Феликс Светов - Отверзи ми двери Страница 89

Теперь Лев Ильич на него повнимательнее посмотрел: хорошее лицо, только глаза больно горячи - умные, пронзительные даже, но больно горячи, будто и не добрые, уж очень своей идеей одержим.

- По-вашему, пустяк, что ли?

- Да вы крещеный человек или нет? - вскинулся Костя. - В Господа Иисуса Христа, в смерть Его крестились, или чтоб, уж и не знаю, правда, зачем, православным прослыть? Ну карьеры тут быть не может, мода, вроде бы, тоже к вам отношения не имеет... Тогда зачем - для душевного комфорта?

- Не пойму вашей горячности, - смотрел на него Лев Ильич.

- Горячности? Это ж вы мне на благодать все указываете, которая и тут и там - а в церкви - ну хоть со щами ее хлебай! Какая благодать, когда стоило какому-то ученому приспособленцу перед вами перья распустить - какой-то винегрет из мелкотравчатых идеек и рассуждений, - а вы тут же скисли, ну дали ему в морду, хорошо, а можно бы плюнуть да забыть. Но вы ж в альфе и омеге усомнились! А почему, знаете, почему?

- Почему? - спросил Лев Ильич.

- А потому, что не туда вы крестились, а про благодать в связи с этим и говорить нелепо. Теперь, вы, вон, со своей еврейской обидой нянчитесь, а накануне, да еще вчера, вас русская идея воодушевляла - прямо летели! Да какая идея? Что вы к России-то привязались? Этот краснобай вам вчера все русские подвиги перечислял: в семнадцатом веке "Добротолюбие" перевели, творения Святых Отцов, еще там что-то. Ну да он за это деньги получает - перечисляй. Великий подвиг! Семнадцатый век! А кто написал это "Добротолюбие", да ведь не в семнадцатом веке - поране, а кто были Святые Отцы - уж не русские ли? Небось, греки. А Киприан - не болгарин ли? Он бы еще вспомнил, какая хлопотня уж в девятнадцатом веке началась с переводом Библии на русский язык, какие споры-дискуссии, какая мышиная возня - кому можно давать читать, кому нет, только ли духовенству, мирянам ли... Может, и Библию в России написали? Так чего вы расплакались, чем тут есть гордиться? Если уж вам непременно национальную гордость охота испытывать, так по мне лучше евреем быть, чем русским - тут стыда да сраму не оберешься...

"Батюшки! - вздрогнуло что-то у Льва Ильича. - Так он же ночью мне тоже самое толковал - про то, кто имеет право... Кто о н... - ужаснулся Лев Ильич. - Сейчас это ведь Костя!.."

- Погодите, Костя, - сказал он в недоумении, - откуда вы знаете подробности о нашем с Сашей разговоре - Киприан, творения Святых Отцов? Вас тогда еще не было, я помню, как вы пришли?

- Помните? - сощурился на него Костя. - А о чем по дороге лепетали, когда я вас тащил - позабыли?.. Или чьи-то слова повторяете, извините, как на митинге: "Благодать от Сергия летит прямо через пять веков к Серафиму, а за пять веков на ком-то она почила..." Так, что ли, я вас цитирую - это сам слышал. "Почила!" Да уж, конечно, почила. Свет и в нашем жутком мире светит в том и обетование Господне, но Россия тут причем, русские?

- А кто ж Сергий был или Серафим? - уже в страхе спросил Лев Ильич.

- В том-то и дело - кто? Рабы Божьи, христиане, святые люди, а не русские, мордва, черемисы. Вы уж тогда размышляйте не о проблемах христианства, отправляйтесь в какой-нибудь наркомнац - было такое, помнится, учреждение, где Сталин наркомом... О чем речь - я никак в толк не возьму? И вы еще это искушением называете?

- Что ж, по-вашему, проблемы национальные - не живые проблемы, разве случайно все на них спотыкаются, а сколько крови через ту кровь пролито...

- Да мне-то что до нее! - крикнул Костя, - мало ль за что люди друг другу глотки перегрызают? Вот я вас потому и спрашиваю - крещеный вы или так, время проводите?

- Крещеный, - сказал Лев Ильич. - Только я в православие крещен, и для меня церковь та, что вон, где-то за углом, быть может, в переулке стоит. Пусть ободранная. И священник в ней - не святой, а такой как я - грешный и несчастный человек, и те ж проблемы каждый день кидают его на землю, когда он молит Христа или Матерь Божию о заступничестве, о том, чтоб дали ему силы справиться с ними.

- Ну пошли-поехали! За углом, Христа он молит. А если ему Христос не даст о чем он Его просит - да уж наверное не даст! Куда он побежит? Что там еще за углом, приглядитесь-ка? А там дадут и много за это не попросят - тридцать все тех же серебряников - цена не изменилась!

- Так о том и благовест, - чуть успокоился Лев Ильич, это уж он понимал. Все те же проблемы у людей и люди все те же.

