Джозеф Д’Лейси - DARKER: Рассказы (2011-2015) Страница 87

И в первое мгновение показалось божественному Августу, что друг смотрит на него, — так мягок, так нежночарующ был взор Елеазара. Не ужас, а тихий покой обещал он, и нежной любовницей, сострадательною сестрою, матерью казалось Бесконечное. Но все крепче становились нежные объятия его, и уже дыхание перехватывал алчный до поцелуев рот, и уже сквозь мягкую ткань тела проступало железо костей, сомкнувшихся железным кругом, — и чьи-то тупые, холодные когти коснулись сердца и вяло погрузились в него.

— Мне больно, — сказал божественный Август, бледнея. — Но смотри, Елеазар, смотри!

Точно медленно расходились какие-то тяжелые, извека закрытые врата, и в растущую щель холодно и спокойно вливался грозный ужас Бесконечного. Вот двумя тенями вошли необъятная пустота и необъятный мрак и погасили солнце, у ног отняли землю, и кровлю отняли у головы. И перестало болеть леденеющее сердце.

— Смотри, смотри, Елеазар! — приказал Август, шатаясь.

Остановилось время, и страшно сблизилось начало всякой вещи с концом ее. Только что воздвигнутый, уже разрушился трон Августа, и пустота уже была на месте трона и Августа. Бесшумно разрушился Рим, и новый город стал на месте его и был поглощен пустотою. Как призрачные великаны, быстро падали и исчезали в пустоте города, государства и страны, и равнодушно глотала их, не насыщаясь, черная утроба Бесконечного.

— Остановись, — приказал император. Уже равнодушие звучало в голосе его, и бессильно обвисали руки, и в тщетной борьбе с надвигающимся мраком загорались и гасли его орлиные глаза.

— Убил ты меня, Елеазар, — сказал он тускло и вяло.

И эти слова безнадежности спасли его. Он вспомнил о народе, щитом которого он призван быть, и острой, спасительной болью пронизалось его омертвевшее сердце. «Обреченные на гибель», — с тоской подумал он. «Светлые тени во мраке Бесконечного», — с ужасом подумал он. «Хрупкие сосуды с живой, волнующей кровью, с сердцем, знающим скорбь и великую радость», — с нежностью подумал он.

И так, размышляя и чувствуя, склоняя весы то на сторону жизни, то на сторону смерти, он медленно вернулся к жизни, чтобы в страданиях и радости ее найти защиту против мрака пустоты и ужаса бесконечного.

— Нет, не убил ты меня, Елеазар, — сказал он твердо, — но я убью тебя. Ступай!

В тот вечер с особенной радостью вкушал пищу и питие божественный Август. Но минутами застывала в воздухе поднятая рука, и тусклый блеск заменял яркое сияние его орлиных глаз — то ужас ледяной волною пробегал у ног его. Побежденный, но не убитый, холодно ожидающий своего часа, он черною тенью на всю жизнь стал у изголовья его, владея ночами и послушно уступая светлые дни скорбям и радостям жизни.

На другой день по приказу императора каленым железом выжгли Елеазару глаза и на родину отправили его. Умертвить его не решился божественный Август.

Вернулся Елеазар в пустыню, и приняла его пустыня свистящим дыханием ветра и зноем раскаленного солнца. Снова сидел он на камне, подняв кверху лохматую, дикую бороду, и две черные ямы на месте выжженных глаз тупо и страшно смотрели на небо. Вдали беспокойно шумел и двигался святой город, а вблизи было безлюдно и немо: никто не приближался к месту, где доживал дни свои чудесно воскресший, и уже соседи давно покинули дома свои. Загнанное каленым железом в глубину черепа, проклятое знание его таилось там точно в засаде; точно из засады впивалось оно тысячью невидимых глаз в человека, — и уже никто не смел взглянуть на Елеазара.

А вечером, когда, краснея и ширясь, солнце клонилось к закату, за ним медленно двигался слепой Елеазар. Натыкался на камни и падал, тучный и слабый, тяжело поднимался и снова шел; и на красном пологе зари его черное туловище и распростертые руки давали чудовищное подобие креста.

Случилось, пошел он однажды и больше не вернулся. Так, видимо, закончилась вторая жизнь Елеазара, три дня пробывшего под загадочной властию смерти и чудесно воскресшего.

1906

Мария Гинзбург

«Вернувшийся за смертью»

Какова Венеция за парадным фасадом старинных дворцов, как холодна вода в каналах, и зачем сюда вернулся жестокий кровопийца, не признающий правил мирного существования представителей разных разумных рас, а также кто скрывается под прекрасной маской — все это предстоит узнать Крису Бушхейду, и цена знаний может оказаться неожиданно высокой.

