, довольная, как кошка, объевшаяся сметаной. Я опрокинула холодную кашу на пол и попыталась читать лежащую на столе книгу. Это была сказка о прекрасном принце, который влюбился в принцессу. Злая ведьма прокляла принцессу и заставила ее мыть полы в замковых кухнях отца принца. Глупый принц не узнал принцессу, когда отправился на ее поиски. Но добрая фея, растроганная мольбами девушки, пообещала исполнить три ее желания. Принцесса попросила красивое шелковое платье, танцевальные туфельки и карету с четверкой белых лошадей. И все это для того, чтобы принц заметил ее. Конечно же, как только она снова стала красивой, он женился на ней и надел на ее палец золотое кольцо, чтобы показать, что она принадлежит ему. Получив отцовское благословение, они жили долго и счастливо.

Нелепая история. Принц должен был узнать свою возлюбленную в любом обличье. Даже в облике птицы, крысы, змеи, лисицы или ласки. Его сердце должно было указать на нее. Отчего принцесса молчала, когда он ее искал? Зачем скрывалась на кухне, ожидая спасения, а не спасала себя сама? И при чем здесь вообще