Клуб масок. Взросление Ское - Елена Эдуардовна Бодрова Страница 8

На ее щеку упала крупная капля. Другая приземлилась на кончик носа.

– Дождь, – сказал Ское.

Карина торопливо стерла каплю с носа и просияла:

– Я знаю, где искать твой корабль! Идем!

17

– Он решит, что мы сумасшедшие, – хихикнула Карина.

– Я только доведу тебя до двери.

– А вот и нет! А вот и дверь.

Карина достала ключ из кармана плаща и стала шумно тыкать им в замочную скважину.

– Давай помогу, – предложил Ское. В этот момент замок провернулся, и в проеме приоткрывшейся двери показалось заспанное лицо Петра Андреевича.

– О! – сказал он, увидев, что домой вернулась не только его дочь, но и его студент.

– Здравствуйте, Петр Андреевич. Я уже ухожу, – заверил его Ское, а одновременно с ним Карина выпалила:

– Папа, Ское хочет поговорить с тобой. Сейчас. Срочно. Сию минуту.

– Привет, студент, – сказал тот.

– Я только проводил Карину, – сказал Ское.

– Кухня для разговора нам вполне подойдет, – сказала Карина. Петр Андреевич усмехнулся.

– Час ночи, самое время. Проходи, студент, – он отступил в прихожую, давая дорогу молодежи.

Ребята вошли.

– Мама спит, поэтому давайте тихо.

– Так-то вы волнуетесь из-за моего позднего возвращения? – немного обиделась Карина. – Дрыхнете.

– Мы дрыхли очень взволнованно, поверь.

– Ага-ага.

– Пройдите уже на кухню, хватит торчать в коридоре, – шепотом прикрикнул Петр Андреевич.

Он пропустил ребят вперед, зашел сам и аккуратно, беззвучно прикрыл за собой кухонную дверь. Включил газ под чайником.

– Папа, у Ское всего пара слов к тебе, зачем чай?

– Без чая никакие слова слушать не стану.

– Он свистеть будет, мама проснется.

– Студент, ты будешь свистеть?

– Я про чайник! – шепотом вскрикнула Карина.

– Не будет, мы перехватим его в самом начале свиста.

– А начало свиста, по-твоему, свистом не является?

– Это недосвист.

– Если свист начался, то он уже свист. Разве есть отдельный термин для только начавшегося свиста?

– Успокойся насчет свиста, дочь.

– Ское хотел тебя кое о чем спросить.

– Это я уже слышал, хотелось бы сути. И еще хотелось бы услышать обещанные пару слов от самого Ское. Простите, оговорился, от студента.

– Ну ты и вредина, папа.

– Спасибо, я стараюсь. А теперь, дочь, немного помолчи. Съешь пряник, например. Может, он перебьет запах перегара, которым от тебя разит за километр и о котором мы еще поговорим, когда уйдет студент.

– Я была на дне рождения Павлика! – ощетинилась Карина.

– Это и напрягает.

– Что я, по-твоему, должна была там пить, парное молоко?

– А кто такой Павлик?

– Понятия не имею!

– Ты тоже был на дне рождения Павлика? – Петр Андреевич посмотрел на Ское.

– День рождения Павлика проходил непосредственно в моей общежитской комнате, поэтому да, я там был.

– И кто такой Павлик?

– Понятия не имею, – Ское закусил губу, чтобы сдержать улыбку.

– Так-так, – Петр Андреевич постучал пальцами по столу. – Меня начинает нервировать Павлик.

– Да папа! Дело не в Павлике!

– Не в Павлике? Может, студент, ты наконец расскажешь, зачем пришел?

– Проводить Карину до дома после дня рождения.

– Павлика.

– Забудь о Павлике! – прошипела Карина. – Ское хочет уехать в Магнитогорск, чтобы вновь найти свой корабль на крыше!

Девушка произнесла это как нечто очевидное, само собой разумеющееся. Петр Андреевич перевел взгляд с Карины на Ское и обратно.

– Корабль где? На крыше? Может, вернемся к разговору о Павлике? Как-то будничней.