DARKER. № 11 ноябрь 2012

Рите, с любовью

Он проснулся, когда поезд был уже на середине моста через пролив. Хотел попросить кофе у проводника, но забыл об этом, зачарованный открывшимся зрелищем. Закат пылал над лагуной. Непомерно длинные тени от арок моста, гротескные в своей готичности, перечеркивали свинцовые воды.

На станции его должны были встретить. Но Кристиан уже привык к итальянским понятиям об обязательности и сразу, не тратя времени на поиски встречающего, направился в буфет. Там он выпил апельсинового сока — кофе уже не хотелось — и съел кусок пиццы. В очередной раз порадовался тому, что расходы в поездке оплачивает не он.

Он первым заметил девушку в черной кожаной куртке такого покроя, что отсутствие стальных заклепок на ней казалось большим недосмотром дизайнера. Голову и шею девушка обмотала шерстяным шарфом. Он был выкрашен так, что цвет его от одного края до другого плавно менялся с оранжевого на коричневый. Девушка оглядела буфет, приблизилась к столику, за которым сидел Кристиан, и негромко спросила:

— Синьор Бушхейд?

— Он самый, милая.

Она не улыбнулась. В носу с левой стороны у нее был укреплен серебряный гвоздик, а в левой брови — колечко.

— Меня зовут Франческа, да ну вы, наверное, это знаете, — сказала девушка.

— Нет, — сказал он. — В бумагах было написано только «Ф».

— Пойдемте, я отвезу вас в отель. Это один из… Или вам рассказали, где вас разместят?

— Нет, — сказал Кристиан. — Отель должна была забронировать принимающая сторона.

Тень облегчения скользнула по ее лицу. Или ему это показалось?

— Я заказала вам номер в одном из отелей в Лидо, — произнесла Франческа. — Там подешевле. Где ваш багаж?

Он показал. Девушка с сомнением посмотрела на спортивную сумку Кристиана, но никак не прокомментировала. Они вышли из вокзала и сразу оказались во тьме — тягучей, как смола, и к тому же мокрой. Желтые пятна фонарей на набережной, казалось, только усиливали царящий вокруг мрак ночи — южной, той, что падает внезапно, как смерть или крышка гроба, хотя бы это и была ночь в разгаре зимы.

Катер Франчески напоминал ее саму — черный, маленький и стремительный. Задняя его часть была защищена тентом. Кристиан, начавший было опасаться, что его вещи промокнут по дороге, успокоился. Он сел рядом с Франческой.

— Вы разочарованы? — спросила она, заводя мотор.

— Я должен?

Франческа посмотрела на него. Колечко и гвоздик в носу поблескивали в свете фонарей почти гневно.

— Что вам подсунули девушку? — сказала она. — Вы ожидали встретить мужчину, представительного, умудренного годами?

— Нет, — сказал Крис. — Мне все равно.

Франческа открыла было рот, и Крис понял, что сейчас ему на голову выплеснется фирменный итальянский гнев. Но девушка вдруг рассмеялась.

— Дипломат вы никакой, — сказала она. — При вашей профессии оно и понятно.

— Да, — сказал Крис с некоторым облегчением.

Он не любил бурных сцен и был рад, что удалось избежать этого. Франческа стала отчаливать, поворачивая влево.

— Пойдем мимо Джудекки, — сказала она. — Так будет быстрее. На Гранд-Канале большое движение. Или вы хотите посмотреть Венецию?

— Это было бы неплохо, — откликнулся Кристиан. — Я здесь раньше не был.

Он прилетел с востока, и его внутренние часы показывали раннее утро. Перспектива провести бессонную ночь в отеле была не самой привлекательной. Надо было чем-то занять время. Так почему бы не разглядыванием мокрых достопримечательностей с приятным отсутствием среди них толп туристов?

— Сейчас не самое удачное время наслаждаться видами, — заметила Франческа, но нос катера стал разворачиваться вправо.

Она пропустила водный трамвай — вапоретто, тяжело отвалившийся от общественного причала, и пристроилась за ним. Кристиан поднял воротник кожаного плаща повыше и закурил. Тень от моста Скальци накрыла катер Франчески. Крис услышал, как кто-то выкрикивает его имя.

— Бушхейд! Кристиан! — кричал невысокий плотный мужчина.

Он только что взбежал на мост. За ним торопливо шла девушка в темном плаще. Катер в этот момент оказался под мостом. Лицо Франчески скрылось во мраке. Но в тот последний миг, когда на нем еще лежала полоса безжизненного света от фонаря, Крису показалось, что верхняя губа девушки вздернулась, обнажив зубы.