- Нет, не о том благовест, - сказал Костя, - не для того Господь принял на Кресте муку, чтоб оправдывать эти ваши мерзости, и не для того дары существуют, чтоб эдак ими распоряжаться. Вы за угол намерены бегать: как же, несчастная русская церковь - ее Троцкий расстреливал, Сталин сперва рассеял по лагерям, добивал, а потом кой-кого приголубил, растлевал, Хрущев опять навел шороху, да и теперь та же игра - за веревочки дергают. Несчастная церковь святая, гонимая! Вы там, у своего ученого приятеля, что-то о расколе говорили, стало быть, знаете, читали, хотя слова у вас пустые, литературные: надрыв, раздвоенность, антихрист, апокалиптика... Этими, что ль, словами думаете, можно выразить тот ужас и падение богоносного народа и его духовенства в том славном семнадцатом веке, когда этот "надрыв" и "апокалиптика" проявились? Может, мы вещи своими именами назовем, вспомним, что тогда происходило - без Троцкого и Сталина, без Петра и чудовища Феофана - само собой, в той самой церкви, на которой благодать, которая, по вашим словам, все летала над этой, прости Господи, территорией, на ней же и опочила? Ну давайте, вспомним...

- Вы о чем, Костя?

- О чем? Да о том, что не было мерзости, которая бы не расцвела в том богоносном народе - а вы это мило называете "надрыв" и "раздвоенность"? Бесчинства, пьянство, надругательство над святыней, кощунственные языческие игры по христианским праздникам, драки и самоубийства, брань, растление, самый безобразный блуд - крещеных с некрещеными, сестрами да кумами, а иные, как современник говорил, и "на матери своя крестная и на дщерь блудом посягают". Жен отдавали в заклад, а коль не выкупят в срок, те с ними блуд творят беззорно, а там и дальше перепродают. Это, так сказать, в мирской жизни. А в церкви - в той самой, что за углом? Бога от иконы не отличали, верили любой нелепости, волхованиям - а ведь семнадцатый век - не десятый! Ко причастию не ходили годами, десятилетиями, духовных отцов не имели, в храмах ругались, а то и дрались, похищали церковную утварь из храмов, пастырей поносили, избивали, а то и умерщвляли. А само духовенство что творило, напомнить?.. И венчали не по христианскому обычаю - просто за деньги, в монастырях жили в блуде, в монашествующих кельях свободно бывали женщины, а в женских монастырях мужчины, да не в сектах, уж про то что говорить, - в православии! А уж образования-то в духовенстве! Один игумен у другого спрашивал, когда жил Илья-Пророк - до Рождества Христова или после, и прочее. А уж пьянство, которое на Руси всегда было, но ведь в среде духовенства - особо! В прославленных монастырях шло непробудное пьянство, а к чему это вело, догадаться не трудно, монахи уходили из монастырей, бродили по городам, бесчинствовали. А какое воровство процветало в монастырях, а сколь, мягко говоря, сребролюбивы были попы да высшие иереи... И так далее. И тому подобное. Что, забыли иль не читали? А ведь это я вам сообщаю факты, собранные не заезжим злопыхателем, не каким-нибудь де Кюстином - отечественный свод, с самыми патриотическими охранительными идеями собиралось, чтоб доказать, как, несмотря на отдельные безобразия - это и раньше эдак-то писали! - все де благочестиво в этом королевстве...

Лев Ильич молчал. Он далеко-далеко опять услышал тот смешок и боялся шевельнуться, чтоб не напомнить о себе.

- Странно как, Костя, - выговорил он наконец, - откуда в вас такая неприязнь, недоброжелательство, злорадство?

- Откуда?.. Может ли по-вашему древо злое плоды добрые творити? Вот вам ваша Россия и ваше православие, вот вам и церковь за углом. Да что Россия, вы меня еще в русофобы запишите - а там, на Западе? Не зря ж все - от Боккаччио и Рабле до Анатоля Франса и, простите, Мопассана - все о том же, о том же все самом! Кто греховодник, пьяница и плут - не аббат, не кюре?

- Что вы всем этим... хотите?.. - такая тоска опять взяла Льва Ильича за горло: вот тебе и уютная комнатка, снег за окном, кофе на столе... - Что наше духовенство не на высоте, отстало? Так еще Пушкин об этом писал - что из того? Но разве он обвинял в этом кого-то, а не себя, не так называемое общество, не принимавшее священника за то, что он носит бороду, кинувшееся в Вольтеры, а потом и в Белинские?.. Разве не Россия такой страшной ценой действительно спасла Европу, христианство от монголов? Что ж, что факты говорят вам о страшном падении, есть и другие факты, да в то самое время, о котором вы говорите, - а святость, а религиозная идея монархии, а раскол? Тот же Пушкин заметил: а разве Христос не родился евреем, разве Иерусалим не был притчей во языцех? Но Евангелие от этого разве менее изумительно? Зачем же вы собираете, подбираете эти свидетельства, якобы правду - что она вам говорит?