– Забудь о Павлике, папа, мы все равно никогда не узнаем, кто там был Павлик. И был ли Павлик. И зачем вообще мы его обсуждаем? Главное в том, что Ское нужно ехать, потому что снять прекраснейший в своем роде фильм он сможет только исключительно и окончательно в Магнитогорске! Это его родной город! Папа, там улицы буквально усыпаны осенними листьями – они у них вместо пыли, там пианино в лесу, там…

– Леший бродит, русалка на ветвях сидит, – перебил Петр Андреевич.

– Нет! – обиженно вскрикнула Карина. – Там дым валит, потому что комбинат рядом, густющий такой дым, небо как будто прокуренное, мокрые от дождя скамейки – они заплаканы небом, папа! – и куча девушек с синими волосами – их там просто очень много! – а также какие-то принцы, корабли и козы. Там сказки падают прямо с неба! Это город, который дает Ское вдохновение! Он должен, папа, Ское просто обязан вернуться туда, чтобы снять свой лучший фильм! И никто в этой Вселенной – ни я, ни ты, ни Татьяна Петровна с пятого этажа – его не остановит!

На несколько долгих секунд воцарилась тишина. Точнее, воцарился свист. Петр Андреевич хотел было оспорить слова дочери насчет Татьяны Петровны с пятого этажа, но отворилась кухонная дверь.

– Что тут у вас за шум? – мама Карины в выцветшем халате и розовых тапках оглядела компанию узкими после сна глазами, сделала два шага к плите, выключила газ. Свист стал потихоньку опадать.

– Ночные разговоры о козах и дыме с комбината, не обращай внимания, Людочка, – сказал Петр Андреевич.

– Карина, ты только что вернулась? В час ночи? – женщина несколько раз моргнула, посмотрела сонным взглядом на дочь, затем на мужа. Попыталась изобразить сердито сдвинутые на переносице брови, но не вовремя зевнула.

– Мама! Почему только что? Не только что, а несколько минут назад. И сейчас не час ночи, а пол-второго!

– Петя, займись воспитанием.

– Именно этим и занимаюсь. Спи, Людочка, не волнуйся. Эти дети у меня в железном кулаке, или как там говорят, в ежовой рукавице?

– Достаточно держать в ежовых рукавицах дочь, Петя. Думаю, молодой человек здесь ни при чем.

– О′кей, Люда, считай, что дочь уже в рукавице.

– Не засиживайтесь, – посоветовала женщина и удалилась, притворив за собой дверь.

Петр Андреевич протяжно вздохнул. Постучал пальцами по столу. Вздохнул еще раз. Поднялся с табурета, поставил на стол три чашки и разлил по ним кипяток.

– А теперь еще раз и помедленнее, – попросил он. – Дым, козы, девушки с синими волосами и осенние листья? Это имеет какое-то отношение к Павлику?

– Ты забудешь Павлика сегодня или нет? – устало поинтересовалась Карина.

– Павлик незабываем.

– Ское должен ехать в Магнитогорск!

– Уехать? Посреди семестра? С ума сошел? А занятия?

– Не посреди, папа, а в начале семестра.

– Уехать? В начале семестра? С ума сошел? А занятия?

– Папа, это ради творчества!

– Погоди, дочь, хочу услышать студента, а то уже подзабыл его голос. Студент, ты с ума сошел?

– Не сходил.

– Тогда почему хочешь уехать в начале семестра?

– Я не то чтобы хочу.

– Тогда чего пришел среди ночи, если не собираешься никуда уезжать? Спать не даешь честным людям! – с напускной строгостью прикрикнул Петр Андреевич.

– Он очень талантливый! Пусть едет в Магнитогорск.

– Я не могу отпустить его посреди семестра, Карина. Со своих лекций, конечно, могу, с чужих – нет. Его отчислят за непосещение.

– Меня не надо отпускать, Петр Андреевич.

– А как же свобода творчества? Как же вдохновение? Ское будущий режиссер, и его задача – снимать фильмы, а не сидеть на лекциях! А ты, папа, формалист.

– Сейчас матери расскажу, что куришь.

– Папа, ты отличный парень, продвинутый и креативный.

– Так-то.

– Поэтому отправь Ское в Магнитогорск. Ты же его мастер. Придумай ему какую-нибудь творческую командировку.

– Он студент, а не мой подчиненный, чтобы я его в командировки отправлял. А